В помещении вспыхнул яркий, на миг ослепивший нас свет. Конечно же, восковые фигуры мирно стояли на своих местах, но это не уменьшило мои страхи, может быть, даже усилило, сама не знаю почему. Я находилась возле уродливого до омерзения оборотня, которого изобразили в самый неподходящий момент, когда тварь уже утратила человеческие черты, но еще не приняла облик животного. Желтые клыки урода сжимали отгрызанную руку с дорогим кольцом на указательным пальце.
— Жди здесь, я посмотрю, что происходит…
Сестра бесшумно скрылась в недрах лабиринта, оставив меня наедине с восковыми чудовищами. Маленькие злобные глазки оборотня сверлили спину, не позволяя оставаться на одном месте. Зная, что увижу еще много мерзкого и отвратительного, я все же двинулась вперед. Оборотень скрылся за алым занавесом, и тут мое внимание привлекла черная бархатная обивка стен, точнее, пересекавшая ее щель. Небольшое усилие, тихий скрип и вот уже открытая дверка приглашала меня узнать ее тайну… Поднявшись на третий этаж, я вошла в просторную комнату, окна которой закрывали плотные ставни. Рассмотреть, что там находилось, было почти невозможно — пробивавшиеся сквозь щели тоненькие лучики света только намечали контуры предметов. А еще комнату заполнял тихий навязчивый стук. Сначала мне показалось, что кто–то барабанит пальцами по столу, но потом я поняла, что ошиблась – вряд ли у человека могло хватить терпения, не переставая выстукивать такую быструю, тревожную дробь. Скорее всего, это стучал свихнувшийся метроном. Рука скользила по стене в поисках выключателя. По правде говоря, мне не слишком хотелось включать свет – не вовремя разыгравшееся воображение, рисовало жуткие картины того, что могло открыться моему взору.
Свисавшая с потолка лампочка без абажура осветила мастерскую скульптора. На стеллажах, тянувшихся вдоль стен, лежали восковые и гипсовые слепки, просторный стол был завален рисунками. Кажется, здесь можно было расслабиться. Подумав так, я бросила случайный взгляд на подоконник и едва сдержала испуганное восклицание. Стук исходил не от свихнувшегося метронома, по дереву действительно барабанили человеческие пальцы… Но самым страшным было то, что они существовали сами по себе – закрепленная на тяжелом штативе ладонь правой руки выбивала нескончаемую дробь, не замолкая ни на секунду.
Задерживаться в таком жутком месте не следовало. Я уже собиралась выйти из комнаты, когда услышала еще один звук – тихий и приглушенный, немного похожий на стон. В дальнем углу, под большим куском блестящей пленки слабо шевелилось нечто. После знакомства с выбивавшей чечетку рукой меня не тянуло на новые открытия. Кто знает, что я увижу, отодвинув пленку? Может быть, все остальное?
— Эй, кто здесь? – на всякий случай спросила я. – Вы меня слышите?
Пленка зашуршала, и от этого отвратительного звука по телу побежали мурашки. Рука застучала еще быстрее. Мне нетерпелось сходить за Ниной, но потом я устыдилась собственной нерешительности. Мы обе были Охотницами, на нас лежала одинаковая ответственность, почему же я собиралась перекладывать свои проблемы на Сестру? Тогда надо было терпеливо дожидаться ее возвращения, а не идти в разведку одной. На секунду зажмурившись, я решительно сдернула пленку…
— Ты?
На полу лежала обмотанная с ног до головы скотчем Аннушка. Она не могла говорить, только хлопала своими огромными, обрамленными рыжеватыми ресницами глазами. Я принялась «распаковывать» девчонку, гадая, почему она не использовала свою необычную силу против Художника. После того, что Аннушка вытворила в отеле, я не сомневалась, что она запросто может разрушить целый дом или хотя бы выбить в нем все стекла.
— Яна, меня похитили… – прошептала она, сорвав залеплявший рот скотч. – Похитили…
— А остальные?
— Я не знаю, что с ними.
— Вот вы где, — в комнату заглянула Сестра. – Я же просила тебя оставаться на месте, Яна.
— Так получилось. Ты узнала, кто вошел в музей?
— Уборщица. Художника здесь нет, это точно, и его пленников за исключением… Как тебя зовут? – спросила она у блондиночки.
— Аня. Аннушка.
— Нина. Нам надо убираться отсюда, как можно быстрее, мы и так потратили слишком много времени.
*************
Мы сидели в маленьком дворике, под огромным, старым деревом и слушали рассказ немного пришедшей в себя Аннушки:
— Все началось с твоего исчезновения, Яна. Наталья Борисовна разозлилась, что ты снова опаздываешь на экскурсию, заглянула в номер, но никого там не обнаружила. Она начала спрашивать ребят, выясняя, знают ли они о твоих планах, а потом куда–то пошла, велев всем оставаться на своих местах. Я вернулась к себе, и тут в дверь постучали… Потом я очнулась здесь.
— Вот, полюбуйся… — Нина протянула газету. – Художник похитил всех.
— Этот мужчина – сумасшедший! Он долго–долго рассматривал мое лицо, после чего заключил, что я идеально подхожу для композиции «Маньяк и его жертва». Ему хотелось сделать из меня куклу! Честное слово! Он несколько раз повторил: «Я делаю мертвое живым, а живое – мертвым».
— О том, что он намерен делать с остальными, Художник не сообщил?
— Нет, Нина.
— Возвращайся в гостиницу, но никому не говори, что видела нас и о том, кто тебя похитил. Полиция все испортит. Притворись, будто ничего не помнишь – частичная амнезия, сейчас это модно.
— Возьмите меня с собой, Сестры!
— Что?! – в один голос переспросили мы с Ниной.
Разгадка осведомленности Аннушки оказалась простой – она подобрала лежавший на полу моего номера дневник и прочла все, что там было написано. Нина пронзила меня гневным взглядом, но промолчала, а Аннушка, со слезами в голосе произнесла настоящий монолог:
— Возьмите меня с собой, пожалуйста! Я всю жизнь слушалась родителей, три раза в день чистила зубы, получала в школе одни «пятерки» и никогда не снимала в мороз шапку, даже если этого не видел никто из взрослых! Тетушка учила меня хорошим манерам и правилам поведения в обществе. Я была самым настоящим идеальным ребенком, мечтой родителей. На день рождения, мне устроили эту поездку в Румынию. И она действительно может стать для меня настоящим подарком, если только, вы возьмете меня с собой, Сестры–охотницы. В самой глубине души я всегда мечтала стать такой же крутой и бесстрашной, как вы. Мне так хочется настоящих приключений!
— Мы сейчас, — Нина подхватила меня под локоть и отвела в дальний конец дворика. – Зачем ты вела дневник?!
— Для следующей жизни. Ты же сама знаешь, что память возвращается ко мне медленно. А так – прочел и никаких сомнений.
— И на каком же он был языке? На русском? В прошлой жизни мы уже обсуждали эти проблемы. Ты совершенно не способна к конспирации! Идея вести дневник приходила к тебе и раньше, но мы договорились, что ты будешь вести его на нашем родном языке. Фракийский язык забыт, сделанные на нем надписи не могут расшифровать по сей день, вот и пользовалась бы…
— Прости. Но я пока не вспомнила тот разговор.
Сестра показала мне кулак, возбужденно прошлась по дворику:
— И что теперь делать с этой белобрысой?
— Для начала – не злить. От обиды она одним взглядом может проломить стену.
— Мило.
— Но дело даже не в этом – Аннушка не сможет сохранить нашу тайну, всем все разболтает. Пусть едет с нами.
— Ты думаешь, что говоришь?! – Сестра чувствительно тряхнула меня за плечи, но потом неожиданно смягчилась. – Ладно, чем черт не шутит. Возьмем ее с собой.
************
Расстояние между Сигишоарой и Орэштие проще всего было преодолеть на поезде. Нина предполагала, что на пути нас могут ждать подготовленные Художником сюрпризы, но все же решила рискнуть.
— Не нравится мне все это, — заметила она, когда мы заняли свои места в вагоне. – Наши действия слишком предсказуемы и очевидны.
— С нами двумя Художнику не справиться.
— Ты забываешь про тени, Яна. Обычно, в канун главной битвы, черные призраки оставляют тела людей, но Художник имеет над ними большую власть и может заставить их делать то, что ему необходимо.
— Хочешь сказать, что мы можем встретить какого–нибудь «зомби», чьими действиями руководит вселившийся в него призрак?
— И не одного…
— Ты слишком мрачно смотришь на мир, Нина.
— Если неприятность может случиться, она случается.
Аннушка в нашем разговоре участия не принимала. Она прилипла к стеклу, рассматривая все, что мелькало за окном. Для нее это было настоящее приключение, она даже представить не могла, в какую опасную переделку попала.
— Как здорово, кажется, будто весна пришла! – поделилась блондиночка своими наблюдениями. – А в Москве, наверное, адский холод и снег…
В самом деле, погода здорово смахивала на весеннюю — плотные облака, все последние дни, застилавшие небо, рассеялись, сияло солнце, и трудно было поверить, что впереди ждала зима.
— Что бы ни случилась, Яна, ты должна добраться к святилищу, со мной или одна. Я буду стремиться к тому же…
— Мы должны расстаться?
— Зависит от обстоятельств. Просто имей это в виду.
Нина как чувствовала, неприятности начались почти сразу после ее слов. Очень крупные неприятности – я поняла это, как только увидела вошедшего в вагон мужчину. Габариты нового попутчика потрясали воображение, но добродушным этого толстяка назвать было нельзя – недоброе выражение глаз выдавало его мысли. Цепкий взгляд скользнул по лицам пассажиров, остановился на нас с Сестрой. Гигант неторопливо двинулся к нам:
— Ваши проездные документы.
Нина с невозмутимым видом протянула контролеру билеты, он долго и внимательно их рассматривал, а потом заявил, что они фальшивые.
— Но это невозможно, мы покупали их в билетной кассе!
— Не пытайтесь обмануть меня, девушка. Очень скоро мы во всем разберемся. Следуйте за мной…