До библиотеки осталось всего несколько шагов и, хоть Ури было безумно ее жалко, но он должен был задать ей этот неотступно преследующий его вопрос:
– Скажи, ты ведь была знакома с Яном раньше, правда?
Рука ее затрепетала в его ладони, но не стала гневно вырываться:
– Почему ты так решил?
– Потому что я присутствовал при вашей встрече здесь, у ворот, помнишь?
– Еще бы мне не помнить! Я должна была делать вид, что вижу тебя первый раз в жизни.
– И его тоже?
– И его тоже. Но ты не выдавай меня, ладно?
И хоть Ури предвидел это признание, у него перехватило горло от той бездны, которая за ним открывалась.
– Не знаю, удастся ли. Если б ты только знала, что ты натворила!
Тут мать, наконец, на мгновение стала самой собой. Она вырвала у сына руку и направила на него всю гневную мощь своих глаз:
– Что ж, если тебе не терпится меня погубить, делай, как знаешь!
И зашагала от него прочь, – откуда только силы взялись? Ури и не подумал ее отпускать, он поспешил за ней, складывая в уме окончательный вариант обвинения. Но как он мог наспех объяснить ей весь ужас коварства и предательства, который должен выявиться при распутывании этого клубка? Как он мог защитить ее от стыда и раскаяния, поджидающих за первым же поворотом дороги, по которой она обречена теперь идти до конца, хочет того Ури или не хочет? И, разрываясь между жалостью и желанием наказать, он сказал ее гордо выпрямленной спине:
– Я хочу, чтобы ты знала: Ян Войтек – вымышленное имя. Его настоящее имя Гюнтер фон Корф. Я надеюсь, ты помнишь, кто это?
Мать остановилась так внезапно, что он налетел на нее сзади. Не оборачиваясь, она процедила сквозь зубы на иврите:
– Кто сочинил эту ложь, ты или Меир?
Он ответил тоже на иврите. Все равно, их никто не слышал, да и принц уже уехал:
– При чем тут Меир? Он еще ничего не знает.
– Чего именно он не знает, что знаешь ты?
Ури было трудно вынести неприкрытую враждебность, прозвучавшую в ее голосе:
– Я знаю, что твой возлюбленный украл цепочку с шеи убитой миссис Муррей.
– Значит, знаменитый Гюнтер фон Корф дошел до того, что ворует золотые цепочки у старых дам?
– На ней висел ключ от тайной двери в хранилище, через которую ходил принц.
С этими словами Ури сорвался с места и, оставив ошарашенную мать посреди тротуара, помчался в библиотеку. До него самого вдруг дошел полный, неприкрашенный смысл того, что он сказал. Вихрем пролетев по безлюдной галерее, он ворвался в читальный зал. Там тоже было безлюдно и тихо. На первом этаже горели только две лампы – одна над пустым столом Брайана, другая над головой мирно дремавшей Лу Хиггинс.
Быстро просчитав возможные варианты столкновения с Карлом, он тряхнул Лу за плечо:
– Лу, проснитесь ради Бога. У вас есть оружие?
Лу открыла мутные со сна глаза и изумленно уставилась на Ури, пытаясь сообразить, где она и кто он.
– Какое оружие? – хриплым голосом спросила она.
– Желательно огнестрельное.
– Зачем оно вам?
– Есть опасность, что кто-то проник из аннекса в хранилище через потайную дверь.
– Ну и проник, так что? Принц-то уже уехал.
– Я подозреваю, что он отправился туда за кинокамерой, которую спрятал там раньше.
Лу недоверчиво покачала головой:
– Он что, сам вам об этом сообщил?
– Хватит выяснять, – вспыхнул Ури, – вынимайте пистолет и идите со мной, а то будет поздно.
И не дожидаясь, пока она поднимется, пошел к столу Брайана. На столе стояла коробка с ключами. Ури открыл крышку. Все ключи мирно лежали в бархатных гнездах.
Он вынул один ключ и спросил подошедшую Лу:
– А где Брайан?
– Понятия не имею, – пожала та плечами. – Сквозь сон я слышала какие-то голоса, потом шаги. Может, он в аннексе?
Дверь распахнулась и в читальный зал влетела запыхавшаяся Клара. Увидев, что Ури и Лу направляются к аннексу, она молча устремилась за ними, но у самой двери не удержалась и прошептала по-немецки:
– Так она тоже из наших?
В ответ на что Лу сердито заметила:
– Скажите своей маме, что в такой ситуации лучше разговаривать по-английски.
Клара ахнула, виновато закивала и, уже входя в аннекс, пробормотала на иврите:
– Простите ради Бога! Вы, конечно, правы.
«Господи, она совсем потеряла голову!» – отстранено подумал Ури, внимательно оглядывая пустой и тихий аннекс, где во всех плафонах горел почему-то яркий свет.
– Почему горит свет, если тут нет ни души? – удивилась Лу.
– Может, кто-нибудь есть в одном из открытых зазоров? – неуверенно предположила Клара.
– Исключено, все ключи в коробке, – задумчиво ответил Ури и, расстегнув ворот рубахи, снял с шеи цепочку с ключиком-брелоком, на который Клара уставилась расширившимися от ужаса глазами:
– Точно такой я видела на шее миссис Муррей!
– Когда? – спросил Ури и наклонился, пытаясь кончиками пальцев нащупать замочную скважину.
– Позавчера, в лощине, когда ей за шиворот заползла гусеница.
Ури никак не мог отыскать крошечную дырочку в панели.
– И что же стало с гусеницей?
– В конце концов Ян сунул руку под рубаху миссис Муррей и вытащил ее.
– Он тоже видел цепочку?
– Не знаю. Скорей всего да. – Клара вдруг страшно испугалась собственных слов.
– Но сегодня цепочки у нее на шее не было, – уточнил Ури, продолжая поиски.
Тут ключик, наконец, ткнулся в скважину и полка начала медленно отползать влево.
– Может, она просто сегодня ее не… – начала было Клара, следя глазами за отползающей полкой, но вдруг лицо ее исказилось и из горла вырвался какой-то птичий клекот.
Судорожно пытаясь втянуть в легкие воздух, она тыкала пальцем куда-то вниз, в открывшийся глазам отороченный книжными корешками коридорчик. Там на правой нижней полке, свернувшись калачиком, лежала фигура, слишком неподвижная, чтобы ее можно было принять за человеческую. Однако она была и не восковая, а скорей тряпичная, – руки вяло свисали вниз, на неестественно уткнувшейся носом в грудную клетку голове курчавился легкий, тронутый сединой пушок.
– Брайан! – недоверчиво прошептала Лу.
– Он… он живой? – еле слышно спросила Клара. Судя по выражению ее глаз, она уже знала ответ и потому, когда Ури протянул руку к странно свернутой на бок шее Брайана, она пронзительно взвизгнула:
– Не прикасайся!
Однако Ури не послушался. Он попытался вернуть голову Брайана в нормальное положение, она качнулась и безвольно свесилась вниз, как голова тряпичной куклы.
– Безнадежно. Шея сломана. Значит, он уже здесь побывал.
Маскировочная полка была отодвинута в сторону и не закрывала ведущий в хранилище переход. Ури вынул пистолет из руки Лу, она отдала его без возражений, ее мысли были заняты другим:
– Кто мог это сделать?
– Тот, кто убил миссис Муррей, чтобы снять с нее цепочку с ключом, – сказал Ури, через три ступеньки сбегая по лестнице в нижний коридор.
Лу догнала его внизу и вцепилась ногтями в его плечо, – у нее начиналась истерика:
– Миссис Муррей убили? Кто убил? Зачем?
Ури осторожно стряхнул ее пальцы и потянул на себя дверь хранилища, – она не была заперта.
– Я же сказал: чтобы снять с ее шеи цепочку с ключом.
Пока он бегло осматривал хранилище, чтобы убедиться, что там никого нет, сверху спустилась Клара и остановилась на пороге:
– Он не мог ее убить! – объявила она твердо и трезво, словно очнулась после обморока.
– Кто это он? – выдохнула Лу, но Клара не ответила.
– Он все время стоял у нее за спиной, а ее убили пулей в грудь.
– Какой пулей? – не поняла Лу.
– Из мушкета. Мы спустились к реке, чтобы следить за битвой между французами и англичанами, в которой должен был погибнуть местный…
Тут Клара внезапно осеклась, пару секунд постояла молча, а потом стала повторять, как испорченная пластинка: «погибнуть местный… погибнуть местный… погибнуть местный…». Казалось, что рот ее произносит слова по инерции в то время, как мысль блуждает в других, очень отдаленных пространствах. Из этих блужданий Клара вернулась к ним совсем другой женщиной. Не новой, сказал бы Ури, если бы у него был случай что-нибудь сказать, а напротив, привычной, хорошо ему знакомой, умной, жесткой и проницательной. В ней только погасла трепетно горящая все эти дни свеча, да вокруг губ и глаз проступили мелкие морщинки.
– Старуху убил человек-бабочка, – произнесла она спокойно, пожалуй, даже слишком спокойно для такого утверждения.
– При чем тут человек-бабочка? – по глазам Лу было видно, что она совсем потеряла нить.
– Он записался во французскую армию…
– Вы не хотите сказать, что солдаты французской армии….
Но Клара не дослушала вопроса Лу.
– Это он позвал нас к реке. Он сам нас туда привел и указал точное место, куда поставить тележку, чтобы, как он сказал, героически погибнуть при свидетелях. Французские солдаты шли на нас по противоположному берегу и стреляли, стреляли, стреляли, даже когда англичане на лошадях переправились через речку…
– Зачем ему понадобилось ее убивать? – взвизгнула Лу.
Клара медленно перевела на нее погасший, словно присыпанный пеплом взгляд:
– Я думаю, он его попросил…
– Кто кого попросил?
– Вчера в кабачке, когда я вышла, чтобы… – Клара замялась, – ну, когда я вышла в туалет, я услышала голоса наверху. Его голос. Он сказал: «Вы получите все до последнего гроша» или что-то в этом роде. Я подумала, что это за бабочку.
Торопливо заглядывая в шкафы и под полки, Ури вдруг вспомнил, как резко побледнел бабочник, когда в их первый приход в кабачок Ян спросил его про жареных бабочек. Чего он так испугался? Не был ли это пароль? Поток мыслей Ури был прерван истерическим выкриком Лу:
– Мне скажут, наконец, кто это «он»?
Ури как раз закончил безрезультатный осмотр хранилища и, возвратясь к двери, заметил, как судорожно дернулся рот матери, не в силах произнести это имя. Он сжалился над ней: