Радек предлагал предоставить право выдвигать кандидатов в депутаты не только партийным органам, комсомолу и другим общественным организациям, но и гражданам, предоставив им возможность самовыдвижения. Председатель Совнаркома Украины П. П. Любченко настаивал на отмене ограничений избирательных и иных политических прав граждан по классовому признаку[359].
Однако среди членов комиссии было немало тех, кто, стремясь отстоять завоеванные номенклатурные позиции и сохранить сложившиеся в стране административно-командные методы управления («завоевания социализма» – в их терминологии), встречали подобные предложения в штыки. Так что заседания комиссии сопровождались горячими обсуждениями и спорами, если не сказать – скандалами.
Сталин лично участвовал в разработке проекта Конституции. В архиве сохранились «черновой набросок» проекта и поправки, внесенные в него Сталиным. Большинство этих поправок носит характер детализации, разъяснения кратких формулировок в тексте. Тем не менее есть примеры, когда Сталин фактически вводит новые статьи[360].
Споры, разгоревшиеся при подготовке проекта Конституции, важность решаемых вопросов и стремление советского и партийного руководства легитимировать Основной закон внутри и вне страны привели власти к необходимости организовать «всенародное обсуждение» проекта Конституции[361].
Глас народа и момент истины
Власти намеревались провести не столько коррекцию текста закона или просветительскую кампанию, сколько мобилизацию общественного мнения в нужном направлении и легитимизацию режима в рамках легализма. Одобрительные мнения граждан регулярно печатали в газетах, а все остальные направлялись в архив. В итоге получилось углубленное исследование общества, результаты которого организаторов сильно не порадовали.
Параллельно с обсуждением проходило выдвижение кандидатов в депутаты VIII Всесоюзного съезда Советов, региональных и местных Советов, избрание которых прошло в ноябре 1936 года.
Началом кампании стало опубликование в «Правде» 12 июня 1936 года проекта Конституции СССР и постановления Президиума ЦИК Союза ССР о начале его всеобщего обсуждения. С 12 июля в московских типографиях началось издание проекта на двухстах языках народов СССР – как в газетах, так и отдельными брошюрами. Для лучшего ознакомления рядовых граждан с текстом проекта было решено провести его обсуждение на общих собраниях. Их организацией должны были заниматься агитаторы, назначенные местными органами власти. Рассмотрение Основного закона на местах планировалось завершить созывом районных, краевых съездов Советов. Для окончательного утверждения проекта наметили созвать Всесоюзный съезд Советов.
По официальным данным, участие в обсуждении приняло 50 млн человек, что составляло 55 % взрослого населения СССР в то время. В Конституционную комиссию поступило 154 тыс. поправок, предложений, замечаний и дополнений к отдельным главам и статьям проекта[362].
Наряду с организацией собраний и кружков для обсуждения и изучения Конституции кампания включала в себя сбор и обобщение комментариев населения, в том числе в письмах граждан в ЦК, ЦИК и газеты. Обязанностью партийных организаторов и председателей Советов было составлять регулярные отчеты и направлять их в ЦИК.
Президиум ЦИК предлагал следующую схему информационной отчетности о всенародном обсуждении: «2. Привести отдельные факты, характеризующие повышение производственной и политической активности трудящихся (рост числа ударников, стахановцев, досрочное выполнение планов, борьба за качество и т. д.). 3. Развернута ли во время обсуждения… критика недостатков работы Советов и исполкомов (привести конкретные примеры). 4. Имели ли место при обсуждении отводы отдельных депутатов за плохую работу или по другим порочащим причинам (примеры). 5. Имели ли место вылазки классовых врагов при обсуждении и в чем они выражались. Имели ли место факты неправильного толкования проекта»[363].
Региональные власти быстро смекнули, что кампания по обсуждению Конституции может быть направлена против них. Ситуация, в которой оказались местные чиновники и пропагандисты, была достаточно опасной. Многие должностные лица среднего звена и рядовые пропагандисты зачастую не понимали юридических тонкостей формулировок текста проекта и не обладали достаточными знаниями, чтобы объяснить этот документ простым людям.
Граждане не могли не замечать бьющие в глаза противоречия между Конституцией и повседневной практикой, что неизбежно вызывало неудобные вопросы у аудитории, на которые несчастные чиновники не могли дать ответ. Например: «Как сочетать бдительность со свободой слова, печати и собраний? Ведь обязательно всякое контрреволюционное отрепье попытается использовать все эти свободы против социалистического государства. Ведь лишать слова нельзя будет, за шкирку брать да за решетку тоже нельзя будет. Как же связать концы с концами? Как понимать запрещение арестов без санкции прокурора, сейчас имеется резкое отступление от Конституции, то есть рост арестов. Будут ли по новой конституции закрыты церкви без согласия верующих?»[364] и т. п.
Бывало, что агитаторы начинали заговариваться. На вопрос, когда будет коммунизм, последовал ответ докладчика: «Народ у нас скоро будет жить при социализме, а вожди уже живут при коммунизме». Другой раз на подобный вопрос председатель двусмысленно ответил: «До коммунизма мы не доживем, но мы должны много работать, чтобы вожди могли его построить». На вопрос, кто такие душевнобольные, был дан ответ: те, которые верят в бога. Люди делились впечатлениями от этих собраний: «Я дома Конституцию читаю – понимаю, а здесь ничего не узнаю»[365].
Ставшие известными региональному руководству ошибки пропагандистов служили причиной их отзыва, а иногда и основанием для обвинения в троцкизме. Любой ответ мог привести функционеров к серьезным неприятностям. Причиной нервозности чиновников было то, что они чувствовали угрозу своим позициям и сверху, и снизу, опасаясь, что новые свободы и предстоящие выборы могут привести к отстранению их от власти. Поощрение людей к реализации своих прав в соответствии с Конституцией и отзыву бесполезных бюрократов со своих постов означало бы рубить сук, на котором они сидели.
Под давлением и угрозами сверху невротизированная реакция внизу постепенно набирала обороты и превращалась в оргию доносов и обвинений, которые служили доказательствами преданности.
В то же время от граждан поступало немало конструктивных поправок в проект Конституции. Так, на 15 октября 1936 года были обобщены материалы ЦИКов союзных и автономных республик, областных и краевых исполкомов, 505 центральных и местных газет и писем, поступивших в ходе всенародного обсуждения. Было учтено 13 721 предложение, из них 1 161 были неповторяющимися. Наибольшее количество предложений поступило к главам Х «Основные права и обязанности граждан» – 6354, XI «Избирательная система» – 3014 и к главе I «Общественное устройство» – 1061[366].
В частности, были предложения признать собственность общественных организаций, считать колхозную собственность государственной, разрешить рабочим и служащим обзаводиться приусадебной землей и домашними животными, а также передать леса, находящиеся в колхозном массиве земли, в пользование колхозам. Лидерами по числу поправок являлись ст. 135, 120 и 119, регулирующие права граждан. Самыми важными из них были избирательное право, право на социальное обеспечение в старости и право на отдых[367].
Наиболее массированное идеологическое воздействие в процессе обсуждения проекта Конституции было направлено на советскую деревню, где, несмотря на трагические последствия коллективизации, проживало еще большинство советских граждан. Власти хотели превратить крестьян не только в сторонников колхозного социализма, но и в апологетов сформировавшегося режима. «Нужно, чтобы понимание колхозников, их кругозор, их политическое мировоззрение непрерывно росло, выходило за рамки своего колхоза. Нужно, чтобы колхозник научился охватывать деятельность не только своего колхоза, но и деятельность всего государства»[368].
Важным этапом всенародного обсуждения проекта Конституции было обсуждение на общих собраниях колхозников. При подготовке к ним большое внимание уделялось элементам внешней агитации. Докладчиками по всем вопросам были председатели колхозов и представители вышестоящих партийных и государственных органов. В собраниях принимали участие не только члены артели, но и крестьяне, не входившие в колхоз, но проживавшие в пределах его территории.
Все они обсуждали проект как граждане, рассчитывающие на закон, права и свободы. Быстро выяснилось, что очень многим не нравятся колхозы. Наибольшую тревогу властей вызывали просьбы и требования крестьян «отменить колхозы» и записать в Конституции о возвращении незаконно изъятого у них при коллективизации имущества. Большие споры среди крестьян возникали по поводу статей первой главы, в которой зафиксированы нормы, связанные с кооперативно-колхозной и личной собственностью. «Если земля является кооперативно-колхозной собственностью и принадлежит нам вечно, то почему мы не можем ею распоряжаться?» Часто крестьяне поднимали вопрос о двойном налоге на землю. «Земля является государственной собственностью, то есть принадлежит народу. Но почему тогда колхозы платят налог за землю и каждый колхозник тоже платит?» Колхозники считали также необходимым приравнять свое положение к статусу рабочих, т. е. предусмотреть регулярный отпуск, один выходной день в неделю, право на отдых в санатории. «Почему колхозники работают круглый год, и если урожай не имеется, значит, они даром работали, а рабочие получают зарплату регулярно?»