Поговорить с механиками не получилось. Прибежал вестовой из штаба Бегильдеева с сообщением, что сеанс связи с Туземной дивизией состоялся и расшифрованная радиограмма приготовлена для прочтения великим князем. Это была важная весть, от сведений, полученных из радиограммы, зависела вся стратегия проведения рейдов группой генерал-лейтенанта Бегильдеева. Мехгруппу я уже решил выводить из рейда. Один наскок на противника, и, пользуясь неразберихой и шумихой, поднятой действиями частей Бегильдеева, мехгруппа вместе со мной вырывается из тыловых районов неприятеля. Объект для атаки я уже выбрал. Он располагался недалеко от этого места и был важен для противника, и кавалерией взять его было чревато большими потерями. По данным, которые имелись у разведки 8-й армии, железнодорожная станция, примыкающая с запада к городу Ковелю, охранялась очень хорошо. Кроме того, что там был дислоцирован пехотный батальон австрийской армии, имелась охрана многочисленных складов, которые располагались на этой станции. Например, там находился самый большой продовольственный склад австро-венгерской армии. Все громадные ангары на левой стороне железнодорожных путей относились к этому складскому монстру и под завязку были набиты продовольствием. Но австрийский батальон и многочисленную охрану складов смогли бы без особых потерь нейтрализовать и кавалеристы генерал-лейтенанта Бегильдеева. Не в этом батальоне была основная проблема, а в том, что на окраине станции, дальней от Ковеля, был мощный оборонительный узел, включающий восемь пулеметных дзотов. Страшная вещь – конная лава, атакующая станцию с запада или с севера, была бы скошена в течение нескольких минут. Станцию можно было взять со стороны Ковеля, но это было нереально, слишком большой гарнизон.
Дзоты и остальные укрепления возведены были еще в июле, когда наши три армии пытались штурмом взять Ковель. Потери были ужасающими. В крови и захлебнулось наступление русских армий. Получив подкрепление с западного театра военных действий, австро-германским войскам удалось удержать Ковель и даже оттеснить армии Юго-Западного фронта. Артиллерию и пехотные подразделения, которые занимали позиции на окраине станции, перебросили в другое место. А вот гарнизоны дзотов остались, и сейчас их пулеметы контролировали всю местность с запада и севера станции. Из-за этих проклятых дзотов станция практически была недоступна для наскока кавалерии, да и пехоты без мощной артиллерийской поддержки тоже. Но вот если в атаку пойдут наши импровизированные танки, то подавить эти дзоты вариант был. А затем в дело вступят кавалеристы генерал-лейтенанта Бегильдеева, и противник может попрощаться со своими запасами, сконцентрированными на этой станции. Вот какая мотивация была у меня, когда я заставлял своих, вернее, подчиненных великого князя заниматься не совсем понятным им делом. Слава богу, авторитет великого князя был высок, и люди делали дело не для каких-то преференций, а ради своего кумира. Вот какие у меня были мысли, пока я шел в штаб дивизии, который расположился по-походному, в большой палатке.
Из радиограммы, подписанной Багратионом, можно было понять только одно – Туземная дивизия начала действовать по плану Р. А значит, она уже в тылу у противника и начинает свой рейд. Потери во время прорыва в тыл австрийцев совсем небольшие. Ну, что же, это было очень хорошо – мой план начинал осуществляться. Вместе с Туземной дивизией в тыл неприятеля должен был войти и отряд Нестора Махно. Так что вскоре можно было ожидать возникновения на территории, контролируемой австрийцами, анархической республики. Конечно, это было не главное. Гораздо важнее то, что «Дикая» дивизия теперь в тылу у неприятеля, и вскоре джигиты начнут заниматься любимым своим делом – грабежами и вырезанием «гуяров». Сдерживающего влияния великого князя и служб полковника Попова нет, а даже наоборот, Михаил Александрович требует навести больше ужаса на австро-германцев. Мирные жители, по логике джигитов, были пособниками «гуяров», а значит, с ними можно было обращаться, как с вражескими вассалами. Даже бывший мой ординарец Марат Алханов считал, что только подданные Российской империи имеют право на его защиту, остальные являются законной добычей настоящего мужчины. Переубеждать его было бесполезно, да и, по моему мнению, не нужно. Родовые обычаи и делали «Дикую» дивизию тем, чем она сейчас являлась – страшной для врагов и, пожалуй, единственной крупной военной частью, которую не поразили метастазы разложения и усталости нижних чинов от войны. Не особо сильно метастазы разложения поразили и казацкие дивизии, но там все-таки попадались распропагандированные в госпиталях нижние чины, настроенные против войны и преступной власти. А вот в «Дикой» дивизии таких не было. По крайней мере, мне о таких фактах не было известно. Полковник Попов почти ежедневно докладывал мне о настроениях в среде джигитов. А уж если бы в дивизии были антивоенные, а тем более антиправительственные настроения, его служба этого бы не пропустила. Правда, уже четыре дня я не разговаривал с Николаем Павловичем, но вряд ли за такой срок зараза могла проникнуть в среду всадников. А не разговаривал я с полковником Поповым по простой причине – отправил его и набранную им команду в Петроград в распоряжение Каца. Так что пускай и не в полном объеме, но я действовал согласно плану, разработанному с моим другом. Конечно, главные пункты плана не выполнены. Не отгружено в Петроград ни одного эшелона с продовольствием, да и надежных солдат я туда не отправил. С полковником Поповым в столицу поехало только тридцать два человека, и половина из них даже стрелять толком не умела. Задержка с исполнением главных пунктов плана меня мучила, и, может быть, это была одна из причин решения вывести мехгруппу из рейда. Я собирался все подразделение сразу же, когда мы вернемся в Житомир, направить в Петроград. И уж об этом мне не надо ни с кем договариваться. Официально такого подразделения, как мехгруппа, нет. Автомобили и пулеметы – все трофейное. Осталось отладить боевое взаимодействие бойцов, и подразделение для самых разных дел по спасению государства готово. Если на фронте ситуация сильно ухудшится и Николай II запретит забирать с фронта даже сводный полк, о чем я в общем-то с императором договорился, то о мехгруппе никто из большого начальства не знает, и она-то точно окажется в Петрограде. А это будет очень весомый аргумент в переговорах со всякими там революционными матросами и запасными частями, окопавшимися в столице.
Эти мысли витали в голове, пока я ждал расшифровки только что поступившей радиограммы штаба фронта. Да, после установки усовершенствованной антенны наша искровая радиостанция могла связаться и с Бердичевом. Расшифровкой радиограммы специалист занимался довольно долго, слишком текст был длинный. А когда мне его принесли, я понял, что он не только большой, но и весьма информативный. А самое главное – чуть ли не ставит крест на нашей операции. Тут уж не до рейдов. Ситуация пошла по наихудшему сценарию. Фронт, можно сказать, рухнул. После начала наступления германцев на 11-ю армию там начались волнения среди солдат. Не хотели они умирать сидя в окопах. Несколько самых разложившихся подразделений, расстреляв большинство офицеров, покинули свои позиции. Это дало возможность германским дивизиям продвинуться далеко вперед. Но это позволило и Туземной дивизии практически без боев проникнуть в глубокий тыл противника. Проникла-то она проникла, но вот фронт рухнул. Не намного лучше дело обстояло и в 8-й армии. Уже когда мы были в тылу у неприятеля, поздно вечером германцы применили химическое оружие против частей XXXI армейского корпуса Особой армии. Бывшие гвардейцы в это позднее время уже отдыхали, и спросонья в темноте только небольшое количество этих хороших солдат смогли воспользоваться противогазами. Потери были очень большими, и, в общем-то, теперь фронт держать было некому. Клембовский, который подписал радиограмму, требовал от командира 2-го кавалерийского корпуса предпринять контратаки, чтобы не допустить отступление и 8-й армии. Боялся начальник штаба фронта, что и некоторые подразделения 8-й армии начнут бунтовать и откроют фронт германским дивизиям.
Да, положение сложилось реально тяжелое, но паника, которая проскакивала в радиограмме Клембовского, нам не нужна. Я задумался, анализируя сложившееся положение. Ударить в тыл наступавшим германским дивизиям я приказать, конечно, мог, но не хотел. Считал, что эффект от такого удара будет не такой уж и большой. Слишком силы были неравные, а добиться паники среди солдат и офицеров германской дивизии первой линии было нереально. Это тебе не австрийская, порядком уже разложившаяся армия. Думал я в своей палатке, а так как процесс затягивался, я согласился с предложением Первухина хотя бы немного перекусить и попить чаю. Усталость и желание хотя бы немного поспать нужно было перебить хотя бы этим.
Глава 17
Активная мозговая деятельность прогнала желание спать. А каждый глоток обжигающе горячего чая приносил идею, как можно нарушить планы германского командования. Во-первых, следовало позаботиться, чтобы фронт совсем не развалился. А как это сделать, если я нахожусь здесь? Но имеется радиостанция, а в Житомире наверняка уже готовы и стоят под парами пять блиндобронепоездов, а также прекрасно обученная 6-я Донская казачья дивизия. Казаков миловал тот маразм, который поразил солдат некоторых подразделений 11-й армии. Малоросская распутица, судя по всему, скоро вступит в свои права, и если мы не отдадим контроль над железными дорогами, то через неделю вышколенные германские дивизии захлебнутся в раскисшем черноземе. А имея блиндобронепоезда, или, как их презрительно называли некоторые офицеры – сараи на колесах, мы вряд ли потеряем контроль над железными дорогами. Так что нужно посылать радиограмму с приказом Юзефовичу, чтобы тот немедленно начинал план Б. К действиям по этому плану подключить и 6-ю Донскую казачью дивизию. План Б предусматривал действия блиндобронепоездов по контролю железнодорожной сети в том случае, если в войсках фронта начнется разброд, а неприятель, пользуясь этим, постарается захватить важные стратегические пункты. Недовольство войной было всеобщим. Напряжение между офицерами и нижними чинами ощущалось повсеместно. При ухудшении военной обстановки можно было ожидать взрыва. По крайней мере, я этого ожидал, вот и приказал начальнику штаба подготовить план действий, на случай если части станут неуправляемыми, а противник начнет наступление. В плане А значилась только 8-я армия, а в плане Б задача усложнялась, и проблемы возникали и у 11-й армии. Так что, слава богу, подчиненные знали, что им делать. Несколько подразделений Донской дивизии даже проводили учения п