– Государь, дозволь мне. – Юрий хотел приподняться, но Иван Васильевич осадил его. – Я вот что маракую. А какая она? Может, крива, носаста… Думаю, надо ее поглядеть. Пускай пришлют ее лик, намалеванный на холсте.
Предложение боярина всем понравилось. Иван Васильевич посланца выбрал быстро, назвав Ивана Фрязина, на родине именовавшегося Джан Баттист делла Вольте.
Виссарион принял прибывшего из Москвы посланца незамедлительно. Выслушав его, он распорядился разыскать художника Аванцо из Вероны, слывшего лучшим живописцем. Папский двор денег не пожалел, и Софья с портрета смотрела как живая. Она выглядела поразительно красивой. С несколько вытянутого белоснежного лица смотрели огромные карие глаза. Особую их прелесть подчеркивали черные изящные брови. Нос с горбинкой и чувственными ноздрями. Красивые, полные губы дополняли ее облик. Художнику удалось передать всю обворожительность гречанки.
Папа и Виссарион высоко оценили талант художника, заплатив за портрет более тысячи дукатов. Когда довольный художник ушел и они остались вдвоем, папа не выдержал и сказал:
– Я первый раз в жизни пожалел, что я не простой римлянин.
На что Виссарион заметил:
– Простому римлянину пришлось бы только ее обозревать, как солнце, никогда не коснувшись его.
Тот только вздохнул.
– Каковы твои, Виссарион, дальнейшие действия? – спросил он, набрасывая на портрет кусок белой материи.
Тот вздохнул и заговорил:
– Красота, конечно, пленяет, но отвлекает мужчину, простите меня, ваше святейшество, от других дел. Вот я и думаю об этом.
От этих слов папа поморщился. Покосившись, спросил:
– Уж не грешен ли ты по молодости?
– Да кто из нас не грешен? – сложив руки на животе, скромно произнес кардинал.
– Делай как знаешь.
Через пару дней после этого разговора в папском дворце, под вечер, когда римляне укладывались спать, у дома Палеологов остановилась дорожная карета.
– Кого это еще принесло в столь поздний час? – удивился Андрей, открывая дверь.
По тропинке торопливым шагом шел Виссарион. Одет он был необычно. Вместо всегда носимой им рясы – кафтан, на голове – шляпа. Отношение Андрея к кардиналу в последнее время изменилось. Он почувствовал, что на этот раз намечается что-то важное.
– Ваша светлость, что привело вас в столь поздний час? – такими словами Андрей встретил вечернего гостя.
– Дела, дела, – быстро проговорил он и спросил: – Софья еще не спит?
– Не знаю, – ответил Андрей.
– Прошу тебя, сходи узнай. Если уже спит, надо ее поднять. Я потом все скажу.
Софья еще не спала. Поэтому столь позднее появление Виссариона вызвало радостную надежду: «Неужели свершилось и мне надо срочно ехать?» Она была отчасти права. Ехать надо было. Но куда, кардинал не стал объяснять, сказав, что по дороге все ей скажет. Братья вызвались ее сопровождать, но Виссарион быстро охладил их желание.
– Вы что, мне не доверяете? Неужели я могу сделать что-то плохое для Софьюшки?
Это их успокоило. Девушка быстро собралась, попрощалась с братьями и поспешила к карете. Теперь она целиком доверялась Виссариону. Виссарион, окрестив братьев, полез вслед за Софьей в карету.
– Поехали! – громко произнес он дремавшему вознице.
И колеса мерно загремели по булыжнику. Эта карета предназначалась для дальних поездок, поэтому внутренние стены были обиты крепкой материей с пуховой прослойкой. Летом она не пропускала жару, а зимой спасала от холода, к тому же внутри кареты почти не были слышны внешние звуки. В переднем углу, в виде лампады, горел огонек, тускло освещая внутренность.
Виссарион расстегнул кафтан, снял шляпу. Достав тряпицу, вытер вспотевший лоб. Софья, покосившись на него, увидела, что он задремал. Она не выдержала и спросила:
– Куда и зачем мы едем?
Виссарион открыл глаза и повернул голову в ее сторону.
– Ты прости меня, Софьюшка, но… я буду откровенен. Завоевать мужчину – полдела. А вот удержать его, чтобы он тянулся к тебе и боялся тебя потерять, это гораздо труднее. Ты поедешь в другую страну, а поэтому тебе надо знать нравы, обычаи, язык, наконец, уметь хитро, ловко отстаивать свои интересы. И еще: надо уметь угождать мужчине, учитывая его характер, желания. Ты хочешь удержать мужчину? – неожиданно спросил он.
Та замялась. Кардинал рассмеялся.
– Я понимаю твою девичью стыдливость. Но женщина должна уметь притягивать своего суженого, я и хочу, чтобы тебя поучили люди, которые этим владеют в совершенстве. И не бойся, с тобой ничего не произойдет. Доверься мне. А сейчас я так устал, Софьюшка, что у меня закрываются глаза. Прости! – И он задремал.
Но Софья вскоре разбудила его вопросом:
– А все же, Виссарион, куда ты меня везешь?
– Мы едем в Гаэту. Это небольшой портовый городок.
– А дальше куда-то поплывем? – не унималась она.
– Да нет, человек, который тебе поможет, живет в Гаэте. – Он закашлялся и приоткрыл оконце. – Я хочу, чтобы тебя твой муж Иван…
– Иван? – перебила она.
– Да, точнее Иоанн, русский царь.
– Так вот куда ты хочешь меня отправить…
– Поверь, это великолепное решение. И ты будешь самой счастливой женщиной. Он сказочно богат, у него необъятное количество земли. Ты будешь жить в сказочном дворце, окруженная тысячью слуг. Все твои прихоти будут выполняться беспрекословно. Что тебе еще надо?
– А ты скажи. Давай доведем разговор до конца.
Тот вздохнул:
– Только из любви к тебе. Вдруг со мной что случится, кто тебе протянет руку помощи? Братья распродадут все, что осталось, и потом каждый пойдет своей дорогой. Надеюсь, ты это уже понимаешь. Понимаешь? – вдруг спросил он.
– Да, – коротко ответила она, – понимаю, что ты, Виссарион, хочешь сказать. Мне останется одно – стать публичной женщиной.
– Да, Софьюшка! Да! К сожалению, мир безжалостен и не очень добр. А каждому будет приятно прикоснуться к молодому телу племянницы великого императора. Но молодость быстро проходит и…
– Не надо! – воскликнула она. – Я все поняла! И я… согласна.
Тут послышались ее всхлипывания.
– Успокойся, Софьюшка. Если ты будешь слушать меня…
– Прости, Виссарион, я поняла. Но я хочу спросить еще об одном. Ты в сговоре с римским папой? Мое замужество нужно не только тебе, но и ему? Да?
Виссарион усмехнулся.
– Да, твое замужество нужно понтифику и мне, – ответил он. – Но если я забочусь о тебе по-отечески, то понтифик – словно отец для всех христиан и должен заботиться о них. Ты ведь понимаешь, христианский мир стоит перед страшной угрозой? Ты знаешь, что случилось с Константинопольской патриархией. Это может случиться и с Римской курией. Поэтому все христиане должны объединиться, чтобы противостоять неверным. Несколько лет тому назад русский митрополит подписал папскую унию о воссоединении католиков и православных и главенстве римской церкви как самого могучего течения в христианстве. Но князь… Иоанн прогнал прочь того митрополита и остался одиноким в этом бушующем море. Скажу откровенно, что ты, умница и прелестнейшая женщина, сумеешь сделать то, чего не смогли добиться ни папа, ни митрополит. Князья не понимают, какая смертельная угроза грозит христианству.
– Но я не хочу быть католичкой, – вдруг капризно заявила София.
– А кто тебя заставляет менять веру? Я тоже православный христианин в душе, но мы работаем рука об руку с папой. Силы наши сейчас объединены. И нам кое-что удалось…
Но он не договорил. В стекло забарабанили крупные капли дождя. Начался ливень. Карета встала.
– Ой! – воскликнула Софья. – А как там возница?
– Не бойся за него, на нем непромокаемый плащ, а лошадей он бросить не может.
Наползли тучи, и сильно потемнело. В окошко, заливаемое дождем, ничего не было видно. Они долго сидели молча. Но ни ветер, ни дождь не стихали. Наконец послышался голос Виссариона:
– Как хорошо человек придумал карету. На улице такой ливень, а тут сидишь как дома.
– Скажи мне, – вместо ответа спросила Софья, – значит, папа даст денег мне на приданое?
Виссарион обрадовался, что она не стала брыкаться, отнекиваться. Значит, все ею принято и она не изменит своего решения.
– Да, моя дорогая, папа дает тебе шесть тысяч дукатов.
Конечно, средства большие. К тому же Софье стало ясно, что если она не воспользуется нынешней возможностью выйти замуж, то все, чем ее пугал Виссарион, может осуществиться. «Ладно, – подумала она про себя, – там видно будет, что делать» – и проговорила:
– Я буду ему очень благодарна!
Ее слова бальзамом легли на сердце кардинала. Карету тряхнуло, и она остановилась.
– Понтекорво, – стуча по крыше, прокричал возница. Понтекорво было промежуточной остановкой на пути в Гаэту.
Кардиналу пришлось открыть окно, и его лицо тут же стало мокрым, словно он окунул его в ведро с водой.
– Сходи в церковь и найди там Бомасе. Пускай идет к нам.
Карета затряслась и наклонилась на один бок. Это возница пошел выполнять просьбу кардинала.
Глава 19
Это произошло еще в конце княжения великого князя Василия Димитриевича – деда Ивана Васильевича. К князю прибыли вечевые псковские посланцы с вопросом, как и сколько смердам платить дань князю и Пскову и выполнять всякие урочные работы. Князь посчитал этот запрос важным и велел дьяку подготовить ответ. На другой день дьяк прочитал ответ. Князю он понравился. В ответе все было расписано: сколько смерды должны были платить князю, сколько Пскову и какие работы выполнять. Когда князь подписал бумагу и была приложена княжеская печатка, дьяк спросил, глядя на заиндевевшее окно:
– Великий князь, сейчас отсылать иль подождать, пока потеплеет?
На что Василий Димитриевич, усмехнувшись, ответил:
– Зачем спешить? Может, лучше через пару годков им ответ пришлем?
На следующее утро посланец поскакал в Псков. Отъехав от Москвы верст двести, всадник увидел, как через широкую поляну на запад движется чей-то обоз. Было с десяток полупустых возов. Люди, закутанные в тулупы, иногда спрыгивали с саней и для согрева бежали бегом, погоняя покрытых инеем коней. «Никак купец какой», – подумал всадник. Велико было его желание присоединиться к ним. Мало ли лихих людей на дорогах? Но наказ дьяка срочно доставить княжескую бумагу остановил посланца.