В первые месяцы после прихода к власти большевики были вынуждены в дополнение к предыдущей задаче своей партии – идеологии (религии) добавить вторую – управленческую (государственническую). Встал вопрос: какая из этих задач главная? Решение принималось посредством внутрипартийной борьбы, описанной в главе 2: командные высоты захватили управленцы (партократы). Вместе с тем это не означало, что партия идеологически и тем более физически разделилась на две части[334], а всего лишь – что право принятия суверенных решений полностью перешло к управленцам и развитие государства приобрело наивысший приоритет по сравнению с мировой революцией.
Тем не менее задачу построения социалистического общества никто не отменял. Наоборот, после объявления НЭПа проблема изменения массового сознания в соответствии с доктринами новой религии встала как никогда остро.
Существуют следующие каналы воздействия на сознание человека: рациональные, суггестивные и силовые (репрессии, запугивание, пытки, применение психотропных веществ и т. п.).
Утверждение о том, что массовые репрессии и Большой террор использовались в том числе для изменения массового сознания путем внушения людям страха перед ответственностью за инакомыслие, верно лишь отчасти. В реальности такому воздействию подверглись многие, но не абсолютное большинство населения, и потому считать репрессии основным средством воздействия на массовое сознание было бы сильным преувеличением. В основном они были направлены против «своих» – партийной и советской бюрократии, а также интеллигенции и, безусловно, произвели на людей сильное впечатление.
Поговорка «Половина населения страны сидит, а другая половина ее охраняет» пошла не от крестьян и работающих на фабриках и заводах, она касалась управленцев и ученых людей. Относительное большинство граждан и в нэповский, и в постпереломный (после 1929 года) период жило нормальной, а то и вполне счастливой жизнью.
Властям для реализации идей по созданию нового общества была необходима широкая поддержка населения, проистекающая из соответственно настроенных общественного мнения, морали, традиций и обычаев, норм жизни, верований и привычек, личных убеждений людей. Именно наличие благожелательной по отношению к властям поддержки населения обеспечивает инерционность развития истории, а значит, и устойчивость самой власти.
Комплекс мероприятий по достижению этого великолепия принято называть культурной революцией, потому как В. И. Ленин в 1923 году в статье «О кооперации» писал: «Культурная революция – это… целый переворот, целая полоса культурного развития всей народной массы»[335].
В соответствии с ленинскими установками сущность культурной революции, ее принципы и задачи заключались в следующем:
– искоренение буржуазной идеологии и религиозности, утверждение социалистической идеологии и морали;
– создание новой системы образования;
– формирование советской интеллигенции;
– развитие пролетарской культуры.
Однако словосочетание «культурная революция» представляется парадоксом, поскольку скачкообразные изменения культуры в истории человечества наблюдались только в пропаганде. Известно, что внедрение новых культурных норм в социальную практику – дело небыстрое, очень трудное и даже опасное. К тому же слово «культура» имеет такое огромное количество значений, что его употребление скорее затемняет, чем проясняет смысл.
В 20-е годы прошлого века канал рационального воздействия на массовое сознание был сильно заужен вследствие необразованности подавляющей части населения. К 1927 году грамотными в СССР были всего лишь чуть более 10 миллионов человек. Прослойка грамотных в городах составляла 79 %, в деревне – 4,3 %. В 1927 году наша страна по уровню грамотности находилась на 19-м месте в Европе. Неграмотными в возрасте 12 лет и старше оставались 54 млн граждан Советской России. Около 90 тысяч членов сельских советов были неграмотны, как и 4 % принятых в партию в 1926 году[336].
Задача обязательного начального, а затем и среднего образования была весьма актуальной. Согласно декрету Совета Народных Комиссаров РСФСР «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР»[337] от 26 декабря 1919 года, все неграмотные в возрасте от 8 до 50 лет были обязаны обучаться грамоте. При этом для взрослых, обучающихся грамоте, рабочий день сокращался на 2 ч, а в Рабоче-Крестьянской Красной Армии занятия по обучению грамоте приравнивались к строевой подготовке.
В учрежденном еще в 1917 году Народном комиссариате просвещения (Наркомпросе) в 1921 году были созданы подразделения, которые курировали различные направления, в том числе Главсоцвос (Управление воспитания и политехнического образования детей до 15 лет), Главпрофобр (Управление профессионально-технического и высшего образования), Госиздат (Государственное издательство), Совнацмен (Совет по просвещению национальных меньшинств), Главполитпросвет для осуществления просветительской и агитационно-пропагандистской работы вне учебных заведений. В 1920 году при Наркомпросе была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности (ВЧК ликбез) во главе с А. Луначарским, организована сеть внешкольного образования: школы ликбеза (ликвидации безграмотности), избы-читальни.
Во всех населенных пунктах, где число неграмотных было свыше 15 человек, создавались школы грамоты. В первую очередь обучались красноармейцы и призывники, члены профсоюзов, комсомольцы, члены сельских коллективных объединений. В 1923 году было организовано добровольное общество «Долой неграмотность!». В 1920–1924 годах были напечатаны два издания первого советского массового букваря для взрослых. В те же годы появились «Рабоче-крестьянский букварь для взрослых» и «Букварь для рабочих». Все они несли ощутимую идеологическую нагрузку.
Уже в декабре 1923 года декретом СНК РСФСР был принят Устав единой трудовой школы, согласно которому обучаться могли дети в возрасте с 8 до 17 лет. Единая трудовая школа предполагала наличие двух ступеней: первая – четыре года обучения для детей в возрасте 8–12 лет; вторая – пять лет для подростков 12–17 лет. Те, кто закончил девятилетний курс обучения, могли поступать в высшее учебное заведение. В школе не допускались физические наказания. Учебный план выстраивался в тесной связи с местным производством, поэтому труд занимал ключевое место в процессе школьного обучения. В школах создавалось ученическое самоуправление и поощрялись политическая активность, коллективный труд. Кроме трудовой направленности работа школы должна была способствовать выработке пролетарского классового сознания, воспитанию нового советского человека.
Всего во время второй и третьей пятилеток (1933–1940 годы) в городах было построено более 5,1 тысячи школ, в которых могло обучаться до 3 миллионов детей. Всеобщее начальное образование было осуществлено в СССР в 1930 году. По данным переписи 1939 года, доля грамотных в СССР в возрасте от 9 лет и выше достигла 89,7 %[338].
Происходили сдвиги и в высшем образовании. Перед революцией в 91 вузе страны обучалось 112 тысяч студентов, а в 1927–1928 годах в 148 вузах – 169 тысяч. До 1917 года все учреждения высшей школы находились на территории России и Украины и лишь одно – в Грузии. Теперь же вузов не было лишь в Туркмении, Киргизии и Таджикистане. Почти половина студентов были выходцами из рабочих и крестьян[339]. Их принимали через рабфаки, организованные при вузах. В 1936 году был учрежден Всесоюзный комитет по делам высшего образования.
Согласно Положению о высших учебных заведениях[340], принятому в 1922 году, одной из основных целей вузов было распространение научных знаний среди «пролетарских и крестьянских масс». Прием в вузы велся на основе социального происхождения: дети рабочих и крестьян принимались в первую очередь, несмотря на отсутствие у них необходимых знаний и образования. Никакой автономии у вузов не было: положение закрепляло партийно-государственное руководство образовательными учреждениями в лице одного из подразделений Наркомпроса – Главпрофобра. Проводилась жесткая политика по контролю над учебным процессом и деятельностью преподавателей.
Принципиальный упор во время подготовки специалистов в высшей школе был сделан на знание марксистской теории. Из учебных планов вузов были исключены многие гуманитарные дисциплины, а вместо них введены общие научные минимумы, обязательные для преподавания: исторический материализм, политический строй РСФСР, план электрификации.
Для подготовки идеологических работников и новых советских преподавателей вузов в 1921 году в Москве и Петрограде были созданы институты красной профессуры, главным предназначением которых было вытеснение якобы буржуазных ученых из вузов, да и из науки вообще. Обратить их в свою веру коммунисты не рассчитывали.
Вооруженные дубиной марксизма-ленинизма служители новой религии основательно проредили не только старорежимных профессоров, но и ученых.
В 1934 году Академия наук СССР перестала быть автономной: ее подчинили Совнаркому и переместили из Ленинграда в Москву. Вмешательство власти в науку руками скороспелок-карьеристов привело к тому, что многие перспективные направления (например, генетика, кибернетика) по идеологическим основаниям и некомпетентности были на долгие годы заморожены. В обстановке всеобщего доносительства и репрессий академические споры часто кончались расправой, когда одного из оппонентов, обвиненного в политической неблагонадежности или даже во вредительстве, снимали с работы, а нередко уничтожали физически. Так была заложена традиция хронического торможения научно-технического прогресса в стране.