, включая и имя последнего остроготского короля.
По мнению В.П. Будановой, к появлению готов автохтонное население Восточной Европы в отличие от Империи отнеслось в целом спокойно. Она не соглашается с теми учеными, которые считают, что продвижение готов с севера на юг сопровождалось истреблением или подчинением встречавшихся на их пути племен, т.к. это не находит в письменных источниках ни прямого, ни косвенного подтверждения[671]. Между тем археологические источники весьма красноречиво свидетельствуют об обратном. На зарубинецко-пшеворских поселениях Западной Волыни появляются слои с вельбарскими материалами[672]. В середине III в. разгрому подвергся Танаис, при этом в слое разрушения обнаружены характерные детали германского вооружения (умбоны щитов типа Конин и Хоруля ступени С1а)[673]. К этому времени прекращается жизнь позднескифских городищ на Нижнем Днепре и в Крыму. В их верхних слоях найдены останки последних непогребенных защитников[674]. Но главное даже не в этом — в III в. весьма радикально изменяется культура разноплеменного населения Восточной Европы от Карпат до Дона — к концу века она приобретает в той или иной степени выраженный вельбарско-черняховский облик при сохранении некоторых субстратных черт. Этот археологический феномен совпадает со временем появления в Восточной Европе готов и других восточных германцев, а также с последующей эпохой «Готских» или «Скифских» войн.
B.П. Буданова не исключает исторической реальности короля остроготов Эрманариха. По ее мнению, «государство Эрманариха» существовало в 350—376 гг. Но где жили эти готы, — замечает исследовательница, — неизвестно[675]. Итоговый вывод В.П. Будановой звучит весьма пессимистично: «Традиционная концепция “государства Эрманариха” уже не может быть признана адекватной комплексу свидетельств древних авторов об этом «государстве». В то же время современная источниковая база еще не позволяет построить качественно новую и вполне доказуемую концепцию[676].
Если исходить из данных лишь письменных источников, то с определенными поправками с этой весьма строгой оценкой и можно было бы согласиться. Тем более что пополнения корпуса нарративных источников по истории государства Эрманариха явно не предвидится, а значит и надежды на построение ожидаемой новой концепции весьма близки нулю. Однако быстро увеличивающийся фонд археологических источников по истории Восточной Европы IV в. с каждым годом внушает все больший оптимизм. С одной стороны, В.П. Буданова признает, что в отличие от письменных — это практически неисчерпаемый фонд источников, позволяющий «обеспечить историческому исследованию более материализованный характер»[677]. В то же время она оставляет его в стороне, предпочитая оперировать ссылками на разновременную, часто устаревшую археологическую литературу. Отсюда становится понятным резюме В.П. Будановой: «Вопрос об археологических материалах, которые можно было бы связать с готами, до настоящего времени остается дискуссионным»[678]. Однако к концу XX века ни у кого из специалистов не было сомнений в том, что с вельбарской культурой связаны готы на их прародине в Польше, с памятниками типа Брест-Тришин — готы времени начала их миграции на юг, а с Черняховской культурой — готы времени обретения ими южной причерноморской родины.
В.П. Буданова справедливо заметила, что готская проблема относится к тем темам, которые несут большую идеологическую нагрузку[679]. При ее изучении «всегда существовала опасность давления определенных мировоззренческих представлений на интерпретацию тех или иных событий»[680]. В этом смысле ее работа не стала исключением. Написанная в 1980-х гг., концептуально и методически она во многом еще была выполнена в духе отечественной исторической науки предшествующего этапа и таковой осталась даже во втором издании 1999 г.[681] Отсюда заметная тенденция приуменьшить роль готов в истории нашей страны, как, впрочем, и масштабы государства Эрманариха, а также устаревшая историческая терминология вроде «союза племен», никак не соответствующая характеру остроготской политии. Отсюда преобладание в книге анализа источников над их синтезом, что само по себе не может привести к конструктивным результатам в изучении того или иного исторического явления. По-видимому, не случайно исследовательница даже не попыталась рассмотреть вопрос о месте “regnum” Эрманариха в истории нашей страны, не говоря уж о его соотношении с раннесредневековыми варварскими королевствами готов в Западной Европе.
Книга В.П. Будановой показала, что в 80-е гг. XX в. изучать готскую проблематику лишь на основе анализа традиционных литературных источников — дело малопродуктивное. К этому времени стало очевидно, что не письменные, а археологические источники потенциально несут в себе информацию, позволяющую ученым по-новому взглянуть на старую проблему. Во всяком случае, они дают более надежное основания для реконструкции этно-политической ситуации на юге Восточной Европы в IV в. независимо от позднеантичной нарративной традиции.
Таким образом, смягчение в стране внутриполитической обстановки и идеологического пресса с началом «хрущевской оттепели», а также расширение Источниковой базы положительно сказалось на изучении готской проблемы в нашей стране в 1960—80-е гг. Этому способствовали следующие факторы. Во-первых, более благоприятные условия для научной работы историков и археологов по столь острой проблеме, как готская. Во-вторых, критическое издание Е.Ч. Скржинской «Гетики» Иордана на русском языке. В-третьих, исчерпанность взгляда на королевство Эрманариха как на своего рода историографический миф. Он все больше вступал в непримиримое противоречие с результатами независимого анализа как письменных, так и все более умножающихся археологических источников. В-четвертых, очевидные успехи археологов в изучении Черняховской культуры. Впервые массовый археологический материал стал широко использоваться для изучения этнической принадлежности и уровня исторического развития населения, входившего в «державу» Эрманариха.
§ 4. Исследования современных российских ученых
В изучении готской проблематики в целом и государства Эрманариха в частности ситуация в нашей стране стала кардинально меняться в 90-е гг. XX в., не в последнюю очередь благодаря смене идеологических установок и прогрессу в изучении Черняховской культуры. Эти года ознаменовались пробуждением новой волны интереса к фундаментальным проблемам исторического развития народов Восточной Европы. Утрата жесткой марксисткой методологии и разочарование в формационной концепции истории заставили отечественных ученых заняться поисками новых подходов для изучения древних обществ, которые раньше однозначно рассматривались как позднепервобытные. В научной литературе последнего десятилетия XX в. можно найти весьма широкий спектр оценок уровня социокультурного развития народов нашей страны на рубеже Античности и Средневековья[682]. Эти перемены, так или иначе, затронули интересующую нас проблематику.
Начало 1990-х гг. ознаменовалось выходом в свет фундаментальных исследований по Черняховской проблематике, ярко продемонстрировавших возможности археологических источников[683]. Среди них, прежде всего, следует назвать многочисленные статьи и две капитальные монографии М.Б. Щукина[684], работы А.М. Обломского[685], М.М. Казанского[686] и др. Кажется, для нынешнего поколения исследователей названные публикации действительно подвели определенную черту в черняхововедении не только на археологическом уровне ее анализа. Полученная и опубликованная вышеназванными исследователями археологическая информация по существу заложила основы принципиально новой Источниковой базы для разработки интересующей нас проблемы, независимо от нарративных источников. Она потребовала более высокого уровня историко-археологического анализа всего комплекса источников о королевстве Эрманариха. Поиски новых подходов к старой проблеме активизировались с начала 90-х гг. XX в.
Л.Н. Гумилев попытался применить к Остроготскому государству свою теорию пассионарности. По его мнению, в Северном Причерноморье в IV в. под управлением готских вождей рождался новый суперэтнос, который складывался из готов и некоторых иных этнических групп включая славян. Но могучее государство готов погибло из-за измен подданных и жестокости правителя, что облегчило победу гуннов[687].
Выдающийся российский востоковед И.М. Дьяконов в итоговой работе затронул судьбу Остроготского государства Эрманариха[688]. В нашей стране он, кажется, первым применил к истории готов неоэволюционистское понятие “chifdom” — вождество[689]. По его оценке, первые германские государства принимали характер больших, но неустойчивых конгломератов наподобие африканских империй XIX в. В концепции И.М. Дьяконова государство Эрманариха заняло вполне определенное место во всемирной истории.
Оригинальную попытку рассмотреть ту же проблему с позиции многолинейности и альтернативности социальной и политической эволюции древних обществ можно найти в работах волгоградского исследователя Л.Е. Гринина