167.
Далее Оффе отмечает, что до середины 1970-х гг. мнения политической элиты были схожи как в странах, где государство всеобщего благосостояния развито в полной мере (например, Великобритания и Швеция), так и в странах, частично реализовавших данную политику. Затем во многих капиталистических обществах эта признанная формула мира сама становится объектом критики и политических конфликтов. Тем самым широко признанный способ решения политических проблем оказывается сомнительным, а уверенность в государстве всеобщего благосостояния и его будущем распространении исчезает. Более того, повсеместно принятая модель создания социального мира и гармонии в послевоенных европейских обществах признается источником новых противоречий и политических разногласий, объектом критики разных политических сил.
Критика справа. Согласно Оффе, «резкое ухудшение экономической ситуации середины 1970-х гг. стало началом возрождения принципа laissez-faire и монетаристских экономических учений о равенстве интеллектуальных и политических сил. Эти доктрины составляют основную критику государства всеобщего благосостояния, которое видится как болезнь, а не как лекарство от нее. Вместо того чтобы эффективно разрешать конфликты рыночного общества, оно обостряет их и мешает силам социального мира и прогресса (а именно силам рынка) функционировать правильно и благотворно. Называются две причины этого. Во-первых, аппарат государства всеобщего благосостояния накладывает налоговое и регулятивное бремя на капитал, которое эквивалентно помехе для инвестиций. Во-вторых, государство всеобщего благосостояния предоставляет возможности для требований, официальные права и коллективные силовые позиции рабочим и профсоюзам, что эквивалентно помехе для труда, или, по крайней мере, помехе работать так же усердно и продуктивно, как пришлось бы при господстве свободных рыночных сил. Взятые вместе, эти два фактора приводят к сокращению роста и увеличенным ожиданиям в результате перегрузки экономического (инфляция) и политического спроса (неуправляемость)»168.
Критика слева. Сегодня ни у кого не возникает сомнения в том, что борьба за закон об охране труда, за расширение социального страхования и признание профсоюзов, сопровождавшаяся движениями рабочего класса на протяжении ХХ в., привела к значительному улучшению условий жизни большинства работников. Однако критика государства всеобщего благосостояния со стороны социалистов имеет серьезные основания. Она может быть представлена тремя пунктами: государство всеобщего благосостояния называют (1) неэффективным и плохо действующим, (2) репрессивным и (3) формирующим у рабочего класса ложное идеологическое восприятие социальной и политической реальности. В целом, исходя из данных оснований, политика государства всеобщего благосостояния – это скорее способ стабилизации, нежели преобразования капиталистического общества169.
Институциональная структура государства всеобщего благосостояния сделала мало или даже совсем ничего для изменения распределения доходов между двумя основными классами: труда и капитала. Несмотря на бесспорно выгодные условия жизни работников, существующий механизм перераспределения в условиях государства всеобщего благосостояния работает не в вертикальном направлении, а в горизонтальном, т. е. в интересах рабочего класса. Другой аспект оценки неэффективности состоит в том, что государство всеобщего благосостояния не устраняет причины отдельных непредвиденных обстоятельств и нужд (таких как профессиональные заболевания, дезорганизация городов капиталистическим рынком недвижимости, устаревание навыков, безработица и др.), но возмещает убытки от некоторых последствий этих случаев (с помощью предоставления услуг здравоохранения и страхования, жилищных субсидий, возможности обучения и переобучения, пособий по безработице и т. д.). В сущности, характер социального вмешательства, наиболее типичного для государства всеобщего благосостояния, всегда можно охарактеризовать как «слишком поздний», поэтому его меры, принимаемые постфактум, затратные и менее эффективные, чем меры более «свободного» типа вмешательства.
Следующий тезис о неэффективности государства всеобщего благосостояния – постоянная угроза, неспособность справиться с последствиями экономических кризисов, являющихся, в свою очередь, отражением циклических и структурных разрывов в процессе накопления. Все страны Западной Европы испытали резкое падение в середине 1970-х, и мы знаем много примеров сокращения затрат на социальную политику в ответ на фискальные последствия этого кризиса.
Бюрократическую форму распределения услуг в условиях государства всеобщего благосостояния также рассматривают среди источников его неэффективности. Бюрократия поглощает больше ресурсов и предоставляет меньше услуг, чем другие демократические и децентрализованные структуры. Причина, почему поддерживается бюрократическая форма управления общественными услугами, несмотря на неэффективность и недейственность, обусловлена функцией социального контроля как неотъемлемой части централизованной бюрократии благополучия. Данный анализ приводит к критике репрессивности государства всеобщего благосостояния и социального контроля как ее выражения. Репрессивность в данном случае означает, что для того, чтобы заслужить некое преимущество или услугу, клиент должен не только доказать свою «нужду», но должен быть, как пишет Оффе, «достойным» клиентом, т. е. соответствовать господствующим экономическим, политическим и культурным стандартам и нормам общества. Чем больше нужды, тем жестче требования.
Таким образом, политика государства всеобщего благосостояния может рассматриваться как некая обменная процедура, при которой материальные услуги предоставляются в обмен на покорное признание нуждающимися «морального порядка» общества, который, собственно, и вызывает эту нужду. Важное условие получения услуг государства всеобщего благосостояния – способность индивида соответствовать стандартам и требованиям бюрократии благосостояния и организациям услуг, способность, которая часто находится в обратном соотношении с нуждой170.
Триумфальное падение Welfare State. Джеймс Петрас (почетный профессор социологии в Нью-Йоркском университета Бингхамптон) анализирует политические причины возникновения и кризиса Welfare State171.
Упадок полувековой системы западноевропейского и североамериканского социального законодательства, согласно ученому, стал одним из наиболее значимых явлений двух последних десятилетий. Беспрецедентные сокращения социальных услуг, выходных пособий, занятости населения, пенсионного обеспечения, бесплатного здравоохранения и образования усугубляются регрессивным налогообложением, ростом платы за обучение, увеличением пенсионного возраста, а также ростом социального неравенства и ухудшением условий труда. Закат «государства всеобщего благосостояния» не оставляет камня на камне от утверждений ортодоксальных буржуазных экономистов о том, что «зрелость» капитализма, его «передовое государство», высокие технологии и разветвленные услуги принесут огромному большинству населения колоссальный рост благополучия, доходов и уровня жизни. Если «услуги и технологии» на самом деле совершили огромный скачок, то экономика в целом стала значительно более поляризованной – зарплаты рядовых клерков никоим образом не сопоставимы с заоблачными доходами биржевых спекулянтов и финансовых воротил. Компьютеризация экономики привела к электронной бухгалтерии, контролю издержек и ускорению движения спекулятивных фондов в поисках максимальной прибыли, а также способствовала жестокому урезанию социальных программ.
Петрас концентрирует внимание на политических причинах возникновения Welfare State. «После разгрома фашистско-капиталистических режимов и поражения нацистской Германии, – пишет он, – СССР и его восточноевропейские союзники начали осуществлять грандиозную программу реконструкции, восстановления, экономического роста и консолидации власти, основанную на далеко идущих социально-экономических реформах. Западные капиталисты испытали немалый страх, опасаясь того, что западные рабочие захотят “последовать” советскому примеру и начнут поддерживать силы, подрывающие капитализм. Учитывая повсеместную дискредитацию многих западных капиталистов из-за их сотрудничества с нацистами или их запоздалой, вялой оппозиции фашистской версии капитализма, западные режимы уже не могли прибегнуть к жестоким репрессивным методам подавления трудящихся, которые европейская и американская буржуазия охотно практиковала в прошлом. Вместо этого западная буржуазия применила двойную стратегию противодействия советским коллективистским преобразованиям: выборочное подавление местных коммунистов и лево-радикалов сочеталось с уступками в сфере благосостояния. Эти уступки обеспечивали лояльность социал-демократических и христианско-демократических профсоюзов и партий»172.
С восстановлением экономики и послевоенным экономическим ростом усиливалось политическое, идеологическое и экономическое противостояние: советский блок вводил широкомасштабные реформы, включая полную занятость, гарантированные условия труда, всеобщие бесплатные образование и здравоохранение, оплачиваемые отпуска, пенсии, детские оздоровительные лагеря и санаторно-курортное обеспечение для взрослых, а также долговременные отпуска для женщин по уходу за новорожденными детьми. Восточноевропейский социализм подчеркивал приоритет общественного благополучия над личным потреблением. Капиталистическому Западу был брошен вызов с Востока, и Запад ответил расширением индивидуального потребления за счет дешевых кредитов и рассрочки платежей, что стало возможным благодаря более развитой экономике.