И вот его лицо – мужественное и прекрасное; добрый взгляд, говорящий о его прекрасной душе. Где он?
Оставив торговцу платье, она понеслась в ту сторону. Но пока она пробивалась сквозь массу народа, на этом месте стоял уже другой, какой-то нищий горбатый человек.
– Ты кого-то ищешь? – спросил он и протянул руку. – Помоги несчастному!
Она подала дукат и, опустив голову, медленно побрела прочь, оставив в недоумении своих помощников. И тут она столкнулась с высоким господином в дорогом плаще и модной шляпе.
– Это ты! – воскликнул он. – Я тебя искал!
Подняв глаза, она узнала его. Еще недавно она так мечтала встретить его! И вот он нашелся сам. Это был Джованни Медичи.
– Что вам от меня надо?
Он улыбнулся покоряющей улыбкой:
– Любви. Только любви! – сказал он тоном человека, которому никто никогда не отказывал.
– Вам надо любви? Поищите ее в другом месте! – Она повернулась и пошла быстрым шагом.
Он долго смотрел в ее сторону, пока она не скрылась за углом.
– Эх! – в сердцах воскликнул он. – Столько времени потерял!
Глава 22
Псковская темница ничем не отличалась от других. Она почти вся уходила в землю. Только узкие щели вместо окон предназначались для того, чтобы жители приносили узникам еду, иначе те могли умереть с голоду. Посадничество денег на содержание арестованных не выделяло. Поэтому при виде прохожих из темницы слышались просьбы о помощи несчастным, брошенным сюда по наговору или злому умыслу. И им помогали. Так и жили они, дожидаясь своей участи. Были среди стражей и сердобольные люди. Скованных цепью, узников выводили на прогулки.
А в доме княжеского наместника уж больше месяца пытались найти человека, спасшего княжну. Нянька уже не раз обежала город, расспрашивая тех, кто был на пожаре и видел спасителя княжны. Но все пожимали плечами. Но когда ищешь, всегда найдешь. Их конюх, узнав о поисках, потребовал от бабки туесок с брагой и сказал, что видел его в темнице.
– Ай, бедный, да кто его туды посадил? – запричитала она.
– Ступай к посаднику, там узнаешь, – подсказал мужик.
Расспросив людей, она нашла дом посадника. Находился он в самой середине города, в кремле, напротив Троицкого собора.
Покрестившись, она вошла внутрь кремля и увидела на его площади столпотворение. Все заняты, что-то серьезно обсуждают. А кто спорит, ругается, руками машет. И вот она увидела неторопливо шедшего важного человека. Она – к нему.
– Э! Господин, можно тя? – дрожащим голосом спросила она и сбивчиво стала объяснять, что ей нужно.
Мужик с трудом понял ее и подсказал, как найти посадника, и даже подвел к нужным дверям.
Нянька, торопливо шаркая ногами, направилась к двери. У двери на скамье сидел, опершись спиной о стенку и закрыв глаза, какой-то мужик. Старуха на цыпочках прошла мимо и направилась к двери, тихонько ее приоткрыла. И тут же до нее донеслись громкие голоса:
– Давно надо этого Дорофея повесить или отрубить ему голову. Ишь, поднял черноту…
– Не надо, пока пускай посидит.
Это был знакомый голос. «Неуж князь Ярослав? – всплеснула руками старуха. – Так что же будет? И кого они собираются вешать? Уж не его ли?» – и приблизила ухо к дверной щели. А голос продолжал:
– Если государь узнает о твоем самоуправстве, ты пойдешь за ним.
Старуха не поняла: «Куда за ним?»
– Опиши все государю, пускай решает.
– Кто поедет с грамотой?
– Ты и поедешь, – голос Ярослава.
– Нет уж, дорогой князь. Ехать, так вместе. Ты знаешь, что несколько бояр да житных людей уехали в Москву с жалобой на тя да на мня?
Старуха уже разбиралась в голосах. Это спрашивал посадник.
– Слышал, – сердито произнес Ярослав, – все из-за тя.
Посадник возмутился:
– Что я поднял эту черноту, что я деру налоги… Так что, едем вдвоем? А Дорофея я все же порешу, – закончил посадник.
«Господи, да не спасителя ли?..» – не успела она подумать, как послышались громкие шаги. Старуха шустро бросилась от двери. Она не услышала голос князя:
– Только попробуй! Я, не дожидаясь воли государя, сам те отрублю голову.
– Ты мне грозишь? – бросил посадник в спину направлявшемуся к двери Ярославу.
Тот, взявшись за дверную ручку, остановился и, повернувшись к посаднику, ответил:
– Как хочешь, так и понимай!
А нянька, прошмыгнув через толпу, ринулась к дому князя.
Запыхавшаяся, она влетела в опочивальню княжны. По взъерошенному виду няньки поняла, что та принесла ей плохую весть.
– Ой, Оленька, бедненькая ты моя, – почти с порога заголосила старуха, – аль повесят, аль голову отрубят, ироды проклятые, твоему спасителю!
– Как? – Глаза девицы округлились, как блюдца.
– Да вот так… – Она не успела договорить, как во дворе залаяли злобно собаки, заскрипели ворота и ворвалась группа каких-то людей.
– Ой! – воскликнула бабка, из-за плеча княжны глянув во двор. – Никак за мной! – Она узнала человека, который ей показывал дверь главного посадника.
Девушка не растерялась.
– Лезь под мою кровать и сиди тихо! – поднимая покров, приказала княжна.
Нянька с завидной ловкостью нырнула в указанное убежище. Но шло время, никто к Ольге не заходил. Голоса, которые доносились со двора, умолкли. Стихли и собаки. Когда Ольга, пересилив робость, подошла к окну, двор выглядел пустым, ворота были заперты.
– Вылезай, нянька, – подняв покров, позвала Ольга.
Та долго возилась, прежде чем показаться наружу.
– Ушли? – был ее первый вопрос.
Ольга кивнула.
– Слава богу, а то я, признаться, подумала…
– Зря ты так… и мня напугала, – сказала княжна, отряхивая на няньке одежонку. – Так ты узнала, где он…
– Узнала, узнала, – ответила старуха, – в темнице, бедняга, сидит.
– В темнице? – удивленно спросила Ольга. – За что?
Старуха только пожала плечами, но потом высказалась:
– Идет у них спор: аль голову ему рубить, аль повесить.
– Не верю я, не верю, – чуть не плача, произнесла Ольга. – Да не может он быть убивцем. Не может… чует мое сердце… – со страданием в голосе произнесла она.
Старуха задумалась:
– Может быть, что другое? Может быть, украл…
– Нет, нет! – замахала руками Ольга. – Не вор он, не вор. Он мой спаситель. И я должна его спасти.
По лицу девушки побежали слезы.
– Спасем, спасем его, не плачь, девонька! Я схожу в темницу. Стражники мне, старухе, все и расскажут.
– Ой, моя родненькая, сходи, Богом молю, узнай.
– Сейчас и схожу. Вот только перекушу маленько и пойду.
Приход бабки к темнице не удивил стражу. Кто только сюда не приходил! Часто заглядывали житные люди, бывали и бояре. Редко, но заглядывали и князья. Недаром говорится: «С темницей каждый может породниться».
– Ты до кого пришла – до внука аль правнука, бабка? – грубовато спросил один из них.
– Да… – замялась старуха, – не знаю, что и сказать. К хорошему человеку пришла, – ответила она, концом косынки вытирая выцветшие глаза.
– Тут, бабка, хороших нет. Тут кто убивец какой, кто ворюга заклятый.
– Нет, хороший. Он мою княжну спас, – ответила нянька.
– Княжну, говоришь, спас? – уточнил стражник и спросил: – А где это произошло?
– Да на дворе Ярославовом. Дочку-то его, княжну Ольгу, он вытащил из огня. А то бы все… – И старуха доверчиво и молящим взглядом посмотрела на стражника.
Тот перевел взгляд на ребят.
– Уж не Дорофей ли? – высказал он свое предположение.
– Все может быть, – ответили те.
Кто-то добавил:
– Я слышал что-то об этом.
Стражник повернулся к старухе:
– Бабка, тут он сидит, тут. Дорофеем его кличут.
– Ой, спасибо те, голубь ты мой ясный, спасибо. Скажи, если она придет, можно его видеть?
Страж повернулся к напарникам. Один из них, услышав вопрос бабки, ответил:
– Сейчас, бабка, не лето. Холод под рубаху лезет. Принесешь чем тело погреть, дадим свидеться. Так, други?
Те почти хором подтвердили.
– А тело-то чем греете? – поинтересовалась старая на всякий случай.
– Брагой хорошей, брагой, а не…
– Бражку принесу, принесу, – повторила бабка, собираясь уходить.
На другой день, едва первые лучи солнца коснулись продрогшей за ночь земли, у темницы остановилась повозка. Из нее ловко выскользнула одетая во все черное девица. Она помогла какой-то старухе вылезти из повозки, и та, с тяжелым ведром в руке, пошла за девицей. Бабка первая вошла в сторожку и, поставив ведро на пол, сказала:
– Во… грейтесь.
Подошел тот стражник, который с ней вчера разговаривал. Он поднял крышку и, нагнувшись, вдохнул в себя запах браги.
– О-о-о! – только и воскликнул он.
Все сочли необходимым вдохнуть этот волшебный запах и торжествующе воскликнуть:
– О-о-о!
– Где твоя хозяйка-то? – спросил страж.
Бабка кивнула на дверь.
– Скажи ей, пущай идет, – гремя ключами, сказал один из стражей.
Надо было спуститься на несколько ступенек вниз и оказаться в узком, темном проходе, хотя над каждой дверью висела масленка с тоненьким, как соломинка, фитилем. Он прошел мимо нескольких дверей, прежде чем остановиться перед одной, обитой железом. За такими дверьми сидели только опасные преступники, которых ждал или топор, или виселица. Стражник ловко перебрал ключи, отыскал нужный. И скоро замок, щелкнув задвижкой, повис на дужке. Сняв его, стражник с усилием потянул дверь. Когда она открылась, тот сказал девушке:
– Входи. – Потом объявил: – Дорофей, это к те.
В углу загремели цепи. Разглядеть, кто это, было невозможно. Узкая щель наверху, в которую можно было просунуть только руку с куском хлеба, в такой ранний час почти не пропускала свет.
– А нельзя ли хотя бы одну свечу? – раздался нежный голос.
– Ишь, чего захотела! – грубо ответил страж. – И за это скажи спасибо.
Он повернулся и пошел прочь. В проходе, остановившись, буркнул:
– Ты тут долго не задерживайся. А то… могут приехать от посадника. Беды не оберешься!