Тем временем по мере усложнения структуры российского общества, прежде всего в результате второй технологической революции, идея замены традиционалистско-харизматической легитимации власти процедурной, происходящей от имени народа, приобретала все большее распространение. Образовался значительный слой политически активного населения, внутри которого кипели жаркие дискуссии о будущем государственном устройстве страны. Одни предлагали использовать парламент западноевропейского типа, другие – Земские соборы. Одни настаивали на республиканском правлении, другие – на превращении империи в национальное государство. Однако и западники, и славянофилы были политическими противниками сложившейся системы управления.
Попытка противопоставить этим веяниям официальную идеологию, утверждавшую, что власть царя тоже исходит от народа, когда-то выбравшего самодержавие в соответствии со своей православной верой, не была слишком удачной. Архаичное сознание крестьян не вмещало столь софистическую конструкцию, а люди трезвомыслящие всерьез ее не воспринимали.
Накал политических страстей достиг своего предела в ходе неудачной Крымской войны и вылился в массовые требования самых насущных реформ, прежде всего крестьянской. К тому же крупное военное поражение всегда ведет к резкому ослаблению автократии. Новый император Александр II не мог этого не учитывать.
Осуществление Великих реформ (кстати сказать, так же на пике второго технологического уклада, как и отмена рабства в США) стало звездным часом ответственной бюрократии. Правда, проектировали и проталкивали реформы представители либеральной группировки, а осуществляли – консервативной. Любые реформы, а тем более такие кардинальные, ломают сложившийся порядок вещей, в то время как новый порядок еще только устанавливается и требует постоянных усилий по контролю осуществления начатых преобразований, по разъяснению и популяризации их краткосрочных и долгосрочных целей, а также ожидаемых изменений в жизни людей. Понятно, что в сложившихся обстоятельствах это условие не было выполнено.
Вроде бы сугубо социальная крестьянская реформа приобрела фискальный оттенок вследствие непомерных процентов на выкупную стоимость земли, что заметно усложнило выполнение крестьянами их обязательств, но зато обогатило казну. Кроме того, земли общего пользования оказались в собственности помещиков, и крестьянам приходилось их арендовать за деньги или за свое время, потраченное на отработку барщины, что повышало их зависимость от помещика.
Земская реформа, спроектированная либералами как реформа государственного управления, пусть и не затрагивающая высшие государственные органы, была сведена консерваторами к реформе местного управления. Весьма прогрессивная реформа образования вскоре обратилась в свою противоположность.
Наиболее удачной оказалась судебная реформа, которая не только заметно улучшила социально-политическую обстановку в стране за счет введения цивилизованного суда, в том числе и суда присяжных, но и привела к возникновению до этого отсутствовавшей сферы правовой деятельности – правозащитной. Появились адвокаты и нотариусы. Система правовой деятельности в России приобрела окончательную полноту. XIX в., точнее две первых его трети, для российского права стал еще более золотым.
Вполне успешными были военная и финансовая реформы.
Однако половинчатость крестьянской и провал земской реформ заметно обострили политическую обстановку в стране. Появились революционные партии, в том числе и экстремистского толка. Произошел ряд покушений на высокопоставленных государственных деятелей и самого императора. В ответ были развязаны репрессии. Образ царя-освободителя заметно потускнел.
Власти предержащие в очередной раз убедились, что любые либеральные уступки обществу ведут к дестабилизации социума, поскольку только увеличивают запрос политически активной части общества на модернизацию системы управления.
Самодержец оказался в ситуации неразрешимого противоречия: с одной стороны, следует всячески сохранять существующий режим, а с другой – для этого необходимо во избежание острого кризиса модернизировать систему управления, что в корне подрывает самодержавие.
Чтобы разорвать замкнутый круг, ответственная бюрократия предложила проект, направленный прежде всего на модернизацию земской реформы. Предполагалось привлекать к работе законосовещательные органы, включая Госсовет, представителей земства. Для выработки соответствующего законодательства намечалось использовать опыт Редакционных комиссий и обеспечение широкой гласности при его обсуждении, как это было в случае разработки крестьянской и земской реформ.
Однако главное табу – незыблемость самодержавной власти – и в этот раз не было нарушено. И высшие бюрократы, и сам император не раз подчеркивали, что о принятии конституции, ставящей закон над самодержавной властью, и речи быть не может. Стена, воздвигнутая на пути модернизации системы управления империей, стояла непоколебимо, и прежде всего внутри самого самодержца. Во всех представителях дома Романовых было глубоко укоренено чувство ответственности за державу, которую (ответственность) невозможно с кем-либо разделить. И это чувство не мог поколебать даже инстинкт самосохранения.
Об эту стену и разбились Российская империя и династия Романовых в 1917 г., когда император Николай II предпочел отречься от престола, нежели согласиться на введение «ответственного министерства», т. е. правительства, назначаемого органом представительной власти, и отверг руку помощи, протянутую ему либеральной общественностью в начале войны[719].
Одни исследователи считают, что Великие реформы сильно запоздали и не могли повлиять на дальнейшую историческую траекторию Российской империи. Другие полагают, что именно в этот момент была упущена последняя возможность ввести конституционную монархию и обеспечить тем самым более прогнозируемую и стабильную судьбу нашей страны.
Тем не менее произошло то, что произошло – система государственного управления все меньше отвечала требованиям социума, создавая тем самым объективные предпосылки революционной ситуации. Мысль о неизбежности свержения самодержавия все больше овладевала массами. Но разговор об этом – в следующих очерках.
Иллюстрации
Портрет императора Александра I. Литография XIX в.
Император Александр I в своем кабинете в Зимнем дворце. 1810-е гг.
Жан Франсуа Дебре. Встреча двух императоров. 1807 г.
Великий князь Константин Павлович
Смерть императора Александра I в Таганроге. 1825 г.
Великий князь Николай Павлович
К. И. Кольман. Восстание 14 декабря 1825 года на Сенатской площади в Санкт-Петербурге. 1830-е гг.
А. Д. Кившенко. Император Николай I награждает М. М. Сперанского за составление свода законов Российской империи. Вторая половина XIX в.
М. В. Добужинский. Город в николаевское время. 1908 г.
М. А. Зичи. Николай I инспектирует строительные работы. 1853 г.
Малый кабинет императора Николая I. Акварель. 30–40-е гг. XIX в.
Д. Н. Кардовский. Оборона Севастополя в 1855 г. 1912 г.
Михаил Михайлович Сперанский
Титульный лист свода законов Российской империи, составленный при императоре Николае I, издание 1857 г.
Константин Алексеевич Неволин
Д. И. Мейер
Павел Дмитриевич Киселёв
Великий князь Константин Николаевич
Заседание Редакционной комиссии по освобождению крестьян
Мировой посредник зачитывает со ступеней господского дома Положение об освобождении крестьян
Высочайший манифест 19.02.1861 (Об отмене крепостного права)
Великая княгиня Елена Павловна Романова
Николай Алексеевич Милютин
Непрошеная гостья – Фемида. Карикатура 1880-е гг. (Из собрания А. И. Станкевича)
Продажа крепостных на Нижегородской ярмарке. Вторая половина XIX в.
Санкт-Петербург. Здание окружного суда на Литейном проспекте. Фото 1900 г.
Заседание окружного суда. Вторая половина XIX в.
Дмитрий Николаевич Замятнин. Министр юстиции Российской империи 1862–1867 гг.
Присяжная адвокатура г. Иркутска Вторая половина XIX в.
Санкт-Петербург. Вторая половина XIX в.
И. Е. Репин. Портрет А. Ф. Кони. 1898 г.
Александр II в своем рабочем кабинете
Александр II с детьми
Сергей Иванович Зарудный
Граф Д. А. Толстой, министр народного просвещения в 1866–1880 гг.
Александр II с семьей, 1873 г.
Москва, вторая половина XIX века
Убийство Александра II 13 марта 1881 года в Санкт-Петербурге. Ок. 1881 г.
Часовня на месте покушения 1866 года (не сохранилась)
Дмитрий Николаевич Набоков
Корф Модест Андреевич. 1860-е гг.
Император Всероссийский Александр II. 1878–1881 гг.
Павел КрашенинниковСумерки империи. Российское государство и право на рубеже веков
© Текст. Крашенинников П.В., 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Императоры владеют империями, но двумя вещами владеть не могут: своим сердцем и своим временем. И то и другое принадлежит империи.
Пролог
Во второй половине XVIII века, во времена правления Екатерины Великой, дворяне получили вольность и были освобождены от обязанности служить. Крепостное право, напротив, достигло в это время невиданных масштабов как по количеству народонаселения, так и по объему порабощения. Крепостные были абсолютно бесправными людьми, которыми можно было торговать и оптом, и в розницу, с землей и без нее, помещики могли их сами наказать, в том числе сослать в Сибирь.