4.4. Перспективы благотворительности в современном мире
В современном мире в условиях постоянного и нарастающего изменения привычные проблемы обретают новые очертания. Так, одной из проблем, требующих новой оценки и подходов к решению, становится «проблема богатства», которая объединяет аспекты, связанные как с обладанием большим состоянием, так и создаваемые для остальных членов общества существованием богатого меньшинства. Естественно, проблема бедности все так же лидирует в системе острых социальных проблем. Однако растущая сфера влияния богатства и проблемы, которые, как предполагают исследователи, были спровоцированы именно богатством, не может не вызвать обеспокоенности: «То, что сознательные богатые люди называют проблемой бедности, сознательные бедные люди с той же долей справедливости называют проблемой богатства»247.
Выделяют четыре критерия, определяющие «проблему богатства». Во-первых, существование разрыва между богатыми и бедными порождает негативные социальные последствия. Во-вторых, существование частного богатства наряду с общественной нищетой чревато нарушением социальной стабильности. В-третьих, феномены благосостояния и бедности взаимосвязаны и, возможно, даже имеют причинную зависимость. В-четвертых, способы, приводящие к обогащению, усугубляют неравенство248.
В качестве одного из путей решения «проблемы богатства» исследователи предлагают обратиться к благотворительной деятельности249.
Мы видели, что в истории благотворительность была прерогативой обеспеченной части общества. В этом контексте благотворительность можно рассматривать как один из аспектов проблемы богатства. Британская исследовательница филантропии Б. Бриз (B. Breeze) на основе анализа литературы выделяет пять аргументов в поддержку данного тезиса с позиции обоснования негативной оценки роли благотворительной деятельности богатых:
– благотворительность не обязательно нацелена на улучшение жизни бедных слоев;
– благотворительность подразумевает и пользу для самого донора;
– благотворительность поддерживает элитарную культуру;
– благотворительность стимулируется более интересами самого донора, нежели чем объективными нуждами общества;
– благотворительность по своему существу является внутренне контролируемой и патерналистской.
Вышеизложенным аргументам могут быть противопоставлены пять контраргументов, которые также встречаются в литературе, которые подтверждают тезис, что благотворительность не столько часть проблемы богатства, сколько возможная часть ее решения:
1) благотворительность – это механизм, перераспределяющий блага от богатых к бедным;
2) благотворительность сокращает в обществе дистанцию между богатыми и бедными;
3) благотворительность может сыграть свою роль в создании социального/ общественного капитала;
4) благотворительность – это стратегия жизни для людей с излишним богатством;
5) благотворительность дарит ощущение счастья богатому донору250.
Учитывая традиционную сложность вопроса о механизмах перераспределения богатства в обществе, благотворительность предоставляет легитимный путь перераспределения ресурсов от богатых к бедным. «Общество не может достичь консенсуса по поводу мер, которые должны быть предприняты для решения проблемы перераспределения богатства, – отмечают М. Ортон и К. Роулингсон (M. Orton, K. Rowlingson). – Ввиду отсутствия энтузиазма к идее повышения налогов политики могут способствовать распространению мнения, что благотворительность является более приятной альтернативой. Более того, многие богатые доноры признают, что удовольствие от того, чтобы иметь возможность выбора финансируемого объекта гораздо предпочтительнее, чем страдание от того, что средства принудительно изымаются государством»251.
В завершение главы мы хотим обратить внимание читателей на тот факт, что и в ХХ – начале XXI столетий благотворительная деятельность сохраняет влияние как серьезный механизм решения социальных проблем. Статистические данные позволяют оценить масштабы влияния благотворительности и результаты этой благородной деятельности. «Благотворительные пожертвования подарили миру знания, искусство, медицинские учреждения, непреходящие культурные институты, призванные работать для совершенствования общества, – пишет Б. Бриз. – Каждый день во всем мире благотворительность затрагивает жизни бесчисленного количества людей, принося им образование, улучшенное здоровье, духовное и интеллектуальное развитие, защиту от несчастий. Более того, полный потенциал филантропии, который может быть использован для улучшения условий, в которых живет человек, без сомнения, распространяется за пределы любого из уже сделанных вкладов. Таким образом, роль филантропии еще не вполне осознана в нашем обществе и ее потенциал остается неиспользованным»252.
Государство всеобщего благосостояния (при всех своих достижениях в области социального обеспечения, поддержания и сохранения социальной стабильности) не смогло воспроизвести практики участия, моральной и нравственной поддержки, заменив их объективно востребованными мерами официального участия. Социально и экономически обеспеченный индивид в условиях государства всеобщего благосостояния оказался предоставленным самому себе в «заманчивых» лабиринтах потребительского изобилия. Кризис государства всеобщего благосостояния в последней трети ХХ столетия и негативные последствия экономического кризиса XXI в. вынуждают государство сокращать объемы социальных расходов. Государство уже не способно выполнять функции единственного субъекта социальной политики, что актуализирует вопрос о расширении числа субъектов социальной политики. Благотворительность в условиях кризиса обретает статус партнера государства на поле решения социальных проблем. Моральные постулаты благотворительности прошлого воспроизводятся сегодня широкой системой некоммерческих организаций (НКО), обеспечивающих помощь и поддержку нуждающимся по самому широкому кругу вопросов.
Глава 5Вызовы современной эпохи и перспективы государства всеобщего благосостояния
Концепт социальной политики – дитя индустриальной эпохи. С конца 1980-х годов обозначилась тенденция к свертыванию социальной деятельности государства, чему способствовала череда кризисов в социальной и экономической сферах. Однако и в условиях сокращения социальных обязательств государства большинство экономически развитых стран пытаются сохранить систему социальной поддержки, предпринимаются структурные изменения, переосмысливается роль ключевых агентов социальной политики, учитываются национальные особенности государства.
Что ждет социальную политику в XXI столетии в условиях постиндустриального общества, глобализации, исчезновения национальных государств и прочих социальных и политических трансформаций? Что ждет государство всеобщего благосостояния, будет ли востребована эта модель социальной организации?
5.1. Угрожает ли демонтаж государству всеобщего благосостояния?
Кризис государства всеобщего благосостояния обусловил необходимость пересмотра основных положений концепции и критических замечаний, высказывавшихся в ее адрес. В условиях сокращения социальных обязательств государства переосмысливается роль ключевых агентов социальной политики, в том числе возрастает интерес к деятельности институтов самоорганизации граждан, которые выступают в роли субъектов социальной политики, партнеров государства в формировании и осуществлении программ социальной политики.
В конце 1980-х гг. ученые и политики все чаще начинают обращаться к вопросу о «сокращении» (англ. retrenchment) социальных расходов253. Так, интерес к проблеме «сокращения» политики благосостояния со стороны исследователей социального государства в странах неолиберальной модели Welfare State (Великобритания, США) возник в связи с приходом к власти Маргарет Тэтчер в 1979 г. и Рональда Рейгана в 1981 г. Оба политика желали «укоротить» социальное государство, которое, по их мнению, стало в значительной мере причиной социальных и экономических проблем вместо того, чтобы быть их решением. И хотя в этих странах были проведены значительные сокращения социальных расходов, они не означали полного демонтажа послевоенного государства всеобщего благосостояния и не решили возникших экономических проблем 1990-х гг. Однако попытки урезания социальных расходов распространились за пределы англоговорящего мира и стали общей темой-рефреном социальной политики в период после «золотого века» государства благосостояния.
Разумеется, современные реформы государства всеобщего благосостояния не сводятся исключительно к сокращению социальных расходов. Отдельные авторы подчеркивают роль «новых социальных рисков» в политике стимулирования инноваций в сфере экономического роста254, при этом другие авторы описывают текущую политику в более общих терминах «реструктурирования государства всеобщего благосостояния»255.
Академический спор по вопросам политики сокращения социальных обязательств государства приобрел новую остроту в 1990-х гг. после публикации в 1994 г. упоминавшейся ранее работы Пола Пирсона «Демонтаж государства всеобщего благосостояния?» (Paul Pierson “Dismantling the Welfare State?”) и последовавшей за ней в 1996 г. статьи «Новая политика государства всеобщего благосостояния» (“The New Politics of the Welfare State”). В своей книге Пирсон сравнивает попытки консервативных правительств Великобритании и Соединенных Штатов Америки – в качестве двух наиболее ярких примеров – сократить права граждан на получение социальных пособий и ослабить политические основы государства всеобщего благосостояния. Обе попытки в целом не справились с задачами, ради выполнения которых они были предприняты. Чтобы объяснить, почему же не происходит широкомасштабное урезание социальных расходов, – другими словами, почему социально-ориентированное государство сохраняет свою устойчивость, – Пирсон разработал собственную теорию «новой политики государства всеобщего благосостояния».