[1483]. Другие исследователи видят в этом раннем антском союзе раннегосударственное образование[1484], что нам представляется недостаточно обоснованным источниками. Сейчас трудно представить, каков был характер антского общества конца IV в., но специалисты полагают, что зародилось оно несколько раньше интересующего нас события, возможно, из-за военно-политического противостояния королевству Эрманариха[1485].
Какая этнографическая реальность стоит за этнонимом анты в интересующем нас рассказе Иордана из самого текста «Гетики» в общем-то ясно. Вопреки мнению отдельных исследователей об иранской[1486], адыгской[1487], угорской[1488] и иной принадлежности[1489] антов, у самого Иордана мы не найдем и намека на то, что они хоть в чем-то отличались от его современников — антов середины VI в., о которых он писал в Get. 34, 35,119. Как известно, по представлениям готского историка, последние происходили от общего «венетского» корня со склавинами, т.е. были одним из этнополитических объединений ранних славян. В антах VI в. современные исследователи видят преимущественно славянское население, частично смешавшееся с ирано-язычными номадами, прежде всего с аланами. Возможно, речь даже может идти о временном праславяно-иранском симбиозе[1490]. Эта точка зрения господствует в современной науке, хотя в последнее время известны попытки ее оспорить[1491]. Еще раз подчеркнем, что у Иордана подобные сомнения об этногенетической преемственности венетов и антов отсутствовали.
Подробнее остановимся на археологическом аспекте проблемы, отражением которой вполне могли быть сложные процессы взаимодействия позднейшей Черняховской и киевской культур. Существенная если не определяющая, роль восточногерманского этнокультурного фактора в формировании Черняховской культуры всесторонне рассмотрена выше. По мнению Р.В. Терпиловского, возникшая на рубеже IV—V вв. новая чересполосица Черняховской и киевской культур в Поднепровье как раз отражает эпоху столкновения Венетария с антами Боза/Божа[1492] . Однако именно такие последствия его расправы с верхушкой антского общества представляются нам малоправдоподобными, ведь сами готы, наиболее вероятные носители позднечерняховских традиций, вскоре были разбиты. У Иордана нет сведений о расселении готов Венетария на вновь завоеванной антской территории. Сейчас весьма надежно установлено, что остатки Черняховского населения покидают Днепровское Левобережье не в конце IV в., а несколько позже, вероятнее всего, в первой четверти V в.[1493] Представляется что перемены, вызванные только что рассмотренными инцидентами не могли не найти отражения в эволюции киевской культуры. Не из-за этнополитических или последствий столкновения готов Венетария с гуннами Баламбера происходят радикальные перемены в позднейшей киевской культуре — отток значительной части населения на север, утрата Черняховских элементов в его культуре, трансформация с южного ареала в раннесредневековую Пеньковскую культуру и др. Но носителями уже бесспорно были родственные склавинам анты, говорящие на одном с ними языке[1494]. По описанию современников — того же Иордана и особенно Прокопия Кесарийского — анты происходили от одного «венетского» корня, что и склавины, пользовались одним с ними языком, у них были одинаковые обычаи и верования. Но анты все-таки чем-то сильно выделялись даже внешне, во всяком случае, византийцу могли сразу отличить анта от склавина даже среди наемников Империи. По мнению М.А. Васильева, анты составляли особую славяноязычную метаэтническую общность, родственную склавинам. Но они не были частью последних, а создали отдельный военно-политический союз[1495].
Весьма сложный процесс возникновения Пеньковской культуры современным исследователям представляется, прежде всего, как эволюция памятников позднего этапа среднеднепровского варианта киевской культуры и поселений т.н. «киевской традиции в черняхове»[1496]. При этом отмечается известное огрубление, упрощение Пеньковской культуры даже по сравнению с киевской. Некоторое запаздывание указанных культурных сдвигов относительно даты интересующей нас войны (рубеж IV—V вв.) не должно особо удивлять. Отражение исторических событий в массовых археологических материалах, как правило, несколько отстает от времени их свершения. Но не исключено и другое. В рассказе Иордана, в основу которого, скорее всего, был положен фрагмент из готского героического сказания, локальному столкновению остроготов с антами был придан слишком большой вес. Ведь именно расправа с Божем и его «приматами» послужила поводом гуннскому царю Баламберу начать войну с готами Венетария и в свою очередь наказать его.
К сожалению, далее о судьбе антов Иордан ничего не говорит. Молчат и другие источники V в. Вероятно, трагическая гибель антской элиты на время затормозила процессы социального развития и политической консолидации этого племенного союза. Скорее всего, анты вошли в разноплеменную конфедерацию племен и народов, созданную на рубеже IV—V вв. новыми владыками причерноморских степей — гуннами. Во всяком случае, позже в первой половине VI в. анты чуть не ежегодно совершали набеги на византийские владения за Дунаем в коалиции с гуннами и склавинами. Причем, почти всегда они перечисляются Прокопием и другими византийскими авторами в устойчивой формуле, где выдержана строго определенная последовательность этнонимов — «гунны, склавины и анты». Поэтому не лишено основания мнение о вхождение антов в гуннский союз племен и даже о славяно-гуннском симбиозе накануне начала процесса славянизации Балкан[1497].
На наш взгляд, историческая ценность разобранного выше рассказа Иордана заключается, прежде всего, в том, что в нем содержится древнейшее бесспорное упоминание антов в письменной исторической традиции. В контексте последующих событий, в отличие от временных победителей — остроготов, этот древнейший славянский народ не только сумел сохранить свой этнос, но и удержаться в пределах родной земли. По существу в рассказе Иордана о «подвигах» Венетария содержится самое раннее свидетельство о выходе на арену истории антов — одной из этнополитических группировок ранних славян.
Хорошо известно, что для территории юга Восточной Европы середина I тыс. была эпохой великих потрясений и этносоциальных сдвигов. Сейчас становится все более очевидным, что славянский этнос рождался из хаоса эпохи Великого переселения народов и крушения Древнего мира. Нам представляется, что этому во многом способствовала та уникальная этнополитическая ситуация, которая сложилась в степи и лесостепи Восточной Европы в результате вторжения гуннов и разгрома «державы» Эрманариха. Путь славян в историю был открыт — через два-три поколения начался уже балканский этап славянской истории, в котором анты принимали самое активное участие.
Глава IX «Заговор» росомонов
В «Гетике» Иордана содержится рассказ о падении Остроготского королевства Эрманариха в годы гуннского нашествия. Продолжая, по его собственным словам, «сплетать историю происхождения готов», Иордан довольно подробно останавливается на заговоре росомонов (Get., 129). Судя по контексту, этот рассказ призван раскрыть читателям обстоятельства кончины могущественного короля, смертельно раненного двумя братьями-росомонами Саром и Аммием, и тем самым объяснить причину гибели его королевства. Так в истории появляется мотив роковой мести, в конечном итоге погубившей Остроготскую державу. А вместе с ним на историческую арену выходят и росомоны — одни из самых загадочных и неуловимых персонажей истории Восточной Европы на рубеже Древности и Средневековья. Вероятно, в рассказе Иордана мы наблюдаем весьма важную переходную стадию в развитии образа Эрманариха, позволяющую проследить как реальная история гибели короля и королевства остроготов, весьма скупо описанная его современником Аммианом Марцеллином (XXXI.3.1), начинает перерастать в популярный сюжет германского героического эпоса.
§ 1. Свидетельство Иордана о росомонах
Иордан дает росомонам сжатую, но крайне негативную характеристику — “Rosomonorum gens infida” («коварный род росомонов»). Братья-росомоны, замыслившие отомстить за смерть своей сестры Сунильды, подвергнутой страшной казни, поразили короля Эрманариха в бок мечом. Из-за нанесенной раны он «влачил жизнь больного». Узнав об этом недуге, король гуннов Баламбер двинулся войной на остроготов. В результате, по словам Иордана, страдающий от раны, постаревший и одряхлевший Эрманарих, не перенеся гуннских набегов, скончался на сто десятом году жизни (Get., 130). Вместе с ним под ударами гуннов рухнула и его держава. По мнению большинства современных историков, это событие могло произойти в 375 или 376 г. Итак, помимо внешнего врага — гуннов, Иордан назвал конкретных виновников гибели короля среди «своих» — росомонов, положивших начало великим бедствиям его предков-остроготов. Среди исследователей практически нет расхождений в вопросе об источнике сведений Иордана (или его предшественников Аблабия и Касссиодора) о мести росомонов и гибели Эрманариха. В качестве такового они единодушно указывают на устно передаваемое героическое сказание