Дешт-и Кипчак «Степью кипчаков». Прошло полстолетия, и причерноморские степи стали «Полем половецким» русских летописей, а в начале XIV в. близкий Рашид ад-Дину персидский историк Хамдаллах Казвини разъяснил, что приволжские степные просторы, ранее называемые Хазарской степью, давно стали Степью кипчаков.
Какие события привели к столь существенным переменам в привычной географической номенклатуре?
Первая глухая информация о новых этнических волнах, тогда ещё только омывавших запад Великой Степи, содержится в беглом упоминании ал-Масуди, великого арабского географа и историка первой половины X в. В одном из своих географических сочинений ал-Масуди в рассказе о печенегах и их уходе на запад пишет, отсылая читателя к другому своему труду, до нас не дошедшему: «…а мы упомянули… причины переселения этих четырёх тюркских племён с востока и то, что было между ними, гузами, карлуками и кимаками из войн и набегов на Джурджапийском озере (Аральском море. — С.К.)»[233].
Сообщение ал-Масуди явно относится к IX в., когда огузы, вытеснив печенегов из Приаралья, создали там своё государство со столичным городом Янгикентом на нижней Сыр-Дарье. Тогда же карлуки контролировали Фараб, т.е. земли по средней Сыр-Дарье. Но об участии кимаков в приаральских событиях до того не было известно, и ал-Масуди первым упоминает их возле «Джурджанийского озера».
Несколько позднее другой арабский географ и путешественник, ал-Макдиси, писавший во второй половине X в., в географическом труде, созданном им по заказу Саманидов и представленном в 985 г. к их двору в Бухаре, вновь фиксирует кимаков там, где они упомянуты ал-Масуди, — в Приаралье и на Сыр-Дарье. Пользуясь информацией из саманидских источников, ал-Макдиси назвал сырдарьинский город Сауран «(саманидской) пограничной крепостью против гузов и кимаков»[234]. Те же сведения есть и у других географов — современников ал-Макдиси.
Правильную трактовку сообщению ал-Макдиси дал В.В. Бартольд — он заметил, что кимаками у ал-Макдиси названы кипчаки, западное крыло Кимакской державы. Между временем, которому принадлежит сообщение ал-Масуди (IX в.), и актуальной для конца X в. информацией ал-Макдиси прошло столетие. Кипчакские пастбища вплотную примыкали к приаральским и присырдарьинским землям огузов, и, пользуясь миром, кипчаки пасли там свой скот. Ситуация взорвалась внезапно, но взрыв исподволь готовился с давнего времени.
В начале XII в. придворный врач сельджукского султана Малик-шаха и его наследников, уроженец Мерва, Шараф аз-Заман Тахир Марвази написал трактат по зоологии «Таба’и ал-хайаван» («Природа животных») и дополнил своё сочинение сведениями по этнографии и истории. Основываясь на каких-то местных огузских повествованиях, он поместил в раздел о тюрках не очень ясный, с очевидным фольклорно-эпическим налётом, рассказ о давних и полузабытых событиях, имевших отношение к прошлой истории сельджукских, а вернее, огузских племён:
«Среди них (тюрков) есть группа племён, которые называются кун, они прибыли из земли Кытай, боясь Кыта-хана. Они были христиане-несториане. Свои округа они покинули из-за тесноты пастбищ. Из них был хорезмшах Икинджи ибн Кочкар. За кунами последовал (или: их преследовал) народ, который называется каи. Они многочисленнее и сильнее их. Они прогнали их с тех пастбищ. Куны переселились на землю шары, а шары переселились на землю туркменов. Туркмены переселились на восточные земли огузов, а огузы переселились на земли печенегов, поблизости от Армянского (Чёрного) моря»[235].
Туркменами, по словам Марвази, называются тюрки, пришедшие в страны ислама и принявшие мусульманство. Кто были туркмены, жившие на восточной границе огузских земель накануне начала их движения на печенегов, помогает понять текст ал-Макдиси: «Орду — маленький город, в нём живёт царь туркменов, который постоянно посылает подарки владетелю Исфиджаба»[236]. Город Орду, в междуречье Таласа и Чу, ещё в X в. был столицей семиреченских карлуков. Следовательно, туркменами у Марвази названы исламизированные в IX в. саманидами карлуки, до того исповедовавшие несторианский толк христианства. В 893 г. саманид Исмаил ибн Ахмед в походе на карлуков разрушил несторианскую церковь в Таразе, воздвиг на её месте мечеть, а население этого небольшого западнотюркского княжества обратил в ислам.
Итак, последний этап переселения, о котором кратко сообщил Марвази, особых трудностей не вызывает: просто события изложены им очень выборочно и неполно. Повторим последовательность событий: согласно Марвази, кытаи, т.е. кидане, вытеснили из своих владений племя кунов. Из-за недостатка пастбищ и нападений племени каи куны вторглись в земли шары, те — в земли туркменов, которые, в свою очередь, захватили восточные земли огузов. Огузы ушли на запад, к Чёрному морю, в земли печенегов.
Западные земли туркмен-карлуков, по р. Талас и в предгорьях Каратау, граничили с восточными землями сыр-дарьинских огузов, и граница не была спокойной. Уже в IX в. здесь начались тогда ещё эпизодические религиозные войны. В начале 40-х годов XI в. туркмены-сельджукиды и туркмены-карлуки окончательно сокрушили государство сыр-дарьинских огузов, и те ушли в приволжские степи. В 985 г. приволжские огузы, в союзе с князем Владимиром, совершают набег на камских болгар. В 1050 г. они появляются на берегах Дона и Днепра, где сражаются с печенегами и русами. Русские летописцы называли их торками, т.е. турками, а византийцы — узами, т.е. огузами. Таков конечный итог событий на западе Евразийских степей, сохранённых в изложении Марвази.
Что же произошло в азиатском ареале Великой Степи?
Независимо оттого, были ли войны между перечисленными Марвази племенами или они двигались по «принципу снежного кома», западная миграция восточных тюркских племён была результатом неблагоприятных для них политических условий X — первой половины XI в., возникших вследствие создания в Северном Китае и Монголии киданьской империи Ляо, в Ганьсу — тангутского государства Си Ся, в Семиречье и Восточном Туркестане — Караханидского каганата.
В 1036 г. тангуты подчинили государство уйгуров в Ганьчжоу и окончательно закрыли для восточных тюрков, испытывавших киданьский натиск, Ганьсуйский коридор. Исламизированные караханидские карлуки, в недавнем прошлом — христиане-несториане, стали для «неверных» тюрков заслоном на пути к оазисам Семиречья и Мавераннахра. Относительно свободным оставался только один путь на запад — через верховья Оби и Иртыша, Северную Джунгарию и Северо-Восточное Семиречье, вдоль северных границ Караханидской державы.
В 1027 г. кидане, искавшие союзников против Караханидов, присылают посольство в Газну, к султану Махмуду. Через два года ал-Бируни, живший тогда при дворе Махмуда, упоминает в одном из своих сочинений два неизвестных дотоле восточнотюркских племени — кунов и каи. Ещё до того, около 960 г., на северных рубежах Караханидов начинаются жестокие и длительные войны карлукских гази, борцов за веру, с тюрками-язычниками, войны, почти неизвестные мусульманским авторам. Отзвуки этих событий, запечатлённые в караханидских эпических песнях, сохранились в записях Махмуда ал-Кашгари; к сожалению, в очень фрагментарных записях. Но там перечислены главные враги тюрков-мусульман, и среди них — ябаку, басмылы, чомулы, каи, йемеки. Самих мусульманизированных карлуков, создателей Караханидской державы, Махмуд ал-Кашгари, как и Марвази, именует туркменами, так же как и исламизированных в X – начале XI в. огузов-сельджукидов.
Главным героем тех эпических отрывков, которые записал Махмуд, был гази Арслан-тегин, иногда именуемый ещё бекеч, «принц». Не исключено, что впоследствии он стал одним из первых караханидских каганов, но надёжное отождествление вряд ли возможно. Впрочем, Б.Д. Кочнев считает, что «победителем Бука-Будрача наиболее правдоподобно считать караханидского князя Арслан-тегина Ахмада ибн Мухаммада ибн Хасана/Харуна, который совершил поход против неверных около 440/1048–1049 г.»[237]. Иногда главным героем поэм выступает сам хакан, имя которого у Махмуда отсутствует. Впрочем, оно и не нужно было Махмуду, ведь приводимые им отрывки героических повествований были лишь стихотворными примерами, поясняющими употребление какого-либо слова.
Враги Караханидов, племена тюрков-язычников, несколько раз перечисляются. Это уйгуры-идолопоклонники, что жили за рекой Ила (Или), в стране Мынглак. Это ограки, пограничное племя, которое жило в местности Кара Йигач. Это прииртышские йемеки. Но самым страшным врагом Караханидов был союз трёх племён: басмылов, чомулов и ябаку, а также соседи ябаку — каи. Названные три племени известны по китайским и древнетюркским источникам. Их земли ещё в VII–VIII вв. протянулись от восточной части Семиречья, через Тарбагатай, Северную Джунгарию, Алтай до Оби. Новая мусульманская держава, с её стремлением навязать свою власть и свою идеологию, отрезала эти племена от богатых городов и селений Семиречья и Восточного Туркестана, поставила под свой контроль часть привычных кочевий. Столкновения перерастали в войны, войны становились частью повседневной жизни и тянулись десятилетиями. Лишь иногда известие о прорыве язычников или обращении их в ислам мелькало в мусульманских хрониках. И только песни о героях-гази, попавшие на страницы грамматического труда почтенного филолога из Кашгара, отразили напряжение и непримиримость, предопределившие силу и глубину будущего прорыва мусульманского барьера, массовость и стремительность миграций к новым землям и новым границам.
В эпических отрывках инициаторами войн чаще всего изображаются ябаку, чомулы (остатки древнейших гунно-тюркских племён Семиречья, чуми китайских источников) и басмылы, которых уйгурская руническая надпись из Могон Шине Усу называет «сорокаплеменными басмылами». Именно басмылы после разгрома Тюркского каганата в 742 г. стали преемниками имперской традиции — ведь идикутами, т.е. августейшими государями, басмылов были князья из рода Ашина, но власть и титул были отняты у басмылов уйгурами и карлуками. Позднее басмылы входят как господствующее племя в иную племенную группу, и это зафиксировано Марвази. Рассказывая о народе шары, он пишет: