«беспардонной ложью», а в провале всей кампании обвиняются злобные враги трезвости в лице партийных чиновников и «алкогольной мафии»{686}. Оценивая вышеизложенные позиции, поневоле приходится подтвердить расхожую истину: история мало кого учит — но зато хорошо проучивает.
Впрочем, и настоящие борцы еще не перевелись. Всероссийское общество трезвости и здоровья действует и продолжает бороться с пьянством. После ухода номенклатуры остались настоящие трезвенники-энтузиасты, испытывающие новые методы лечения алкоголизм, издающие свою газету «Пробуждение», проводящие конференции.
Цена питейной свободы. Независимо от запоздалых признаний политиков и функционеров, алкогольный «прорыв» ослабевшей системы запретов был предрешен. Однако крах майских решений 1985 г. означал не только очередной ошибочный шаг — он нанес мощный удар по всей системе.
Попытка одним ударом срезать акцизы и вздуть расходы привела к бюджетной катастрофе. Криминальные структуры в короткие сроки окрепли и накопили стартовые капиталы для дальнейших подвигов. Миллионы вполне законопослушных граждан приобрели неизгладимый опыт сознательного нарушения закона, поскольку, даже если сами не гнали самогон, то покупали его или добывали спиртное из-под прилавка. Почти столь же массовым и еще менее искоренимым стало коррумпирование милиции. Вышла из подполья и быстро усилилась наркомания со своими страшными последствиями.
Сильнейшее воздействие оказала кампания и на общественные настроения: глупость начальственных распоряжений и стояние в очередях воспитывали устойчивое презрение к власти. В результате советский строй в сжатое время получил набор несовместимых с жизнью повреждений, без которых он едва бы смог скончаться так спокойно в 1991 г.
С начала 1991 г. отступление имело еще вполне «ограничительный» с виду облик поголовной «талонизации». Практиковалась она в отдельных местах еще в период кампании, хотя официальной прессой и осуждалась: ведь заветный разрешительный документ на спиртное вручался лучшим производственникам и вообще достойным людям, приобретая, таким образом, неожиданное значение награды.
Но теперь речь шла уже не об исключениях: все население, включая малолетних и бабушек (тут же сбывавших свои талоны по сходной цене), получило гарантированное право на получение 1 бутылки дефицитной водки в месяц при условии предоставления взамен пустой тары, с которой также возникли серьезные проблемы по причине остановки соответствующего производства. Торговля вином предполагалась без всяких ограничений. Затем в борьбе с очередями начались и другие послабления для удовлетворения спроса, которыми, например, порадовали москвичей весной 1991 г.:
«На один талон разрешается приобрести одну бутылку водки емкостью 0,5 или 0,7 или две бутылки емкостью 0,33 литра. А вот торговля винами по «водочным» талонам совершенно недопустима: эти напитки должны быть в свободной продаже. Придя с талонами в магазин, не забудьте захватить пустую бутылку: торговля спиртным без одновременного возврата стеклотары разрешена только по случаю похорон.
Увеличено количество бутылок водки (20 вместо 10), которые можно будет приобрести на свадьбу. Столько же предусмотрено на похороны… Столько же бутылок, но не только водки, ‘ в том числе наливок и настойки, разрешено приобрести к юбилейным датам… По просьбе ветеранов, инвалидов, участников Великой Отечественной войны и других лиц, имеющих льготы в обслуживании, к празднику 9 мая будет продана дополнительная бутылка водки (помимо той, что положена по талону)… Предприятиям общепита (кроме диетических и студенческих столовых) предписано организовать торговлю вино-водочной продукцией в розлив, будут также открыты рюмочные…»{687}
Продолжалось и устойчивое наращивание темпов выпуска водки по России (СССР к тому времени распался, и поэтому сводные данные отсутствуют): с 138 млн. декалитров в 1990 г. до 154 млн. в 1991 г.{688} Некоторое сокращение производства в 1992 г. (151 млн. декалитров) не должно обманывать: в условиях начавшегося в стране спада производства только эта отрасль его избежала.
Окончательно открылся кран алкогольного потока, когда усилия нового правительства по либерализации экономики привели к отмене государственной монополии на производство и продажу спиртного согласно указу президента от 7 июня 1992 г. Этот решительный шаг, подобный столь же крутому повороту 1863 г., способствовал росту цен, открыл дорогу новым производителям внутри страны и положил начало массовому притоку на российский рынок при мизерной поначалу пошлине всевозможной иностранной продукции, сразу же расцветившей прилавки и сомнительных палаток, и самых престижных магазинов.
Впервые за много лет вновь открылись специализированные магазины, в свободной продаже появились давно забытые первоклассные армянские коньяки, грузинские, молдавские, крымские марочные и даже коллекционные вина — для тех, кто был в состоянии платить (по ценам 1994 г.) 80—100 тыс. рублей за бутылку редкого вина. Началась конкуренция и в водочной сфере: знаменитый московский завод «Кристалл» освоил выпуск новых сортов: «Привет», «Звезда России», «Маросейка».
Как и в других отраслях экономики, на волне приватизации осуществлялись смелые аферы. В настоящее время продолжается судебная тяжба: идет война за 43 самые известные водочные марки («Столичную», «Московскую», «Лимонную», «Русскую» и т. д.) Продвигавшее их на мировые рынки ВВО «Союзплодоимпорт», принадлежавшее, как и сами эти товарные знаки, государству, путем целого ряда преобразований превратилось в частную компанию «ЗАО Союзплодоимпорт»; а все документы по этому деликатному вопросу, начиная с 1990 года, оказались неведомым образом утрачены. В результате этой операции государство потеряло контроль над использованием знаменитейших марок «Столичная» и «Московская», оказавшихся во владении новых собственников.
Недавно «Роспатент» перерегистрировал эти товарные знаки на Министерство сельского хозяйства России по постановлению Высшего арбитражного суда, признавшего цепочку действий вокруг «Союзплодоимпорта» незаконной. Но руководство ЗАО, купившего эти товарные знаки и владевшего ими до 26 октября 2001 г., с этим не согласилось, грозило подать в суд и пожаловаться лично В. В. Путину, о чем заявил глава компании Андрей Скурихин. Сторонам есть из-за чего спорить: по оценкам специалистов, стоимость брэнда одной только «Столичной» составляет от 200 до 600 миллионов долларов{689}.
Другой пример связан с фамилией некогда знаменитого «поставщика двора» Петра Арсеньевича Смирнова. Один из членов этого рода, Б. А. Смирнов, учредил в 1991 г. малое предприятие «П. А. Смирнов и потомки в Москве». К сожалению, возрождение традиций в данном случае обернулось еще одним скандалом. Как оказалось, скончавшаяся вместе с национализацией после 1917 г. и возрожденная наследниками Смирнова в Польше фирма еще в 1939 г. была приобретена американской корпорацией «Heublein, Inc».
Против предприимчивого родственника выступили другие представители фамилии с не менее патриотическими заявлениями, что только при участии этой корпорации можно возродить на территории нашей страны производство популярнейших во всем мире спиртных напитков: «Мы верим, что проект фирмы Heublein, Inc., предусматривающий крупные капиталовложения в совместный выпуск «Смирновской» водки в России, будет полезным для нашей страны и послужит еще одним примером взаимовыгодного вложения иностранного капитала в нашу экономику и поможет ускорить производство всего того, что так необходимо нашему народу..»{690}.
Тем не менее, новая фирма не сдалась, наладила выпуск «Столового хлебного» в Магнитогорске, а затем и в Подмосковье. Два наших суда уже признали российских производителей единственными преемниками торговой марки. Но и соперники не складывают оружия. Осенью 2001 г. из-за «Смирнова» пострадало около 30 магазинов Екатеринбурга: неизвестные громили витрины и покрывали стены магазинов угрожающими надписями, угрожали продавцам и руководству магазинов. В результате в сентябре владельцы многих магазинов Екатеринбурга были вынуждены отказаться от торговли «Смирновской». В компании «Альфа-Эко», контролирующей «Торговый дом потомков П. А. Смирнова», назвали «подобные методы конкурентной борьбы беспредельными» и пообещали противодействовать им «по всей строгости закона». Воюет компания и на другом фронте — против производства конкурирующей водки «Smirnoff» на заводе «Ливиз».
Подобные конфликты отражают весьма серьезную проблему: на огромных прибылях от алкогольной продукции очень быстро вырос целый слой людей и капиталов, отчаянно борющихся за место. Появились организации (подобно Национальному фонду спорта), получившие право ввозить спиртное беспошлинно. Еще одной проблемой стали экспортные махинации в российской алкогольной промышленности. В свое время, чтобы помочь ликероводочным заводам «закрепиться» за рубежом, правительство освободило их от уплаты НДС и акцизов. В результате литр экспортного спирта стал стоить в 2,5 раза дешевле, чем на внутреннем рынке; разница попадала к тем, кто вовремя сообразил, как делать «липовые» контракты и сбывать незаконно закупленный алкоголь.
Продукцию «старых» фирм потеснил и поток экзотических новинок, учитывающих, в числе прочего, бескрайний российский политический плюрализм. На одном прилавке встречались нейтральная «Женьшеневая», казачий «Есаул», непримиримые «Белогвардейская» и «Красногвардейская», лихой напиток «Жириновский» и высокотехнологичная водка «Русская», которую гонят и очищают через особые фильтры на «замороженной» при строительстве Нижегородской атомной электростанции.