Hros” и с приднепровским гидронимом Рось[1537]. В его понимании в готской и аланской среде слово «росомоны» означало «люди рос»[1538] и, скорее всего, они уже были славянами[1539].
По заключению академика, росомоны изначально обитали в киево-росском регионе, а затем заселили район Днепровской Луки и порогов. Проживая по соседству с подданными Эрманариха, росомоны в своих интересах должны были поддерживать нормальные мирные отношения с готами и, возможно, как-то оплачивали этот мир или платили им проездные пошлины, что Иордан представил читателям как подвластность готам. Так из одного имени росомонов под пером Б.А. Рыбакова родилась целая история взаимоотношений славян-росомонов и готов, с которой собственно и начиналась история Руси: роксоланы — росомоны = «народ рос» — р. Рось — народ “Hros” Псевдо-Захария Ритора — византийский этноним “ρωζ” и, наконец, летописная «Русь».
Однако нельзя не заметить, что между ее ключевыми звеньями вместо строгих научных доказательств мы находим лишь ряд допущений, на что неоднократно обращалось внимание ранее[1540]. Да и практически каждое звено указанной выше цепочки базируется не на твердо установленных фактах, а на частной гипотезе, в свою очередь нуждающейся в верификации. Достаточно напомнить хотя бы один факт — древней летописной формой написания названия р. Рось была Ръсь, а жители ее берегов назывались не росы/русы, а поршане[1541]. Существование особого славянского племени русов в правобережье Днепра исторически не доказуемо и не подтверждается данными каких-либо источников. Таким образом, исчезает главное основание для сопоставления имени иордановых росомонов, гипотетических росов и летописной Руси.
Известный киевский археолог и историк М.Ю. Брайчевский считал, что этническая природа росомонов остается спорной, однако контекст, в котором они упомянуты, позволяет полагать, что у Иордана имеются в виду восточные славяне[1542]. Исследователь исходил из того, что источник, упоминающий росомонов, датируется VI в., т.е. эпохой, когда процесс формирования славянской Приднепровской Руси уже проявил себя в достаточной степени. Однако заметим, у Иордана росомоны упоминаются в связи с событиями иной эпохи — времени гибели королевства Эрманариха, когда этнокультурная ситуация на юге Восточной Европы была совсем другой, нежели в VI в.
Не вдаваясь в подробный анализ весьма многочисленных работ российских и украинских археологов-славистов, отметим лишь, что для одних из них росомоны Иордана — это одна из групп носителей Черняховской культуры IV в., населявшая Среднее Поднепровье, в особенности бассейн р. Рось. Другие археологи связывали носителей этнонимов с корнем «рос» с племенами Пеньковской культуры VI—VII вв. Третьи предлагали, видеть в этом имени лишь другое название праславян-венетов или антов.
К настоящему времени обоснованно отвергнуты как несостоятельные попытки возвести летописное название «Русь» непосредственно к росомонам Иордана. А значит, отпал главный «ретроспективный» аргумент в пользу их славянской принадлежности. Как представляется, он носил не столько научный, сколько идеологический и политический характер — во что бы то ни стало доказать исконность и славянскую принадлежность «Руси» и этноса ее носителей. О неславянской принадлежности племени росомонов весьма аргументированно писал О. Йричек еще более ста лет назад[1543]. Да и, судя по звучанию имен у Иордана, росомоны — Сунильда, Сар, Аммий — не были славянами. В XX в. зарубежные и отечественные филологи неоднократно обращали внимание историков на то, что чередование звуков О/У и Ъ/У, позволявшее историкам легко выводить «русь» из основы «рос», в восточнославянских диалектах практически невероятно[1544]. Против «росомонских» корней Руси в последнее время весьма аргументировано выступил И.Н. Данилевский, акцентировавший внимание на том, что эта гипотеза строится на омонимии вышеназванных этнонимов, имеющих разное происхождение[1545]. Он еще раз напомнил, что между историческими свидетельствами о роксоланах, росомонах, с одной стороны, и «Русью», с другой, зияет лакуна почти в целое полутысячелетие. Ее не удается сколь-нибудь убедительно заполнить ни археологическим, ни лингвистическим материалом достоверно славянской принадлежности.
§ 4. Росомоны — германцы
С первых публикаций «Гетики» Иордана немецкие исследователи чаще всего видели в росомонах одно из восточногерманских племен, подчиненных Эрманариху. Расхождения касались лишь этимологии их этнонима, а также определения племенной принадлежности. Росомонов относили к ротам, герулам, ругам, а также к другим германским племенам. Как уже указывалось, еще сто лет назад Й. Маркварт сопоставил имя “Hros” у Захария Ритора с иордановыми росомонами. В последних он видел германское племя, мигрировавшее вместе с готами из Скандинавии и осевшее в причерноморских степях. Исследователь допускал их принадлежность к герулам[1546]. В зарубежной историографии XX в. эта гипотеза является едва ли не самой популярной. Ее разделяют такие современные ученые как Хервиг Вольфрам[1547], Отто Гшвантлер[1548], Хакон Станг[1549], Бернд Бельцер[1550] и др. Расхождения начинаются лишь при попытке установить значение самого этнонима росомонов и производную от него конкретную племенную принадлежность. Попытаемся суммировать основные результаты изучения проблемы росомонов в рамках «германской» гипотезы.
Немецкие исследователи практически единодушны в том, что из контекста Иорданова рассказа нельзя установить к какой языковой группе принадлежали росомоны. Однако имя главного женского персонажа — Сунильды уверенно определяется как германское (гот. “*Swōnahildis”, др.-сканд. “Svanhildrs”)[1551]. Также и имена ее братьев — Сара и Аммия большинство немецких лингвистов возводят к древнегерманским основам. Они обратили внимание и на то, что Сунильда, Сар и Аммий в слегка измененной форме еще долго сохранялись в именном континууме раннесредневекового германского эпоса.
Уже более ста лет первую часть имени росомонов немецкие и австрийские ученые (Т. Гринбергер, С. Гутенбруннер, О. Гшвантлер и др.) чаще всего возводили к др.-в.нем. цветообозначению “rosamo”/“rosomo” — слову, которое употреблялось для передачи различных оттенков красного цвета. Дополнительно они ссылались на упоминание т. н. «красных германцев» у античных авторов. Исходя из этой гипотезы, О. Гшвантлер считал возможным видеть в росомонах союз германских воинов, красящих волосы в красный цвет[1552]. В последнее время эту гипотезу попытался всесторонне обосновать норвежский историк X. Станг[1553]. Он считает, что росомоны Иордана поддаются такой же этимологизации как и герулы («быстрые»), и напоминает об обычае ритуального окрашивания волос красным цветом перед вступлением в бой. Но X. Станг явно ошибается, приписывая Иордану несуществующее свидетельство, что росомонская жена Эрманариха Сунильда окрашивала себе волосы, за что король убил ее самым жестоким образом[1554]. Наконец, в 1978 г. шведский историк С. Сёзерлинд предположил, что уцелевших от гуннского нашествия готов их славянские соседи назвали «русь» (др.-сл. «руд(у)», «рус(у)»), т.е. просто «русые», откуда, по его мнению, и росомоны — «русые»[1555].
Недавно Г. Нойман вслед за С. Бугге склонился к иной интерпретации «красноты» росомонов, которую они считали семантически взаимосвязанной с их коварным поведением, неверностью королю Эрманариху (“Rosomonorum gens infida”). В подтверждение этой точки зрения он приводит ряд свидетельств из германской средневековой традиции о бытующем в народе недоверии к «красным» («рыжим»), собранных Е. Швентнером еще почти сто лет назад[1556]. По его мнению, этот цвет в различных древнегерманских языках маркировал смертельный страх и ужас. В этом смысле росомоны могло быть германским иноназванием враждебного готам племени или рода.
Другие немецкие исследователи предлагают иные этимологии начального корня в имени росомонов, например, от др.-герм. “Ross” — «конь» + “mann” — «человек». В свое время с несущественными оговорками ее принял О.Н. Трубачов, также увидевший в имени росомонов слово ros «конь» + аланское “mojne” «человек»[1557]. Сторонники «конской» гипотезы полагают, что росомоны могло быть эпическим именем, обозначающим «людей на конях», «конников». Реже в имени росомонов лингвисты видят «защитников лошадей» — от “(h)ros-mund”, по странной логике вспоминая, что Сунильда/Сванхильд была разорвана дикими лошадьми. У немецких филологов естественно не получила поддержки «роксоланская гипотеза». О. Гшвантлер вслед за С. Бугге отклонил идею какой-либо лингвистической связи между этнонимами росомонов и народа всадников-роксолан[1558]