Весьма существенно то, что антропологом Т.А. Рудич было установлено, что скелеты из погребений с западной и северной ориентацией по материалам могильника Лисови Грынивци (г. Хмельницкий) морфологически не различаются[1127]. Это означает, что оставившие этот могильник люди принадлежали к одной и той же популяции.
О.В. Петраускас считает, что появление в Черняховской культуре населения, практиковавшего погребальный обряд с западной ориентировкой, было вызвано внутренними причинами развития Черняховского общества. На его взгляд, скорее всего, это могли быть неравноправные, зависимые группы людей, проживавшие внутри Черняховских общин, где господствующее положение занимали потомки восточногерманских переселенцев, практиковавшие обряд кремации в урнах и «северные» ингумации[1128]. Социальными причинами объясняет появление в Черняховских могильниках ингумаций с западной ориентировкой польская исследовательница М. Мачинска[1129].
Как бы сейчас не решался вопрос о принадлежности западноориентированных Черняховских погребений, не вызывает сомнений тот факт, что они были оставлены какой-то обособленной социальной группой. В Черняховских общинах они проживали вместе с остальным населением, но, очевидно, имели иной, более низкий статус, с чем, видимо, и был связан обычай их погребения на особом участке кладбища с относительно бедным сопровождающим инвентарем. Остается надеяться, что дальнейшие исследования рано или поздно позволят уточнить их реальное социальное положение. Но само наличие такой весьма многочисленной группы еще раз свидетельствует о сложном социальном составе Черняховского населения.
Основную массу Черняховских захоронений составляли погребения, судя по обряду и составу инвентаря, принадлежавшие рядовым свободным общинникам — тем, кто в «Готской Библии» назывался термином “freis”, а Иордан именует “mediocres” (Get., 71). Внешним отличительным признаком свободных готов были длинные волосы. Современник описал их как «трясущих волосами племенных воинов» (Eunap., 37). Позже Кассиодор (Variae, IV. 49) и Иордан (Get., 71) именуют свободных готов латинским термином “capillati” — «волосатые». «Это имя и приняли готы в большинстве своем, и до сего дня они поминают его в своих песнопениях» (Get., 72). Весьма показательно, чтоб эпоху Теодориха Великого этот изначально социальный термин нередко употреблялся в этническом смысле, чтобы показать отличие варваров от римлян и провинциалов[1130].
По археологическим материалам некрополей захоронения свободных различаются не столько качеством, сколько количеством весьма однотипного погребального инвентаря. О наличии среди готов людей богатых и обедневших свидетельствует лексикон «Готской Библии»: богатство (“gabei”); быть богатым (“gabignan”); нищета, бедность (“unledi”); нищенствовать, попрошайничать (“aihtron”, греч, “προσαιτεΐυ”). При этом обедневшие свободные иногда становились зависимыми людьми, наемными работниками и батраками[1131]. Но в большинстве своем Черняховские могильники принадлежали лицам близкого социального статуса. Основным их занятием было сельское хозяйство. В этом смысле, показательно, что в готском, как и в других германских языках, отсутствовали термины для людей, занятых сельским трудом типа русского «крестьянин». Перефразируя слова А.Я. Гуревича о германцах, можно сказать, что свободный гот был занят сельскохозяйственным, а временами и ремесленным трудом, но в его хозяйстве или на участках, выделенных из его владения, вполне могли трудиться несвободные или зависимые люди; вместе с тем он был воином и участвовал в военных действиях и, нужно полагать, именно поэтому выступал в качестве члена народного собрании (Таc, Germ., 11—12)[1132]. Здесь он уже представлял «лицо», что нашло отражение в гот. “ludja” = греч. “πρόςωπον”[1133].
В целом крупные Черняховские некрополи во многом еще демонстрируют тенденцию к сохранению традиций социального равенства у большинства членов Черняховского социума, в какой-то мере отразившихся в представлениях об их посмертном существовании. На наш взгляд, Черняховские погребальные памятники обладали признаками более простой и архаической социальной организации, нежели та, которую можно было бы ожидать при высоком уровне развития экономики, наличии денежного обращения, различиях в домостроительных традициях. По погребальным памятникам складывается впечатление, что процессы социального развития у готов в IV в. заметно отставали от их культурной и политической интеграции. Возможно, в этом нашло проявление некое нивелирующее начало, связанное с появлением сильной королевской власти.
В археологической литературе уровень социальной стратификации часто рассматривается как показатель меры сложности общественной системы[1134]. Однако в истории известны случаи, когда общество с более развитой экономической базой демонстрирует качественно более низкий уровень социальной стратификации. В марксистской науке этот казус объясняли появлением механизма эксплуатации, концентрации и перераспределения прибавочного продукта, а также способов его преобразования в престижно значимые ценности[1135]. Иначе говоря, объяснение искали в возросшей эксплуатации основной массы населения со стороны обособляющейся знати.
Однако вряд ли эта схема подходит для интерпретации интересующего нас социального феномена. В массе своей большинство Черняховских погребений (за исключением ингумаций с западной ориентировкой и безурновых кремаций) по составу инвентаря никак не производят впечатления «бедных», «обездоленных». Но главное другое — в Черняховских могильниках весьма слабо представлены погребения, содержащие особо престижные ценности, источником которых мог стать преобразованный прибавочный продукт. По-видимому, в IV в. у готов не было обычая помещать в могилу богатства умершего, как это делали их современники, — сарматы или аланы, и как будут поступать готы с V в. Видимо, в Черняховском обществе концентрация богатства проявлялась, прежде всего, в появлении многочисленных монетных кладов, содержащих сотни и тысячи денариев.
Из нарративных источников известно, что важной частью имущества свободных готов были рабы. Как уже указывалось в «Готской Библии» имелся специальный термин для обозначения домашнего раба (“*þius”)[1136]. Рабы составляли особый слой общества, ими обычно становились военнопленные. В экстремальных условиях в рабство могли продать и свободного общинника, и даже «сыновей старейшин» (Amm. Marc., XXXI.4.11; Get., 134-135). Но, судя по имеющимся единичным свидетельствам, в IV в. рабов у готов было еще немного, да и рабство, скорее всего, носило патриархальный характер[1137].
Итак, анализ погребальных памятников свидетельствует о значительной социальной и имущественной дифференциации Черняховского общества. В IV в. по этому показателю оно заметно превосходило не только население киевской культуры, но и более поздние образования ранних славян Восточной Европы. Судя по материалам многочисленных Черняховских некрополей, оставившие их общины переживали социально-экономический подъем. Ярким свидетельством стабильной жизни и демографического взрыва являются детские захоронения, особенно на самой поздней стадии развития Черняховской культуры[1138]. При этом встречаются погребения детей, сопровождаемые богатым и разнообразным инвентарем. По-видимому, последние могут рассматриваться как свидетельство наследования социального статуса, который у готов передавался даже малолетним детям[1139].
Глава VI Уровень экономического развития
Без рассмотрения экономического базиса населения, вошедшего в IV в. в состав королевства Эрманариха, невозможно понять расцвет его «державы». Археологические материалы предоставляют возможность реконструировать палеодемографическую структуру и связанную с ней профессиональную стратификацию Черняховского общества.
§ 1. Сельское хозяйство
Земледелие. Основой экономики Черняховской культуры стала весьма продуктивная система пашенного земледелия. Практически весь Черняховский ареал находился в зоне лесостепных и степных черноземов, а его северная граница совпадала с границей между черноземными и лесными почвами. Установлено, что ведущим признаком при выборе территории проживания для черняховцев являлось обязательное наличие черноземной равнины[1140]. Экологические ниши Черняховских поселений были связаны в первую очередь с устойчивой системой пашенного земледелия, максимально эффективной в данных природных условиях. Здесь уместно напомнить, что в начале второй четверти I тыс. в Восточной Европе были благоприятные для занятия земледелием природно-климатические условия. С другой стороны, тесные экономические и культурные связи с римскими провинциями в немалой степени предопределили высокий уровень Черняховской агрикультуры[1141]. Еще раз обратим внимание на некоторые весьма существенные инновации в сельском хозяйственном производстве, которое обусловили взлет Черняховской экономики в IV в. С этой эпохой связано первое широкое использование в Восточной Европе железных наконечников для упряжных пахотн