Также не были преодолены уравнительные тенденции в оплате труда. Существовала, например, сильная оппозиция сдельщине, которая в среднем по всем отраслям производства оставалась на уровне 50 %. Сталин называл среднюю цифру оборота рабочей силы по предприятиям – 30–40 % в течение квартала или полугода[304].
Хуже того – в стране нарастало забастовочное и стачечное движение, о котором власти предпочитали умалчивать. Запрет разглашения в средствах массовой информации сведений о забастовках и других коллективных акциях протеста был сформулирован в секретной краткой инструкции-перечне «Об охране государственных тайн в печати для районных органов Главлита» от 12 августа 1930 года следующим образом: «Не разрешается оглашать в печати сведения о забастовках, массовых антисоветских манифестациях, а также о беспорядках и волнениях в домах заключения и концентрационных лагерях…»[305].
Проявления рабочего недовольства во многих случаях базировались на бытовой необустроенности, несоответствии предлагаемых работ уровню квалификации и профессиональной подготовки. Данные факторы создавали питательную среду для возникновения коллективных конфликтов.
Согласно информационным сводкам ОГПУ при СНК СССР, главными причинами забастовок в промышленности в 1929 году и первой половине 1930 года были плохие условия труда, снижение заработной платы, сокращение кадров.
В отдельных сводках ОГПУ цитировались тексты листовок, появлявшихся на некоторых предприятиях и стройках СССР. Например: «Рабочие, нас морят голодом, нам сознательно не выплачивают заработной платы, мы порою не видим куска хлеба, в то время как власти упиваются и обжираются на наш счет. Давайте скажем – долой таких борцов за рабочее дело»[306].
Несмотря на описанные изменения в трудовых отношениях к середине 1930-х годов, экономические проблемы никуда не исчезли. Власти усмотрели причины этого в происках врагов народа, в саботаже и бюрократизме, противодействии стахановскому движению со стороны пресловутой пятой колонны, что сыграло свою роль в истерии нагнетания массовых репрессий.
К концу 1930-х годов в стране все увереннее укреплялся тоталитарный режим, истреблялись остатки рыночных отношений, а трудовые отношения приобретали характер государственного принуждения и все больше регулировались не КЗоТом, а Уголовным кодексом.
Гражданское судопроизводство
Для осуществления НЭПа одних деклараций было недостаточно, необходимо было изменять правила игры в стране, дать возможность проявляться частной инициативе, привлекать прóклятый только что частный капитал, в том числе иностранный, и как-то его защищать.
В конце 1922 года был принят Гражданский кодекс РСФСР (ГК РСФСР), который называли Кодексом НЭПа[307]. Потом перестали, потому что ГК пережил не только НЭП, но и Большой террор, войну и даже оттепель. Известно, что основную роль в подготовке текста ГК сыграл главный кодификатор того времени А. Г. Гойхбарг[308].
ГК РСФСР допускал рыночные отношения, чем поставил советских и партийных деятелей в неловкое положение: «Наш суд, по составу – определенно классовый, рабочий, обязан осуществлять, охранять право, на котором ярко видна марка: буржуазное… Настоящий буржуазный ГК, на 9/10 заимствованный из лучших буржуазных гражданских кодексов Запада, является руководящим началом для всей гражданской практики нашего суда…»[309].
Как при этом следует соблюдать революционную законность, понимаемую как «организованное вмешательство права, законности в усложняющуюся экономическую жизнь государства»?[310] Да еще не заблудиться в трех соснах? Для этого надо следовать:
– букве и духу закона;
– социалистической законности, понимаемой как исполнение закона с точки зрения классового интереса;
– и революционной целесообразности, когда законы, ей противоречащие, и вовсе не следует исполнять.
В то, что «есть законы как некая правовая ценность, единая в революции и реставрации»[311], большевики не верили. Однако надо было идти дальше и устанавливать порядок – процедуру защиты прав как физических, так и юридических лиц, при этом обеспечивая государственный интерес.
Все эти проблемы нужно было урегулировать советским судопроизводственным законом, которым и должен был стать Гражданский процессуальный кодекс, определяющий принципы и производство рассмотрения гражданских споров. Рецепт решения проблемы, как всегда без обиняков, раскрыл А. Я. Вышинский: «Основные положения ГПК РСФСР дают большое место началу публичному, явно подчиняя начало частное»[312]. Особой разницы между гражданским и уголовным процессами Андрей Януарьевич в данном случае не видел: «…Когда государственная власть переходит в руки пролетариата, орудием осуществления защиты интересов трудящихся становится не только уголовный, но и гражданский суд, вместе с тем исчезает и самое различие в природе уголовного и гражданского про-цессов»[313].
«Опубличивание» любых правовых отношений стало ведущим трендом любого законодательства Советского государства в рассматриваемый период. Оно коснулось и уже бывших частноправовых отраслей законодательства, не только гражданского, но и трудового, земельного, жилищного и даже семейного, послужив тем самым катализатором выделения их в отдельные отрасли и подготовки соответствующих кодексов. ГПК должен был полностью соответствовать задачам, которые Советская власть ставила перед судоустройством:
– ограждение завоеваний пролетарской революции, рабоче-крестьянской власти и правопорядка, ею установленного;
– защита интересов и прав трудящихся и их объединений;
– укрепление общественно-трудовой дисциплины и солидарности трудящихся и их правовое воспитание;
– осуществление революционной законности в личных и имущественных отношениях граждан[314].
Подготовка и принятие ГПК 1923 г.
Еще при подготовке Положения о народном суде 1920 года было принято решение о подготовке советского кодекса, регламентирующего гражданское судопроизводство.
Разработка проекта ГПК велась в Наркомате юстиции под руководством наркома Д. И. Курского и заведующего I отделом Я. Н. Бранденбургского. Непосредственно текстом проекта занимался А. Г. Гойхбарг.
В ходе подготовки проекта в качестве основной идеи гражданского судопроизводства Я. Н. Бранденбургский видел «самодеятельность суда в гражданском процессе», называл процесс «формой состязательности в отличие от следственного или инквизиционного метода».
«Ни одно действие суда по данному делу, кроме некоторых первоначальных запросов справочного характера, имеющих исключительно формальное значение, не могло быть предпринято судом без предварительного уведомления о том другой стороны и без выслушивания ее возражения»[315].
В объяснительной записке к проекту ГПК отмечалось, что данный проект вносится с несомненным опозданием, причина которого лежит в том, что «регулирование судебного процесса в области имущественных прав на почве новой экономической политики представляло собой задачу исключительной трудности. В обстановке военного коммунизма имущественный оборот почти отсутствовал, а споры сводились или к незначительным по размерам претензиям между гражданами, или к спорам об уплате содержания нетрудоспособным членам семьи, по разделу семейного имущества и по искам, не выходящим за пределы домашнего обихода. Разрешение всех сложных споров, вытекающих из современной экономической обстановки, оказалось практически невозможным уложить в те узкие, немногочисленные правила, которые содержались в Положении о народном суде 1920 года и были рассчитаны на простоту имущественных отношений»[316].
30 июня 1923 года Я. Н. Бранденбургский докладывал проект ГПК на втором заседании II сессии ВЦИК десятого созыва, где рассматривались положения, «которые ни разу еще не проходили в Советской России в законодательном порядке», в частности положения о порядке исполнения судебных решений, в том числе в отношении взысканий, которые предъявляются к государственным учреждениям, а также обращений взыскания на заработную плату рабочих и служащих.
Особое внимание при обсуждении проекта кодекса было уделено источникам гражданского процесса. Обычаи предлагалось не рассматривать как источник права, во-первых, по политическим мотивам, а во-вторых, по юридическим основаниям, «поскольку судья должен руководствоваться в своих решениях теми законодательными нормами, которые существуют, а если при разрешении какого-нибудь вопроса он не находит необходимых законодательных норм, он должен исходить из общего смысла законодательных норм посредством их логического развития»[317].
После обсуждения проекта ГПК были представлены поправки, которые должна была рассмотреть образованная комиссия в составе Курского, Бранденбургского, Гойхбарга, Яхонтова, Колыгина, Стучки, Ларина, Крыленко, Преображенского и др.[318]
Предложения поступали как лаконичные – по тексту проекта, так и многостраничные – с обоснованием позиции и приведением примеров. Большое количество предложений касалось влияния на суд властей регионов и учета местных условий жизни населения. Дискутировался вопрос о функционировании в некоторых республиках и областях шариатских судов[319].
Комиссия нашла «замечательный» выход из ситуации с увеличивающимся количеством поправок и предложений: в постановлении ВЦИК от 10 июля 1923 года «О введении в действие Гражданского процессуального кодекса РСФСР» центральным исполнительным комитетам автономных республик и исполнительным комитетам автономных областей предоставлялось право до 1 октября 1923 года представить на утверждение Президиума ВЦИК изменения и дополнения к ГПК, «какие окажутся необходимыми в целях приспособления этого Кодекса к особым местным условиям указанных республик и областей». До указанного срока поправки не поступили.
Первый Гражданский процессуальный кодекс РСФСР был принят ВЦИК 10 июля 1923 года, вступил в действие с 1 сентября 1923 года и стал первым советским кодифицированным актом гражданского судопроизводства.
Структура ГПК РСФСР и краткая характеристикасоветского гражданского судопроизводства
Идеологи и разработчики ГПК воплотили в жизнь принцип единства гражданского процесса. На основании ГПК рассматривались гражданские, семейные, трудовые, земельные, административные и другие неуголовные дела.
ГПК состоял из пяти частей, 36 глав и 316 статей.
Часть первая, которую условно можно назвать общей, включала в себя семь глав: основные положения, нормы о представительстве, подсудности, судебных расходах, штрафах, процессуальных сроках, вызовах в суд и других извещениях суда.
Кодекс не содержал специальных положений о принципах гражданского судопроизводства, вместе с тем принцип добросовестности сторон при осуществлении процессуальных прав вытекал из ст. 6, определялись принципы законности (ст. 8), объективности (ст. 5) и языка судопроизводства (ст. 8), зато отсутствовали такие основополагающие принципы, как непосредственность и непрерывность процесса.
Содержались начала процессуального положения прокурора, особенности распоряжения исковыми средствами защиты права, принцип аналогии права, задачи суда в гражданском процессе, особенности возможности применения материального права в отношениях с иностранным элементом.
Аналогия права (аналогия закона не была предусмотрена) состояла в том, что при отсутствии «узаконений и распоряжений для решения какого-либо дела суд решает его, руководствуясь общими началами советского законодательства и общей политикой Рабоче-Крестьянского Правительства».
Партия не упускала возможности воздействовать на принятие судебных решений. Так, в решениях XV Съезда ВКП (б) (декабрь 1927 года) и апрельского объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП (б) 1928 года содержалась установка «неуклонно исходить из выдвинутых задач более решительного наступления на частный капиталистический сектор хозяйства, борясь не только с попытками кулацких и других нетрудовых элементов использовать «легальные» правовые возможности в целях закабаления бедноты, но и проводя судебную политику так, чтобы лозунг XV съезда находил свое отражение при каждом разрешении дела»[320]. В частности, судам надлежало шире применять к кулацким и нетрудовым элементам штрафную политику. Все это должно было проводиться на основе революционной законности с одновременным изживанием формального (на основе буквы закона) разрешения дел. Каждое судебное заседание должно было быть тесно увязано с текущими политическими задачами[321].
Суду отводилась достаточно активная роль при «уяснении действительных прав и взаимоотношений тяжущихся». Суд не должен был «ограничиваться представленными объяснениями и материалами, а должен, посредством предложенных сторонам вопросов, способствовать выяснению существенных для разрешения дела обстоятельств и подтверждению их доказательствами, оказывая обращающимся к суду трудящимся активное содействие к ограждению их прав и законных интересов, дабы юридическая неосведомленность, малограмотность и подобные тому обстоятельства не могли быть использованы им во вред» (ст. 5 ГПК).
Это положение трактовалось как одно из составляющих принципа установления объективной истины и оправдывало возможности выхода решения суда за пределы исковых требований. Так что, приходя в суд, ни истец, ни ответчик, вообще говоря, не знали, чем может закончиться дело. Не только в том смысле, на чью сторону встанет суд, а в том – как он проинтерпретирует рассматриваемую ситуацию и что кому в результате присудит.
Интерес вызывает и особая терминология тех лет. Например, в соответствии со ст. 6 ГПК всякие злоупотребления и заявления сторон, имеющие целью затемнить процесс, немедленно должны были пресекаться судом.
Нельзя не отметить высокий уровень проработки норм о представительстве, которые во многом были заимствованы и развиты в процессуальных законах более позднего времени.
В качестве представителей мог выступать достаточно широкий круг дееспособных лиц, но приоритет в ведении дел в судах общей юрисдикции отдавался членам Коллегии защитников. К видам представительства ст. 15 ГПК РСФСР относилось представительство: а) добровольно выбранное стороной; б) законное представительство за недееспособных; в) назначенное в порядке Кодекса законов об актах гражданского состояния и г) представительство согласно Гражданскому кодексу (органы юридических лиц).
От суда зависело признание необходимым участия прокурора; в последнем случае участие прокурора являлось обязательным (ст. 12 ГПК).
Кроме того, в соответствии со ст. 2 ГПК РСФСР прокурор имел право начать дело по своему усмотрению.
Представителями сторон могли быть: а) члены Коллегии защитников; б) уполномоченные профессиональных союзов по делам своих членов; в) руководители и постоянные сотрудники коллективов по делам своего коллектива; г) лица, допущенные судом, разбирающим дело, к представительству по данному делу. Был установлен и перечень лиц, которые не могли участвовать в деле в качестве представителей, а также полномочия представителей, порядок оформления представительства.
Достаточно подробно регулировались подведомственность и подсудность споров, порядок уведомления, вызова в суд, процессуальные сроки, предусматривалась возможность восстановления судом пропущенных сроков.
Широко распространенная до недавнего времени категория «подведомственность» впервые упоминалась именно в ГПК РСФСР 1923 года и определяла то, какие органы (ведомства), и не только суды, могут рассматривать те или иные споры.
Кодекс предусматривал два вида судопроизводства – исковое и особое.
Исковому производству была посвящена часть вторая ГПК.
Иск в то время мог быть подан не только в письменной, но и в устной форме по тем делам, которые рассматривались в народном суде. По трудовым делам подача письменного искового заявления также была необязательна. В нормах, посвященных исковому производству, были закреплены принципы публичности и устности гражданского процесса.
ГПК РСФСР 1923 года содержал нормы, регулирующие оставление искового заявления без движения, приостановление производства, институт обеспечения будущего иска, который предусматривал обеспечение претензий кредиторов к наследодателю, хотя такие споры рассматривались в особом производстве. Лица, имеющие претензии к наследодателю, были вправе обратиться в суд, в районе которого открылось наследство, с просьбой о принятии мер, обеспечивающих удовлетворение их требований. В случае обоснованности таких претензий суд, не рассматривая вопрос по существу, выносил определение о наложении ареста на имущество или на его часть, достаточную для обеспечения заявленной претензии.
Положения о доказательствах также содержались в части второй «Исковое производство». Общие положения о доказательствах во многом сводились к наделению суда широкими полномочиями в деле определения, сбора и исследования доказательств. Например, в соответствии со ст. 118 доказательства могли быть собираемы по инициативе суда. Допущение тех или иных доказательств, представленных сторонами, зависело от того, найдет ли их суд существенными для дела. Так определялся принцип относимости. Кроме того, суд определял, можно ли признать известное обстоятельство не нуждающимся в доказательствах. Суд мог по собственной инициативе или по просьбе сторон производить проверку представленных доказательств с помощью осмотра на месте, вызова сведущих лиц (экспертов), вызова и допроса свидетелей и поверки письменных документов.
Часть третья ГПК РСФСР 1923 года была посвящена особенностям рассмотрения ряда дел. К делам особого производства относились:
а) дела об имуществе, оставшемся после умерших;
б) о третейских записях и решениях;
в) о внесении в суд предметов обязательств (депозит);
г) о выдаче судебных приказов по актам;
д) о расторжении брака;
е) об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям;
ж) по жалобам на действия нотариусов[322].
Часть четвертая содержала две главы – об обжаловании решений суда и их пересмотре. Декретом ВЦИК, СНК РСФСР от 5 июля 1926 года «Об изменении главы XXIX Гражданского процессуального кодекса РСФСР»[323] последняя глава была переименована в главу о пересмотре судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам.
В соответствии со ст. 235 ГПК на решение суда лицами, участвующими в деле, могла быть подана кассационная жалоба в губернский суд или Верховный Суд по принадлежности. Основаниями к отмене решения служили: нарушение или неправильное применение действующих законов или явное противоречие решения фактическим обстоятельствам дела, установленным судом.
Срок на подачу жалобы составлял один месяц со дня объявления решения.
В соответствии со ст. 250 ГПК разрешение вопроса о пересмотре судебных решений принадлежало исключительно Верховному Суду и могло быть пересмотрено лишь в следующих случаях: а) когда открылись новые обстоятельства, имеющие существенное для дела значение, которые не были известны той или иной стороне; б) когда по делу, по которому состоялось решение, установлены судебным приговором ложные показания свидетелей, преступные деяния сторон, их представителей или экспертов или преступные деяния членов суда, участвовавших в деле; в) когда решение основано на документах, признанных впоследствии по приговору суда по уголовному делу подложными, или когда отменено постановление суда, положенное в основание данного решения (ст. 251 ГПК).
Исполнению судебных решений была посвящена часть пятая. Она включала обращение взыскания на заработную плату, на денежные суммы и имущество должника, находящиеся у государственных учреждений и частных лиц, на строения и даже право застройки.
Развитие гражданского процессуального законодательства
ГПК РСФСР действовал с 1923 по 1964 год.
Принимались и другие нормативные акты, регулирующие гражданские процессуальные отношения, в частности постановление ЦИК СССР, СНК СССР от 7 августа 1929 года «О подсудности исков к ответчикам, не имеющим местожительства в Союзе ССР»[324].
В соответствии с Положением о судоустройстве РСФСР 1922 года предусматривалась сеть специальных судов, состоявших из нескольких инстанций и замыкавшихся на Верховный Суд РСФСР.
В Положении о судоустройстве РСФСР 1926 года специальные суды также получили закрепление. При общем весьма невысоком уровне квалификации судейского корпуса система таких судов позволяла привлекать кадры, располагающие специальными знаниями для рассмотрения отдельных категорий дел.
К специальным судам относились особые трудовые сессии, земельные комиссии и арбитражные комиссии для рассмотрения тех дел, которые имели высокий уровень сложности и требовали специальных знаний или отличались особым характером и спецификой сторон.
Особые трудовые сессии народных судов в соответствии со ст. 92 Положения о судоустройстве РСФСР образовывались при каждом губернском суде в составе одного постоянного судьи и двух постоянных членов суда: одного – от местного губернского профсоюза, другого – от местного губернского отдела труда. Трудовым сессиям были подсудны: иски, вытекавшие из трудовых отношений, независимо от суммы иска и от личности ответчика; все уголовные дела по нарушению законов и других нормативных актов о труде, коллективных договоров; дела, связанные с воспрепятствованием работе профсоюзов, с заведомой постановкой работника в условия, при которых он утрачивал или мог утратить трудоспособность, независимо от служебного или должностного положения. Положение о судоустройстве 1926 года включало специальную главу «Об особых сессиях народного суда по трудовым делам» и уточняло статус членов особых трудовых сессий.
На земельные комиссии возлагалось рассмотрение спорных дел, возникавших при землеустройстве, и споров о правах на землепользование. Функционирование земельных судов было предусмотрено Земельным кодексом РСФСР 1922 года.
Арбитражные комиссии образовывались и действовали на основании положений о порядке разрешения имущественных споров между государственными учреждениями и предприятиями, принятых декретами ВЦИК и СНК РСФСР в 1922 и 1925 годах[325].
Образованные для разрешения споров о земле и имущественных споров между государственными учреждениями земельные и арбитражные комиссии, согласно ст. 94 Положения о судоустройстве, подчинялись в порядке надзора на местах пленарным заседаниям губернских судов и прокурорскому надзору, в центре – Верховному Суду и прокурору республики[326].
Судебное рассмотрение трудовых конфликтов было широко распространено в годы НЭПа и в основном касалось владельцев и работников частных предприятий. Стоит ли говорить, что в то время в соответствии с классовым подходом в подавляющем большинстве случаев тяжбу с хозяевами выигрывали работники.
Трудовые конфликты на государственных предприятиях, как правило, не афишировались и решались не в суде, а келейно, с привлечением партийной организации и профсоюзов. Нередко для подавления недовольства рабочих руководство использовало локауты[327], то есть увольнения участников трудовых споров. Впрочем, иногда конфликты на госпредприятиях все-таки получали огласку. Например, в марте 1922 года жалоба рабочих на грубость милиционеров, которых администрация привлекала для проведения обысков на проходной, разбиралась в народном суде Наро-Фоминского уезда. Решение суда оштрафовать обвиняемых на 500 руб., в свою очередь, вызвало недовольство в городской милиции, которая выполняла приказ начальства[328].
В ходе сворачивания НЭПа по мере укрепления административно-командной системы и исчезновения частных работодателей трудовые конфликты исчезали из публичной сферы, в том числе и из судов.
К середине 1930-х годов понятие «трудовой конфликт» практически перестало существовать.
Земельные споры имели основание лишь тогда, когда существовало множество частных сельских хозяйств. В результате сплошной коллективизации, когда все вопросы землеустройства и землепользования решались исключительно партийными органами, споры на этот счет стали невозможны.
Сворачивание НЭПа привело к полному исчезновению хозяйственной самостоятельности юридических лиц, единственным владельцем которых стало государство. Имущественные споры стали носить ведомственный характер.
Тем не менее в рамках гражданского судопроизводства рассматривалось значительное количество дел. Поэтому Народный комиссариат юстиции РСФСР в 1927–1928 годах начал разработку мероприятий по созданию, в виде эксперимента, общественных судов. В 1928 году стали организовываться примирительные камеры при сельских советах для крестьян[329] и товарищеские суды на фабрично-заводских предприятиях, в государственных и общественных учреждениях для рабочих и служащих[330]. К подсудности примирительных камер были отнесены дела по имущественным спорам на сумму не свыше 15 руб. и уголовные дела об оскорблениях, нанесении ударов и побоев, не связанных с телесными повреждениями. Примирительные камеры в качестве меры наказания могли применять принудительные работы на срок до семи дней, штраф до 10 руб., общественное порицание, предупреждение, возмещение причиненного вреда.
Обжалованию постановления примирительных камер не подлежали, но могли быть пересмотрены в порядке прокурорского надзора. Суд имел право внести дело на рассмотрение народного суда, если считал, что решение примирительной камеры нарушает закон или интересы государства и граждан. Постановления примирительных камер приводились в исполнение судебными исполнителями и заинтересованными лицами, в пользу которых было присуждено имущество[331].
В 1930 году общественные суды превратились в часть судебной системы. Их подсудность была расширена. Постановлением ВЦИК, СНК РСФСР от 10 октября 1930 года примирительные камеры были преобразованы в сельские общественные суды с изъятием из общего порядка рассмотрения уголовных, гражданских, трудовых и земельных дел[332]. Товарищеские суды были реорганизованы в производственно-товарищеские суды, затем, через некоторое время, обратно.
Система товарищеских судов просуществовала практически до последних дней Советской власти. Еще в 1970-е годы товарищеские суды активно вмешивались в конфликты жильцов коммунальных квартир, во внутрисемейные проблемы, в вопросы воспитания детей и т. д. и т. п., являя собой яркий пример вмешательства государства во все стороны жизни своих граждан.
Конституция СССР 1936 года в п. «х» ст. 14 отнесла к ведению Союза ССР судоустройственное и судопроизводственное законодательство. В самом Основном законе 1936 года были закреплены принципы судоустройства и судопроизводства в главе IX «Суд и прокуратура». Эти же принципы были воспроизведены в Конституции РСФСР 1937 года (глава Х). Далее эти положения получили закрепление и развитие в законе СССР от 16 августа 1938 года «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик»[333]. Следующим актом должен был стать ГПК СССР, однако проект, готовившийся во Всесоюзном институте юридических наук, насколько нам известно, не был даже опубликован – началась Великая Отечественная война. К работе вернулись только в конце 1940-х годов.
Гражданское судопроизводство, как и вся судебная система Советского Союза, представляло собой в первую очередь средство достижения властью своих целей, а затем уже механизм защиты прав и законных интересов граждан. Поэтому рассчитывать на то, что суд мог бы встать на защиту нэпманов или зажиточных крестьян, которых большевики беззастенчиво грабили в ходе удушения НЭПа и принудительной коллективизации, не приходилось. При этом сами правила гражданского судопроизводства были изложены понятно и недвусмысленно, но где было нужно – использовалось судейское усмотрение. Отдадим должное юридической технике текста кодекса: так же как и в ГК 1922 года, она была на высоком уровне, сказывалась квалификация авторов.
11 июня 1964 года были приняты новые ГК и ГПК РСФСР, вступившие в силу 1 октября 1964 года. Действие первого советского ГПК прекратилось.