— О, большинство клошаров предпочитают и зимой оставаться под мостами и в подобных жилищах на пленере. — Антуан взял ее за руку и пошел с ней снова к столу. — Но тогда я переезжаю в маленькую комнату в этом доме… — Он указал на скромный серый дом, который был зажат между двумя другими, — … это, если я вообще провожу зиму здесь, в Париже.
Кэрол, внимательно рассмотрев дом, снова повернулась к Антуану.
— Очень мило со стороны владельца дома, что он принимает вас на зиму, — сказала она.
Лукавое выражение скользнуло по обветренному лицу Антуана.
— О, да. Это — очень милый владелец.
— А где вы бываете, если не проводите зиму в Париже? — заинтересовалась Кэрол.
Антуан пожал плечами и склонил голову.
— То здесь, то там, где мне больше нравится, — сказал он, подчеркивая каждое слово жестами. — Во всяком случае, там, где тепло и светит солнце.
Кэрол удивилась, откуда у такого человека, как Антуан, берутся деньги на подобные путешествия, но, естественно, не спросила об этом.
— Кажется, вы ведете интересную жизнь, — сказала она. — Мне бы тоже понравилось ездить по свету и посещать центры культуры.
Старый клошар в неизменном берете на голове удовлетворенно кивнул.
— Вы интересуетесь искусством, Кэрол?
Тогда она ему немного рассказала о своей жизни в Нью-Йорке, а Антуан внимательно слушал.
— Я знаю Нью-Йорк, — сказал он, к ее крайнему удивлению. — Я был там несколько раз.
Он подал ей кулек с отломанным багетом и сыр.
— Берите, если вы хотите есть, Кэрол. Этого хватит для нас обоих.
Она не посмела бы взять у старого человека еду, но боялась, что он обидится, если она откажется. Тогда она отломила кусок хлеба, положила на него сыр и с аппетитом откусила.
— Спасибо, — сказала она. — Я с самого завтрака еще ничего не ела.
Антуан ждал, пока она закончит есть, потом набил свою трубку и закурил. Она встретилась с его серьезным взглядом.
— А теперь расскажите-ка мне, моя маленькая Кэрол, чем занимается Марсель в эти дни? Как это случилось, что вы бродите без него, одна?
Она глубоко вдохнула. Это был как раз тот вопрос, которого она так опасалась. Она больше не хотела вспоминать о Марселе и уж тем более — говорить о нем.
— Марсель и я — мы больше не вместе, — сказала она так равнодушно, как только могла. — Несколько дней тому назад я уехала от него. — Антуан кивнул, задумчиво попыхивая трубкой. У Кэрол было такое ощущение, что он уже знает эту новость.
— Он, наверняка, очень страдает из-за этого, — сказал старик. — А что вы намереваетесь делать, Кэрол?
— В конце недели я возвращаюсь в Нью-Йорк.
Старик испуганно посмотрел на нее.
— Уже в конце недели? Я полагал, что вы хотели остаться до конца августа?
Кэрол слабо улыбнулась.
— Вначале, да. Но потом… — Она пожала плечами. — У меня изменились планы.
— Ага. И я предполагаю, что это имеет отношение к Марселю?
Ей совсем не нравилось, что Антуан расспрашивает ее, но и не хотелось его обидеть.
— Да, вы правы, — тихо призналась она. — Я рассталась с ним, и теперь меня мучает тоска по дому. Париж потерял для меня свое очарование. — Она вздохнула и посмотрела на суда на Сене, прежде чем снова взглянуть на Антуана. — Но вы ошибаетесь, Антуан. Марсель наверняка не страдает от того, что я ушла от него. У нас ведь были только… очень свободные отношения.
Антуан покачал головой.
— Чепуха, дитя мое. Марсель любит вас. — Он внимательно посмотрел на нее. — Так же, как и вы его любите.
Теперь Кэрол покачала головой.
— Нет, Антуан. Марсель совершенно неспособен любить. — Она горько улыбнулась. — Если не считать того, что он вообще любит жизнь, любовь и женщин.
Он отпил глоток вина из бутылки.
— Я не хочу вас спрашивать, что случилось, Кэрол. Но не думаете ли вы, что слишком сурово критикуете Марселя. Я знаю, что он вас любит. Конечно, он страдает из-за того, что вы его покинули.
— Нет, я этого не думаю. В крайнем случае — из-за оскорбленного тщеславия. Кому же, в конце концов, понравится, если от него убегает возлюбленная?
— Пожалуйста, не нужно столько горечи, Кэрол. — Антуан пожал ее руку, лежащую на столе. — Но послушайте старого человека, который знает жизнь и любовь, и не исчезайте так просто из жизни Марселя, не дав ему шанс.
Она осторожно взяла у него свою руку. Хотя проникновенные слова старого мужчины и подействовали на нее, она все же осталась при своем мнении.
— Это не имеет никакого смысла, Антуан, — сказала она решительно. — Марсель и я не подходим друг другу. Он живет в совершенно другом мире, в котором мне неуютно. Это был только отпускной флирт, ничего больше.
— Вы действительно так считаете, Кэрол? — спросил он серьезно.
— Да, — твердо ответила она. — А теперь я бы больше не хотела говорить на эту тему.
— Жаль, Кэрол, — печально сказал старый клошар. — Марсель и вы были бы идеальной парой. На первый взгляд он, может быть, кажется слишком жизнерадостным и легкомысленным, но он неплохой парень. Я знаю его со смерти его матери, которую он очень любил. С тех пор он привязался ко мне и регулярно меня навещает. Я его знаю насквозь и люблю как своего собственного сына. — Антуан выбил свою трубку и мимоходом вытер глаза. — Но вы ведь не хотите больше говорить о нем, Кэрол, и я принимаю это.
Через несколько мгновений на его лице снова была лукавая улыбка. Кэрол оживленно поболтала с ним о том, о сем и попросила его рассказать что-нибудь интересное и авантюрное из его бродячей жизни. Они проговорили до тех пор, пока не зашло солнце и над Сеной поднялся вечерний туман. Когда немного позже она сердечно простилась с ним, то знала, что нашла в Антуане друга.
9
Туманным дождливым ноябрьским днем Кэрол вышла с территории университета и поехала домой. Хотя и был час пик, она ловко управляла своим белым «ниссаном» в транспортном потоке и вскоре остановилась перед одним из секционных домов, стоявшим немного в стороне. В этом доме она и жила.
Кэрол взяла почту из почтового ящика. Открывая дверь, она услышала, как зазвонил телефон. Она положила свою сумку и почту на маленький столик, стоявший в нише, и прошла в комнату.
Звонила ее самая близкая подруга Фран.
— Кэрол, не хочешь пойти со мной вместе в субботу на вернисаж в художественной галерее Квинсдейл? — спросила она.
Наморщив лоб, Кэрол уселась в кресло рядом с телефонным столиком.
— В художественной галерее Квинсдейл? А кто там выставляется? — спросила она без особого интереса. Она почти никуда не ходила с тех пор, как вернулась из Европы.
— Ах, кто-то с акварелями, — сказала Фран. — Во всяком случае, они мне очень понравились в проспекте, любопытно было бы увидеть и другие. Ну, как? Пойдешь со мной?
— Квинсдейл — это довольно шикарно. Не правда ли? Я еще никогда там не была.
— Я тоже, — ответила Фран. — И к тому же я не знаю, почему они оказали мне честь, пригласив к себе на вернисаж. Но они прислали мне два билета, и теперь мне нужен кто-нибудь, кто бы со мной пошел.
— А почему бы тебе не взять с собой Майка? — спросила Кэрол.
— Ты же знаешь, какой невежда в области искусства мой супруг. Кроме того, по вечерам по телевидению показывают хоккей на льду, и он никуда не пойдет.
— Хорошо, тогда я пойду с тобой, если для тебя это так важно, — согласилась Кэрол. — Придется найти что-нибудь подходящее из одежды. Или ты думаешь, что в этой шикарной галерее можно появиться в джинсах?
— Вероятно, ты права. А почему бы тебе не надеть твой брючный костюм бирюзового цвета, который ты купила в Париже? Это же сверхшикарная вещь и подходит к любому случаю.
Кэрол его никогда не надевала, стараясь больше не вспоминать о Париже и о Марселе.
— Посмотрим, — сказала она. — Может быть.
— Хорошо. Тогда я заеду за тобой в субботу в половине седьмого, если тебя это устраивает.
Они попрощались, Кэрол положила трубку. Она удивилась тому, что Фран так усердно уговаривала ее, как будто для нее было необычайно важно, чтобы Кэрол обязательно пошла с ней на этот вернисаж.
Задумчиво прошла она на кухню, чтобы сдеать себе суп из пакетика, потом села за маленький кухонный стол рядом с окном и начала есть. Во время еды она просмотрела почту, но ничего интересного не обнаружила. Невольно она мысленно вернулась назад к Марселю и его собственному вернисажу в Париже. Звонок Фран и ее приглашение в галерею Квинсдейл оживили воспоминания, которые она с таким трудом загнала в самый дальний угол своей памяти.
Когда она ждала своего вылета в терминале парижского аэропорта, то втайне надеялась, что в последний момент Марсель еще появится, чтобы, по крайней мере, попрощаться. Она предполагала, что за это время он мог узнать от Антуана, когда она улетает домой. К ее разочарованию, Марсель не пришел, но зато пришел Антуан, который составил ей компанию до самого отлета и затем сердечно распрощался с ней со слезами на глазах. Он пожелал ей всего хорошего и сказал, что они определенно встретятся еще раз на этом свете. О Марселе они больше не говорили, как будто его вообще никогда не было в ее жизни.
Это было четыре месяца тому назад. Вначале Кэрол было очень тяжело вновь привыкать к Нью-Йорку и к своей обычной жизни. А потом через две недели, пришло письмо от Марселя, которое еще больше вывело ее из душевного равновесия.
Он написал, что дал ей уйти, так как в этот момент ничем не смог бы ее удержать, но что для него это только временное расставание и он ей скоро докажет серьезность своих намерений. Некоторое время Кэрол еще цеплялась за это письмо, но с тех пор она больше ничего не слышала о Марселе. Она решила, что он уже давно забыл о ней и развлекается, как и прежде, с толпой многочисленных поклонниц.
Она пыталась забыть его, но все еще любила вопреки всему. Это был первый мужчина в ее жизни, который разбудил в ней такие неведомые ей ранее чувства во всей их полноте. Он был бы для нее идеальным партнером, если бы не его легкомыслие. У него просто не было ни характера, ни ответственности. Отношения с таким мужчиной, как он, не могли долго продолжаться. И поэтому ей больше не следует думать об этом. Марсель и время, проведенное с ним, были законченной главой в ее жизни.