— Не знаю, — мотнул головой Печенег. — Рюриковичи не из тех, кто бросается словами. Старику, кажется, дали твердое слово о помощи внучкам. Только каким образом все вяжется с тобой?
— Наверное, из-за крови, — пожал плечами Никита. — Вам лучше в эти дела не лезть. Все равно не поймете, каким образом у Петра Григорьевича появился родственник.
— Да не особо и рвемся, — усмехнулся старший рында, сбавляя скорость, и легким движением руки завернул машину в очередной переулок. — Все понимают, когда надо язык за зубами держать.
— Ты хорошо Москву знаешь, — сбивая Печенега с неприятного разговора, похвалил его Никита. — Жил здесь?
— Я родился здесь. Замоскворечье — моя родина, можно сказать. А вот судьба так покидала, что теперь сижу в Боровичах словно сыч. С семнадцати лет, можно сказать, в услужении у боярина Анциферова.
— Не нравится?
— Привык, — отмахнулся Мишка. — Там места добрые. Суеты мало. Думал сначала, что не усижу на одном месте, потому как по натуре — с шилом в заднице. Ан нет, боярин выбил из меня дурь шляться, где ни попадя.
— Выходит, Петр Григорьевич твой крестник?
— Можно и так сказать, — легонько кивнул рында.
— Что случилось с родителями девушек?
— Погибли, катаясь на яхте. Потонули, разбившись о камни возле Соловков. Следствие велось долго, но ничего путного, кроме стандартной фразы «нарушение правил судовождения на море» не дождались. Чушь полная! Но все мы уверены, что без поганой руки Борецких не обошлось. Анциферовы — их кровники. Ты, кстати, знал об этом?
— От тебя впервые слышу, — спокойно, даже не дрогнув ни единой лицевой мышцей, ответил Никита, потому что Печенег очень пристально взглянул на него.
— Теперь будешь знать, — с каким-то затаенным удовольствием проговорил рында. — Борецкие живы, а Анциферовых не стало. В каждом поколении кто-то кого-то резал. А все началось с того момента, когда предок нашего старика Сильвестр Анциферов перешел на сторону Великого князя Федора, грохнув при этом одного из братьев Борецких. С тех пор и понеслась кровавая жатва. По всем канонам кровной мести новгородцы должны были остановиться, когда в живых остался только отец Аниты и Насти. Кроме него мужчин в роду больше не было. И что бы не говорили следователи, старик уверен в злокозненности нынешнего посадника — Дмитрия Борецкого.
Печенег остановил машину возле закрытого на ночь магазина с мигающей надписью «Бакалея братьев Сытовых», но глушить мотор не стал. Задумчиво простучал пальцами по баранке.
— Что случилось? — поинтересовался Никита.
— Не хочу туда соваться, — кивнул в сторону мерцающих огней широкого бульвара, по которому изредка проносились небольшие колонны бронированной техники, состоящей из колесных БТРов и внедорожных «Медведей», входящих в структуру осназа. — Поедем в обход через Таганку, потом через реку проскочим в Замоскворечье. Знаю я один путь, который сразу нас в Хамовники выведет.
— Если только его не перекрыли, — возразил Никита. Он не собирался вмешиваться в действия Печенега, знающего этот район как свои пять пальцев.
— Если перекрыли — пойдем под «скрытом». Ты же умеешь его ставить?
— А машина?
— Машину придется оставить. Иначе мы вообще не попадем в нужное место. Я так понял, все мосты, ведущие в Хамовники, взяты под контроль. Так что пока есть возможность, рвем на Таганку.
Как Печенег говорил, так и случилось. Те районы, в которых не наблюдались стихийные выступления бояр, никто не собирался оцеплять и мешать передвижению граждан. Даже поток машин нисколько не уменьшился. Но уже ближе к Хамовникам начались трудности. Их не останавливали, но количество патрулей напрягало. Наконец, Печенег остановился и загнал автомобиль на платную стоянку, огороженную приличным решетчатым забором и оснащенную системой видеонаблюдения. Пока рында расплачивался за место, Никита на всякий случай нацепил маячок на машину. Он исходил из самого худшего положения дел, если придется прорываться сюда в одиночку, или с девушками. Любая неожиданность могла в любой момент раскидать Никиту и Мишку в разные стороны. А так по сигналу маячка можно выйти к стоянке.
Приятно, что Печенег подумал о том же. Он вручил Никите дубликат пропуска, расписав те же возможные проблемы.
— Если тебе удастся с девчонками уйти — не жди меня и сразу в Боровичи езжай.
И они крадучись двинулись по улицам Москвы, словно находились не на своей земле, а где-то в чужом городе чужой страны, ведущей боевые действия с Русью. То и дело приходилось нырять в подворотни, прячась от проносящихся по дороге патрулей, потом пробираться закоулками к набережной, пугая каких-то мрачных личностей, коих оказалось на улицах чуть ли не больше дружинников.
Неширокий мост, ведущий от Нескучного сада на другой берег, прямиком к ткацким корпусам, охранялся силами княжеской дружины и полиции. Войсковых подразделений здесь не было. Никита порадовался такой удаче. Обычно при боевых подразделениях всегда находятся волхвы, то бишь маги. Эти волчары могут сразу просечь возмущение эфира. А оно надо? Поэтому особо рассусоливаться Никита не стал. Он сформировал «скрыт», отсекая от ненужных взоров их маленькую команду.
Мост прошли спокойно, по пешеходной дорожке, которую никто не перекрывал. Мероприятия по блокировке движения осуществлялись с помощью двух грузовиков, ставших поперек дороги. Курящие и болтающие дружинники не почувствовали, как двое нарушителей проскользнули мимо них под магическим пологом. Видать, не всех снабдили амулетами «хрустальный глаз», способными обнаружить невидимку.
Когда Никита снял «скрыт», Печенег облегченно вздохнул, оглядывая окрестности, словно заново присматривался к местам, давно покинутым.
— Полдела сделали, — тихо сказал он. — Теперь на северо-запад тихонько-тихонько. Дворами пойдем.
— Полог накинуть?
— А ты вытянешь? — с недоверием спросил Печенег.
— Вытяну, не переживай, — отмахнулся Никита. — Лучше незаметно дойти до места и потом отдохнуть, чем отмахиваться от боярских дружин. Я смотрю, здесь очень оживленно.
Под «скрытом» мир превращался в негатив, а ночью он по неведомым магическим законам превращался в черно-белую фотографию с движущимися картинками. Для Печенега, впервые попавшего под невидимый покров, сформированный магом, было интересно наблюдать, как редкие прохожие, крадучись перебегая от одного дома к другому, оставляли за собой легкий светящийся и рваный след ауры. Он так увлекся происходящим, что едва не пропустил нужную улицу. Похлопав по плечу Никиты, рында жестом показал, куда следует идти.
Дом, где проживали девушки, был погружен в темноту. Ни одно окно не светилось, что наводило на определенные мысли. Очень нехорошие. Осторожно ступая по дорожке, засыпанной листьями, мужчины добрались до подъездной двери и нырнули внутрь.
— Второй этаж, — Печенег, оказывается, тоже умел волноваться. Его аурный контур так и дрожал протуберанцами ярко-зеленого и алого цветов.
Щелкнул предохранитель пистолета. Старший рында, попросив снять полог, крадучись стал подниматься по лестнице. Никита шел следом, не вытаскивая оружия. Десятизарядный «Клюв» так и остался за спиной, прижатый ремнем. В ограниченном пространстве лучше использовать скрипты отражающих атак, чем поднимать шум выстрелами.
Они остановились на площадке второго этажа, на которую выходили четыре двери.
— Свет нужен, — пробормотал Печенег, шаря по карманам.
— Подожди, — Никита черкнул пальцем в воздухе и зыбкий огонек, едва ли видимый с улицы, зажегся перед Мишкой. Рында всмотрелся в номера квартир и ткнул в одну из дверей.
— Здесь девчата живут. А рядом — квартира сопровождающих. Алешка, Стас и Ярик рядышком все время, через стенку.
— Тогда открываем девичью светелку, — пошутил Никита, но Печенег схватил его за руку. — Ты что такой нервный?
— Зачем в их квартиру лезешь? А вдруг они там прячутся? Нехорошо будет, если без спроса войдем.
— Брось ненужную деликатность, — рассердился волхв. — Я ведь вижу, что в этих квартирах никого нет. Остаточные следы ауры различаю, а людей нету. Ушли они отсюда — и давно. Сутки уже. Мне нужно оглядеться и понять, куда могли девушки исчезнуть. Кстати, амулет-то начал кое-какие сигнальчики давать.
Уже отточенным движением он приложил ладонь к замку, дождался щелчков запорных механизмов, потом проделал такую же манипуляцию с нижним замком и тихо распахнул дверь.
Свет зажигать не стали во избежание ненужных проблем. Через тонкие шторы освещенные окна привлекут внимание боярских наемников. Они здесь как волки рыщут, в каждую дыру заглядывают.
— Надо завесить в одной комнате окно плотной тканью, — предложил Никита. — А я пока свечку сооружу. Лишний риск ни к чему.
Печенег вышел из положения, приспособив одеяло с одной кровати вместо шторы. Долго, правда, чертыхался, пока цеплял его на гардину. И только потом они облегченно вздохнули, как только пламя длинной свечки выдернуло их из сумеречного плена. С любопытством посмотрев вокруг, отмечая, что часть вещей висит на спинках кресла и стула, Никита высказал мнение:
— Собирались впопыхах. Ящики из шкафа выдвинуты, дверки раскрыты. Надо бы поискать документы. Если их нету — значит, вместе с охраной куда-то уехали.
— Может, мы с ними разминулись где-то? — с надеждой спросил Печенег, аккуратно присев на кресло. — Хорошо было бы, если они уже на пути в Боровичи.
— Почему не отвечает телефон? — возразил Никита. — И почему я ощущаю их в аурном поле? Они где-то рядом, пусть и далековато для амулета. Едва-едва цепляет их.
— Черт! Я и Алешку не могу вызвонить, — развел руками Печенег. — Парни тоже куда-то канули. Но машины рядом с домом не было. Я точно знаю. Специально посмотрел, пока сюда шли. Тогда… Если они все здесь — куда исчезли-то? Прячутся?
— Можно гадать до бесконечности, — Никита зевнул. — Давай спать, а? Хотя бы часика три? Сил уже нет, вымотался.
— Да, конечно, — вскочил Мишка. — Откат пошел? Ты тогда ложись здесь, а я в соседней комнате примощусь. Покараулю немного, осмотрюсь.