— Что происходит? – спросила не понимавшая по–румынски Аннушка. – Кто этот человек?
— Назвался контролером…
Честно говоря, мне было не до блондиночки, ситуация была очень опасной, и я лихорадочно прикидывала, как можно из нее выкрутиться. Если мы пойдем за «контролером» он высадит нас на станции, где, возможно, его поджидают сообщники, а если начнем сопротивляться – ему наверняка придут на помощь находившиеся в вагоне люди, и все равно задержат нас.
— Бегите в конец поезда и сходите на следующей остановке, там нас точно не ждут, — шепнула Сестра на нашем родном языке. – Я задержу его. Не спорь. Встретимся в Сармизегетузе.
Состав тем временем сбавил ход, тормозя у платформы. План был прост, Нина собиралась удерживать «контролера» до того момента, как мы сойдем на следующей станции, а поезд продолжит свое движение. В этом случае мы с Аннушкой окажемся в относительной безопасности, а Сестре придется один на один разбираться с лже–контролером. План особого восторга не вызывал, но, похоже, это единственное, что мы могли сделать.
— Я никуда не пойду! Вы не имеете права!
Толстяк схватил Нину за руку, потянул, но не смог поднять с места довольно хрупкую на вид девушку. Побелевшими от напряжения пальцами Сестра вцепилась в край сидения, потянула «контролера» в свою сторону:
— Я совершенно законно купила свой билет!
— Идем!
Схватив замешкавшуюся Аннушку за рукав куртки, я осторожно, боком начала пробираться к выходу из вагона. Заметив наше отступление, гигант попытался двинуться следом.
— Нет уж, постойте! – Сестра одной рукой удерживала толстяка, а другой вцепилась в кресло. – Я этого так не оставлю. Вы не контролер, а самозванец, предъявите ваши документы!
Толстяк замешкался, не зная, что ему делать. Вероятно, ему дали приказ схватить нас обеих, но все пошло не так, как было задумано. Мы с Аннушкой бежали по вагонам, за окнами мелькали какие–то постройки, а я все ждала, когда же мы подъедем к следующей станции. Охотницы были сильнее обычных людей, но вряд ли Нина сумела бы долго сопротивляться этой горе мышц и жира. Хороший удар уложил бы и такого гиганта, однако Сестры старались не демонстрировать на людях свои необычные способности и не устраивать публичных мордобитий.
Поезд замедлил ход, остановился. Едва дождавшись, когда откроются двери, мы с Аннушкой стремглав выскочили наружу. Ни Сестра, ни «контролер» из поезда так и не вышли. Вагоны поплыли перед глазами, состав набрал скорость, скрылся за поворотом дороги… Пассажиры начали расходиться, вскоре только мы остались на опустевшей платформе – растерянные и совершенно не представлявшие, как быть дальше. Впрочем, не одни – на дальнем конце перрона стояла какая–то женщина, рассмотреть которую мешали бившие в глаза лучи заходящего солнца. Я бросила случайный взгляд в ее сторону и тут же забыла о существовании своей бывшей попутчицы. Меня тревожила судьба Нины. Конечно, Сестра могла постоять за себя, но я все равно не могла без волнения думать о том, что происходило сейчас в поезде. Толстяк был очень силен, к тому же у нее была серьезно поранена рука…
— Что будем делать? – прервала невеселые раздумья Аннушка.
— Продолжать двигаться в нужном направлении. Если ты внимательно изучила мой дневник, то знаешь – Сестры–охотницы каждую жизнь возвращаются на развалины Сармизегетузы, где вступают в главную битву с потерянными душами… Или я только собиралась написать об этом?
— Только собиралась…
— В любом случае теперь ты знаешь все.
— А что такое главная битва?
— Ну… как бы это поточнее объяснить! Короче – главная битва. Неужели не понятно?
— Понятно.
Смешно сказать, но я по сей день, очень смутно представляла, что это такое. Память молчала, но я постеснялась сообщать об этом Аннушке. Иначе, что она может подумать о столь забывчивой Охотнице? Пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что… Кстати, я действительно не знала куда идти. Развалины столицы даков находились на холме, носившем замысловатое название Грэдиштя Мунчелулуй, но как туда добираться из Орэштие, Сестра мне не объяснила. Я–то надеялась, что мы придем туда вместе…
— Как ты думаешь, нам следует дождаться следующего поезда или попробуем доехать до города автостопом?
— Я слышала с автостопом здесь плохо, — Аннушка пригладила ладонью светлые, шелковистые, как лен волосы. – Может быть, для начала перекусим? На голодный желудок толковые мысли обычно не приходят.
Она была права. Голод терзал меня давно и упорно, хотя я старалась игнорировать его происки. К счастью, при мне было достаточно денег, они сохранились еще с той поры, когда мы были беспечными, приехавшими покупать сувениры туристами. Теперь оставалось только найти место, где их можно было потратить.
— Наконец–то! Я так рада вас видеть! – прозвучал над ухом знакомый голос, но тут же его интонации изменились, превратившись из обрадованных в разгневанные. – Бессовестные, негодные девчонки! Вы даже не представляете, что натворили!
— Наталья Борисовна… – почти хором откликнулись мы.
Кто бы мог подумать, что женщина, чье лицо помешали рассмотреть косые лучи солнца, оказалась нашей Натальей Борисовной! Я терялась в догадках, не представляя, каким ветром, занесло ее на этот полустанок, и ругала себя за беспечность – не надо мне было задерживаться на платформе и к попутчикам следовало присматриваться внимательнее! Сестра просто убила бы меня за такое легкомыслие и при этом оказалась бы совершенно права.
— В том, что произошло, мы абсолютно не виноваты! Честное слово, Наталья Борисовна! — тем временем оправдывалась Аннушка. — Нас похитил молодой, экстравагантно одетый мужчина, но нам удалось бежать, и теперь мы возвращаемся назад…
— Тогда у вас очень плохо обстоят дела с географией! Я видела вас в Сигишоаре. Вместо того чтобы вернуться в гостиницу, вы зачем–то сели на поезд и поехали в неизвестном направлении. Мне не удалось остановить вас на вокзале, но я успела сесть в ту же электричку. Я пошла по вагонам, но, к сожалению, дальше третьего продвинуться не сумела, там случился какой–то скандал, едва ли не драка…
— Простите, Наталья Борисовна, вы не видели, что произошло с высокой, одетой в синюю куртку девушкой? У нее еще был небольшой рюкзак и…
— Предпочитаю избегать места, где назревают конфликтные ситуации. Мне ничего не известно об этой девушке, Яна. Зато я заметила, как вы вышли из поезда, и немедленно последовала за вами. На этом ваше путешествие можно считать законченным! Следуйте за мной! Если верить расписанию, поезд прибудет через десять минут.
Взяв нас за руки, будто мы были воспитанниками детского сада, Наталья Борисовна пересекла железнодорожные пути и поднялась на противоположную платформу. Возвращение в Сигишоару, а тем более в Москву не входило в мои планы. Я собиралась при первой возможности удрать от Натальи Борисовы, но, предвидя такой поворот событий, она крепко держала нас за руки. Теоретически мне ничего не стоило вырваться на свободу, но я хотела найти другой, более цивилизованный способ бегства.
— Где остальные ребята из нашей группы?
— Честное слово, Наталья Борисовна, мы ничего не знаем! В коридоре отеля мне сделали укол, после чего я сразу отключилась. Яна говорит, что с ней поступили точно также.
— Ах, девочки, вы просто не понимаете, в какую историю попали!
Поезд подползал к станции. У меня еще оставался шанс выскользнуть из рук Натальи Борисовны, но я все медлила, не решаясь сделать это. По правде сказать, я боялась. До сих пор мы еще могли ссылаться на то, что во всем виноват похитивший нас маньяк, но такое откровенное бегство полностью перекладывало ответственность на меня. Наверное, я была очень слабым человеком, совершенно неспособным к решительным действиям. Окажись на моем месте Сестра, она бы без промедления сделала выбор…
**************
Место, где мы дожидались решения своей участи, трудно было назвать уютным. Вернувшись в город, Наталья Борисовна сразу же отвела нас сюда – в маленькую обшарпанную комнатушку в здании вокзала. Мало того, что помещение не ремонтировали с доисторических времен, единственное его окно закрывала решетка, что усиливало сходство с тюремной камерой.
— Нас же похитили… – лепетала напуганная происходящим Аннушка.
— Не мне в этом разбираться. Ждите здесь, а я пока позвоню в посольство. За вами приедут.
Дверь захлопнулась. Щелчок замка показался мне самым отвратительным звуком, который только можно было представить…
Как только Наталья Борисовна покинула комнату, я тот час занялась осмотром нашей «тюрьмы», надеясь обнаружить какую–нибудь лазейку. Аннушка с безучастным видом сидела на старой как мир дерматиновой скамье и смотрела себе под ноги.
— Не впадай в уныние, мы что–нибудь придумаем, — я даже улыбнулась, пытаясь оказать моральную поддержку. – Бывали ситуации и похуже.
— Нет, Яна, нам конец. Когда я представляю, как воспримет эту информацию моя тетушка…
Невеселую беседу прервало появление Натальи Борисовны. Она молча села на скамейку подле Аннушки и приготовилась ждать человека из посольства. Мне ничего не оставалось, как приземлиться рядом с ними. Ожидание затягивалось, ощущение было точно таким, как перед четвертной контрольной по алгебре…
— Я в туалет хочу. Можно на минуточку?
— Придется потерпеть, Яна. Я вздохну спокойно только тогда, когда передам вас с рук на руки сотруднику посольства.
— И долго его еще ждать?
— Думаю, не очень.
В комнату заползали синие, усиливавшие тоскливое настроение сумерки. Я сидела неподвижно и думала о Сестре. Где–то она сейчас? Что с ней происходит? Ясно было одно – она жива. Если умирала одна из Сестер–охотниц, вторая всегда чувствовала это. Отсутствие дурных предчувствий немного обнадеживало, но отнюдь не означало, что с Ниной все в порядке. Она была жива, но, возможно, находилась в руках Художника, или попала в больницу, или…