– Тридцать три человека вместе со мной, – улыбнулся я.
– Сколько?!
– Ознакомьтесь с подорожной, там всё написано.
– Вы офицер нашего герцога Иоганна Альбрехта? – пролепетал чиновник, пробежав глазами протянутый ему документ.
– Да, мой друг. А потому грузы этого корабля не подлежат досмотру и уж тем более не облагаются пошлиной.
– И вас зовут…
– Фон Кирхер, к вашим услугам.
– Где-то я слышал это имя.
– Я бывал здесь прежде и меня многие помнят. Впрочем, не сочтите за невежливость, но мне и моим людям срочно надо в город.
– Конечно-конечно.
– И маленькая просьба. Не стоит уж слишком распространяться о моем приезде.
– Да, но…
– Разумеется, Ваша Милость, – гаркнул, перебивая своего начальника, вытянувшийся в струнку капрал. – Как Вам будет угодно!
– Благодарю, – кивнул я и велел своим спутникам собираться.
Приободрившиеся рынды спешно приводили себя в порядок и собирали вещи, весело переговариваясь в чаянии скоро схода на твердую землю. Ратники Михальского вели себя спокойнее, но было видно, что и им морское путешествие наскучило. Всё-таки народ у нас, как ни крути, сухопутный.
– И где же мы такую ораву разместим? – задумчиво покачал головой Рюмин, наблюдая за сборами.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Судя по твоим докладам, у нас тут немалое подворье пустует. Неужто все не поместимся?
– На подворье можно, – согласился дьяк. – Если, конечно, его беженцами не заняли.
– Ты думаешь?
– А куда их фон Гершову девать? От магистрата в таком деле помощи не допросишься…
– Ничто. Ребята молодые, перемогутся как-нибудь. Мы тут ненадолго.
– А Вы?
– Болеслава с Мартой навестим. У них, говорят, дом здесь хороший. Дорогу знаешь?
– Знаю.
– Вот и веди, нас с Михальским. А Панин пусть с остальными к русскому подворью маршируют. – Надо бы еще хотя бы несколько ратных, – озабоченно заметил Корнилий. – А то мало ли…
– Дозвольте мне с вами? – высунулся внимательно слушавший нас Петька Пожарский.
– Вот и доброволец, – кивнул я. – Возьмите ещё кого-нибудь и пошли.
Повинуясь моему приказу, наш маленький отряд разделился. Большая часть направилась к складам, где и находилось «русское подворье», несколько человек осталось на корабле вместе с Кожиным, а мы направились в центр города, где проживал капитан герцогской стражи Болеслав фон Гершов.
– Что всё это значит, Таубе? – не скрывая изумления, спросил таможенник.
– Точно не знаю, господин асессор, но готов поклясться, что нас ожидают веселые деньки.
– Пожалуй ты прав. Спутники этого фон Кирхера очень похожи на отъявленных головорезов и явно прибыли издалека. Боже, а вдруг они занесут какую-нибудь заразу в наш бедный Росток?! Может быть даже чуму…
– Боюсь, так легко мы не отделаемся, – покачал головой стражник.
– Что это значит?
– Поспешите в магистрат и сообщите, что в Мекленбург вернулся Странник!
Редко, но случаются на свете люди, счастье которым дается от рождения. Они ничем не заслужили его, а просто живут, влюбляются, женятся, рожают детей, потом растят их, радуясь каждому дню. Увы, про капитана фон Гершова сказать это никак нельзя. Несмотря на молодость, он успел побывать во многих переделках, много добиться и в одночасье потерять всё. Казалось, что жизнь его кончена, но проказница Фортуна снова повернулась к померанцу лицом, и он обрел, наконец, долгожданное счастье. Ибо есть ли большее счастье для мужчины, нежели смотреть на любимую женщину, кормящую твоего ребенка?
– Маленький Людвиг скоро закончит, – мягко улыбнулась мужу Марта.
– Пусть ест хорошенько, – расплылся в улыбке Болеслав.
– Не беспокойся за него. У малыша прекрасный аппетит, а вот его отец наверняка проголодался.
– Я бы быка съел, – сознался муж.
– Ну, столько мяса у нас нет, однако кое-что для отощавшего капитана рейтар найдется.
– Ты довольна новой кухаркой?
– Не так сильно как наш Иржик, – улыбнулась Марта.
– Этот пройдоха уже положил на неё глаз? – удивился супруг.
– Боюсь, что не только глаз.
– Вот, мерзавец!
– Не ругайся. Из них выйдет прекрасная пара. Боженка – хорошая девушка, опрятная и почтительная.
– Ты думаешь, что он женится на ней?
– А почему нет?
– Ну не знаю. Она сирота и бесприданница, а он тот ещё выжига!
– Ну, вот и всё, – улыбнулась Марта, заметив что их маленький сын насытился. – Сейчас я уложу его, и мы сможем поужинать.
– Может, нам всё-таки следовало найти кормилицу?
– Мы уже обсуждали это! – решительно, но мягко возразила ему жена. – Я сама выкормила Марию, а значит, и с Людвигом справлюсь. Кстати, что там за шум?
– Сейчас посмотрю, – поднялся Болеслав и направился к лестнице.
– Господин капитан, – встретил его внизу Иржик. – Там какие-то чужеземцы, спрашивают вашу милость.
– Чужеземцы?
– Да, поляки или, может быть, русские.
– Проси.
– Их шесть человек и они хорошо вооружены, – счел своим долгом предупредить слуга.
– Вот как? – удивился хозяин и на всякий случай перекинул через плечо перевязь со шпагой. – Зови!
– Как прикажете, – вздохнул чех и пошел открывать дверь.
Первого из вошедших Болеслав узнал сразу. Это был Клим Рюмин, или как его называли прежде – Карл Рюмме. Когда-то он был простым моряком, но с тех пор сумел изрядно продвинуться по службе. Второй, польским шляхтичем. Это побывавший в Речи Посполитой фон Гершов определил сразу. За ними зашел какой-то молодой человек в русском кафтане, а вот при виде четвертого у померанца едва не оборвалось сердце.
– Здравствуй, Болик, – поприветствовал я его.
– Ваше Величество, – опустился он на колено и склонил голову.
– Давно не виделись.
– Да, мой кайзер.
– Как поживаешь?
Вопрос повис в воздухе. Слишком многое случилось между нами в прошлом и повернись судьба по-другому, возможно, одного из нас сейчас бы не было в живых.
– Ваше Величество! – раздался сверху знакомый голос, и я невольно поднял глаза на лестницу и остолбенел.
– Марта?!
Да это была она, но… В моей памяти сохранился образ хрупкой девушки, почти девочки, только вступавшей в пору своего расцвета, а теперь передо мной явилась прекрасная молодая женщина, исполненная величавого достоинства. Быстро сойдя с лестницы, она присела в реверансе и прямо глядя мне в глаза сказала:
– Для нас с мужем большая честь приветствовать вас, государь, в нашем скромном жилище! На несколько мгновений мой язык как будто прилип к небу, и я не мог не то чтобы подобрать слова, но и вообще членораздельно изъясняться. Наконец, способность говорить вернулась и я, прочистив горло, смог выдавить:
– Чёрт меня подери, как же я рад вас видеть!
– И мы вас.
– Встань, Болеслав, – велел я фон Гершову, и хотел подать ему руку, но тот схватил её и со слезами на глазах, взмолился:
– Простите меня, мой кайзер!
– Бог простит, Болик. Что же касается меня, то ты давно заплатил по всем векселям. Твой брат мне всё рассказал и теперь я у тебя в долгу.
– Но за что?
– За спасение Марты и Марии, конечно. Кстати, где она? Я хочу увидеть свою дочь.
– Простите, Ваше Величество, – потупилась Марта. – Но принцесса Мария Агнесса сейчас при дворе вашей благородной тетушки – герцогини Софии.
– Вот как? – насторожился я.
– Таково было желание вашей матушки.
– Интересно, что его могло вызвать?
– Помолвка вашей дочери с принцем Ульрихом – сыном короля Кристиана.
– Честно говоря, не вижу связи.
– Такое условие поставила герцогиня София. Ведь сейчас она старшая в роду и номинальная правительница Мекленбурга в ваше отсутствие.
– И ты согласилась расстаться с дочерью?
– Вовсе нет! Я тоже служу при дворе Её Светлости. Просто, после родов…
– У вас ребенок?!
– Да. Сын.
– И как его зовут?
– Людвиг.
– Хорошее имя. Малыша уже крестили?
– Да, Ваше Величество.
– Жаль, опять опоздал. Обидно, досадно, но ладно…
– Вы и ваши спутники, вероятно, голодны? – спохватилась Марта.
– Есть немного, но…
– Тогда, прошу к столу. Мы как раз собирались обедать.
– Боюсь, накормить нашу ораву будет не самым простым делом.
– Не беспокойтесь Ваше Величество. Ручаюсь, что никто из наших гостей не останется голодным.
Пока хозяйка дома хлопотала, я принялся расспрашивать Болика о местных новостях, слухах, количестве беженцев, состоянии Ростокской стражи и тому подобных делах. Ответы фон Гершова были обстоятельны, но нельзя сказать, чтобы успокаивающими. В угрозу большой войны никто не верил и уж тем более не был готов в ней участвовать. Беженцам, конечно, сочувствуют, католиков традиционно не любят, а вместе с ними и императора Фердинанда, но вместе с тем втихомолку осуждают и Фридриха Пфальцского. Что, в общем, понятно. Если бы он победил, то хвалили бы, а так, что же? Сам вляпался – сам и виноват!
– Беглецов из Богемии и Моравии около ста двадцати человек, – продолжал померанец.
– Что значит, около? – удивился я.
– Всего перевезено сто двадцать шесть, – поправился капитан. – Но один умер уже в Мекленбурге, ещё несколько человек изъявили желание осесть в ваших здешних владениях. Москва кажется очень далекой и непонятной.
– Я смотрю беглецов не так чтобы и много?
– Большинство осело в Саксонии или Силезии, а также иных местах, – пожал плечами Болеслав. – Тамошние владетели оказывают покровительство единоверцам.
– И под шумок прихватывают себе землицы у Пфальца и Богемии?
– Именно так.
– Что слышно из Брауншвейга?
– Ваша благородная матушка в добром здравии.
– Это прекрасно, но лучше расскажи что-нибудь о предстоящем съезде.
– Вы прибыли на предстоящее собрание округа? – понимающе кивнул фон Гершов. – Боюсь, в этом вопросе я мало чем смогу быть полезным Вашему Величеству. Могу сказать лишь, что верх там держат мелкие князья, а также города и епископства.