[417]. В завершение этой главы австрийский исследователь дал характеристику королевской власти остроготов-гревтунгов. На его взгляд, к «великой державе» Эрманариха нельзя подходить с современными мерками; скорее следует говорить о готском протекторате над «северными народами», в частности, в районе Камы. Он полагает, что иорданову информацию о размерах империи нельзя подтвердить археологически[418], но допускает, что гревтунги могли контролировать все торговые пути от излучины Волги вниз по течению до Дона и Черного моря. В рамках «державы» Эрманариха полиэтническое сообщество чувствовало себя в более или менее слабой от него зависимости. В интерпретации этнонимов «народов севера» X. Вольфрам полностью следует Г. Шрамму.
X. Вольфрам внес некоторые новые штрихи в облик Эрманариха. Им скрупулезно проанализирован институт королевской власти у остроготов, его социальная и сакральная природа[419]. Но в целом австрийский исследователь все же не очень далеко ушел от традиционного для германской историографии понимания власти Эрманариха, прежде всего, как «воинского короля» (“Heerkönig”).
Книга X. Вольфрама дает целостную картину истории готов от мифических скандинавских истоков до падения раннесредневековых Остготского и Вестготского королевств. В отличие от своих предшественников ему удалось показать историю готов как предмет исторической этнографии, как ряд этапов их этнической истории, каждый из которых существенно отличался от предшествующих своим конкретным этническим содержанием при сохранении у готов «ядра традиции» в виде представления об общности их происхождения. Таким образом, получается, что племенное общество готов постоянно пребывало в становлении и поэтому оказалось способным принять в свой состав другие этносы[420]. Поэтому мы не можем полностью согласиться с оценкой труда X. Вольфрама, данной В.П. Будановой в русле развития «готоцентризма»[421]. Уже по самой своей природе любое монографическое исследование по этнической истории приковывает внимание его автора к основному объекту изучения — конкретному этносу. На наш взгляд, труд X. Вольфрама, вне сомнения, надолго останется настольной книгой всех исследователей, которые занимаются древнегерманской проблематикой и историей Великого переселения народов.
Существенный вклад в археологию готов внес мюнхенский ученый Фолькер Бирбрауэр[422]. Он показал, что Черняховская культура развивается из вельбарской и генетически с ней связана. По его мнению, для этнической атрибуции Черняховской культуры важны типы вещей, керамики, поселений и хозяйственный уклад, которые тесно связаны с традициями Свободной Германии[423]. На его взгляд, несмотря на выделенные локальные варианты и существующую полиэтническую интерпретацию, Черняховская культура в своей основе — восточногерманская, а учитывая юго-восточное направление движения носителей вельбарской традиции и данные письменных источников — готская[424]. Он считает, что собственно готские племена проживали в пределах ареала Черняховской культуры. Работы Ф. Бирбрауэра внесли важный вклад в понимание тех сложнейших этнокультурных процессов, которые происходили в центрально- и восточноевропейском Барбарикуме в IV—V вв., в том числе, на территории государства Эрманариха.
Наряду с вышеназванными новаторскими исследованиями, в конце XX в. в Германии и Австрии продолжали выходить работы, содержащие общие исторические оценки государства Эрманариха. Западно-германский историк X. Шрейбер рассматривал королевство Эрманариха как своего рода пережиток древнегерманской эпохи[425]. Он считал, что в отличие от везиготского «судьи» Атанариха остроготский правитель Эрманарих был более могущественным королем, но подвластное ему образование в целом оказалось гораздо архаичнее. В. Фритце проанализировал отношения германцев и славян накануне и в период Великого переселения народов[426]. Он признает, что готы не могли полностью занимать огромную территорию, которой владели, под их властью здесь жили славяне и другие народы. А. Краузе также дал характеристику остроготам и созданному ими в Причерноморье государству[427]. По его мнению, королевство остроготов имело нечеткие границы, но распространяло свое влияние вплоть до Урала. Оно управлялось сильными правителями, однако по существу являлось степным образованием, в котором сильно перемешались германские и сарматские кочевнические элементы. В книге В. Гизе в традиционном для германской историографии духе рассматривается ранняя история готов до разделения народа на вези- и остроготов. Последним отведена территория степной Украины и указано направление их последующей миграции в Крым[428].
Австрийскому историку Вальтеру Полю принадлежит ряд работ по этнической истории раннесредневековой Европы. Как и X. Вольфрам он является видным представителем «Венской школы» исторической этнографии. В последней книге он попытался суммировать представления современных европейских ученых о готах[429]. По его мнению, к северу от Черного моря гревтунги-остроготы возглавили полиэтнические всаднические союзы (“Reiterverbände”). В середине IV в. остроготский король Эрманарих создал здесь сильное государство. Исследователь полагает, что список «северных народов» у Иордана, над которыми якобы властвовал Эрманарих, скорее свидетельствует о представлениях (разведданных), нежели о действительно существовавших властных отношениях в столь далеких областях. Из итоговых исследований по истории древнегерманской, в том числе готской, государственности назовем коллективный труд ряда западноевропейских историков под латинским названием “Regna et Gentes”[430]. В нем на богатых материалах варварских королевств V—VII вв. рассмотрены процессы их исторической трансформации от “gens” к “regnum”.
Гораздо меньше внимания готской проблематике уделяли историки и археологи ГДР. Остроготский этап истории готов изучал известный историк Ганс-Иоахим Диснер[431]. Он весьма осторожно касается вопроса о характере и масштабах королевства остроготов на юге Восточной Европы. Исследователь лишь отмечает, что военная демократия и институт королевской власти у готов Южной России получили дальнейшее развитие. А. Хойслер одним из первых затронул вопрос о социально-экономических отношениях в обществе, оставившем Черняховскую культуру[432]. К сожалению, его заключения носят самый общий характер в духе господствовавшей тогда в ГДР концепции родоплеменного строя по Ф. Энгельсу. Остроготам, как, впрочем, и везиготам не нашлось места в фундаментальном двухтомном академическом издании «Германцы», написанном большим авторским коллективом под редакцией ведущего историка ГДР И. Херрмана[433]. Весьма показательно, что в этом издании на карте расселения германцев в эпоху Великого переселения народов все Северное Причерноморье представляет собой большое «белое пятно», рассеченное стрелой гуннского вторжения[434]. И это далеко не случайно. Историки и археологи ГДР, видимо, остерегались вступать в открытую конфронтацию с официальными советскими историками, низводившими готскую государственность до примитивного племенного образования на незначительной территории в Приазовье[435].
Отдельные аспекты проблемы королевства Эрманариха затрагивались в работах X. Бека[436], О. Гшвантлера[437], Б. Бельцера[438], X. Кастрициуса[439], Г. Ноймана и др.[440] Эти и другие исследования необходимо принимать во внимание при изучении персоны последнего короля остроготов.
Во второй половине XX в. в изучении готской проблематики помимо германских историков, наиболее плодотворно работали исследователи из скандинавских стран. Естественно, их больше всего занимали вопросы, связанные с происхождением готов и определением их прародины. Здесь весьма существенный вклад внес уже упоминавшийся шведский лингвист и историк Йозеф Свеннунг, автор книги «Иордан и Скандинавия»[441]. Хотя она в основном посвящена «северному периоду» истории готов, в ней содержится ряд ценных наблюдений, касающихся причерноморского этапа их истории. Серьезной заслугой этого исследователя следует считать его анализ древнейшей готской этнонимии[442]. Шведский ученый полагал, что невозможно однозначно идентифицировать остроготов с гревтунгами и везиготов с тервингами, он настаивал на самостоятельности их вторых названий[443]. Также недоказуема, на его взгляд, связь «говорящих» готских этнонимов (гревтунгов как «жителей степей», а тервингов как «лесных жителей») с ландшафтными особенностями Северного Причерноморья