труп паренька. Пуля, выпущенная из «Вала», попала тому точно в сердце, но к своему удивлению, подполковник обнаружил кровоподтек и на шее молодого воина Аллаха…
— Похоже, мы с тобой стреляли одновременно, — буркнул он, насчитывая в каждом теле по два пулевых отверстия.
— Неплохая работа, — буднично подтвердил прапорщик, щелкая предохранителем бесшумной снайперки.
— Зови группу. Пора идти к лагерю…
— Дальнее от нас кострище видишь? — спросил Болотов у Кравчука, не опуская от глаз бинокля.
— Вижу, — отозвался тот, изучая бивак сепаратистов сквозь оптику прицела.
Майор разведки опирался на сухой горизонтальный сук корявого дерева; прапорщик с «Винторезом» пристроился рядом. Георгий Павлович со штатным оператором наблюдали за происходящим в стане Рамазанова, находясь чуть дальше — метрах в пяти-шести. Юный лейтенант держал наготове камеру, а подполковник, легонько поводя стволом «Вала» по вражеской позиции, привычно рассчитывал возможность нанесения расслабленным бандитам максимального ущерба…
— Рамазанов сидит у дальнего костра, левым боком к нам, — продолжал наводить снайпера на очередного «клиента» фээсбэшник.
— С куском жареного мяса в правой руке? — уточнил Серега.
— Совершенно верно. Вот сейчас откусил, жует и скалится, повернув лицо в нашу сторону…
— Да-да, понял!.. Ржет, как сивый мерин — аж здесь слышно…
Болотов порадовался понятливости прапорщика и, сделав свое дело — направив того на цель, стал спокойно ожидать развязки. Майор вообще выглядел и держался неплохо, чего нельзя было сказать о его напарнице. Северцева в эту напряженную ответственную минуту, когда до старта второй промежуточной операции оставались считанные мгновения, сидела на мягком травянистом бугорке, сжавшись в маленький, трепещущий комочек позади — в десятке шагов от четверых мужчин. Именно здесь ей приказал быть грубоватый и вечно прикладывающийся к спиртному командир спецназовцев. Боже, как она сейчас завидовала этим спецназовцам! Их безмятежной уверенности, способности все точно просчитать до мельчайших деталей… К шестнадцати годам девушка окончила полный курс музыкальной школы по классу фортепиано и теперь — совсем некстати, в голове, помимо ее воли, настойчиво и с нарастающей силой звучал давно забытый не то реквием, не то ноктюрн. Она и не пыталась припомнить ни автора, ни названия сочинения, а, закрыв ладонями уши, отвернулась, уткнув взгляд в спутанные клочья травы. Но это не помогало — торжественно траурная музыка не утихала, напротив — приближался апофеоз дивного, волнующего произведения…
— Все, Палыч, цель в перекрестье — к выстрелу готов, — доложил Кравчук.
— Отлично. Начинаем… — бегло взглянув на часы, кивнул Извольский.
Апофеоз навязчивой музыкальной фантазии совпал с командой «Гром», отчетливо произнесенной заместителем командира «Шторма» в микрофон радиостанции. В ту же секунду раздался хлопок «Винтореза» и сразу же откуда-то слева донеслись пулеметные очереди — четко выполняя приказ командира, Ярцев с Одинцовым отвлекали бандитов от основной группы.
Арина все так же сидела средь густой листвы и отворачивалась от устроенной спецназовцами бойни. Она не могла видеть, как опрокинулся навзничь, поверженный Али Рамазанов; как его сподвижники и телохранители повскакивали у двух кострищ и, толком не понимая, откуда по их позиции ведется прицельный огонь, открыли беспорядочную стрельбу во все стороны. Не заметила девушка и того, как молодой лейтенант привстал из-за укрытия, дабы получше заснять на камеру результаты работы группы. Не слышала и команды «Ветер», обозначавшей окончание скоротечной операции…
Очнулась она лишь тогда, когда кто-то рявкнул прямо над ухом:
— Уходим!
Мимо проскочили три фигуры, а старший лейтенант ФСБ все еще медлила. Тогда чьи-то сильные руки подхватили ее, встряхнули и поставили на ноги. В этот миг зрение Арины сфокусировалось на рассерженном лице Извольского…
— Потом кваситься будете, Северцева. Я выделю вам для этого время, — строго отчитал он ее, обдав крепким спиртным духом, и еще раз тряхнул за плечи. Затем, увлекая за собой, уже мягче сказал: — Пойдемте, барышня — нужно поторапливаться…
Вдвоем они быстро нагнали Болотова, Кравчука и Лунько. Взвалив на плечо ее ранец, подполковник распорядился:
— Держитесь за ними и поглядывайте по сторонам. Я приотстану на десяток метров — прикрою.
Спустя минут десять она окончательно пришла в себя и старалась хоть как-то помочь товарищам — стала внимательнее вглядываться в заросли на случай неожиданной встречи с чеченцами. В этаком порядке они и добрались до ровной выпуклой возвышенности, недавно названной Георгием Павловичем «женской сиськой». Странно, но, увидев форму этой горушки, девушка не смогла подобрать для нее более подходящего названия.
«Сейчас объявит привал и опять приложится к фляжке со своим вонючим спиртом…» — раздраженно подумала она о командире, догнавшем основную группу перед самой вершиной сопки именуемой «соском»…
Глава втораяУрус-Мартан
Что ни говори, а душа у Арсена все ж побаливала за оставленный в горах отряд — сколько съедено из общего казана плова или жижиг-галнаша, сколько совместно прочитано молитв, сколько времени провели вместе, в постоянном противостоянии федеральным силам!.. Да к тому же воины Аллаха, некогда набранные Умаджиевым для проведения боевых операций, являлись его земляками. Все до единого, за исключением одного легионера из ближнего зарубежья…
Минуло несколько дней с момента последнего посещения Урус-Мартана, когда он побывал на перевязке в районной больнице. Рана действительно стала затягиваться, подживать и беспокойств, ежели забывшись, Арсен не производил рукою резких движений, не доставляла. Сегодня он снова решил заехать в райцентр — отпросившись у Шамиля и снарядив свой темный «Джип», встретился в условленном месте с преемником — Асланбеком Джабаевым и ближе к вечеру отправился по небойкой, грунтовой дороге в поселок. На передних сиденьях как всегда находились охранники, сзади восседали Умаджиев и новый командир небольшого отряда.
— Как служба в Главном штабе? — прервал долгое молчание Асланбек.
Молодой родственник Татаева нехотя оторвал взгляд от тонированного окна, за которым мелькали красоты родного края и, неопределенно пожал плечами:
— Пока еще сам не пойму. В основном суета, связанная с рассылкой приказов и указаний в отряды. Присутствовал на нескольких совещаниях; готовил карты и отчеты…
— Ясно. Одним словом, не то, что было раньше: скитания по холодным горам, ночевки в лесах, засады, перестрелки…
— От этого и в штабе никто не застрахован. Недавно провожал бригадного генерала Арби Мусаева до грузинской границы, так опять же заночевали в палатках…
— А для чего он отправился в Грузию? Набирать легионеров?
— Нет, — коротко ответил Умаджиев. Мусаев отбыл из Чечни с секретным заданием, и вдаваться в подробности Арсен не хотел, но Асланбек всегда оставлял впечатление надежного и неболтливого человека, посему немного приоткрыть завесу таинственности следовало, дабы не обидеть преемника: — Он вылетает из Тбилиси в Исламабад, где возобновляется переговорный процесс по некоторым финансовым вопросам. А моя спокойная штабная жизнь скоро закончится, толком не начавшись — вот завершим разработку очередной операции и…
— Что за операция?
— Нет, об этом пока рано, Асланбек, — на сей раз, непреклонно молвил Арсен. — Меня и самого посвятили лишь в общие черты. Через несколько дней Главный штаб будет заседать по этому поводу — утвердит план, поставят мне конкретную задачу… Ну, а когда все будет готово до последней запятой, до самого маленького значка на карте — тогда известят каждого амира, включая тебя. А сейчас отдыхайте, набирайтесь сил, залечивайте раны…
Они подъехали к трехэтажному панельному дому, выходящему торцом на улицу Южную, когда уже совсем стемнело. Умаджиев покинул салон, а перед тем, как захлопнуть за собой дверцу, лаконично предупредил попутчиков:
— Могу задержаться…
Прежде чем надавить на кнопку звонка под табличкой с аккуратной цифрой «5», он немного постоял у двери, прислушался… В квартире было тихо, хотя еще с улицы кавказец подметил: дома кто-то есть — в окнах горел приглушенный свет. После первого короткого звонка никто не открыл, тогда поздний гость нажал на клавишу еще раз и долго не отпускал…
— Кто? — наконец послышался встревоженный женский голос.
— Сайдали, — коротко ответил он.
Сразу же щелкнул замок, и дверь распахнулась…
— Ты?.. — удивленно спросила Ирина, торопливо застегивая на груди домашний халатик. — Извини, но я уж не ждала тебя. Проходи…
В прихожей Арсен сразу же увидел чьи-то мужские туфли и висящий на крючке милицейский китель с капитанскими погонами. Он остановился и с грозным вопросом в глазах повернулся к девушке…
— У меня гость, — понизив голос до полушепота, виновато сообщила она и тут же пообещала: — я скоро его выпровожу, потерпи и не сердись.
В зале двухкомнатной квартирки и впрямь находился мужчина лет тридцати пяти, по-хозяйски развалившийся на широком диване. На журнальном столике, втиснутым между стеной и диваном, стояли открытые бутылки со спиртным, тарелочки с легкой закуской, пепельница, в беспорядке лежали гроздья винограда и сочные персики. Кажется, мужчина был немного пьян — помятая форменная рубашка распахнута, брючный ремень расстегнут, а темно-серый галстук и вовсе небрежно свисал с настенного бра.
— Кто это?! — вызывающе спросил капитан медсестру, смерив вошедшего чеченца испепеляющим взором.
— Это мой давний знакомый. Нам нужно с ним поговорить о делах, а тебе, Руслан, пора домой.
— С чего бы вдруг?.. Мы же с тобой, кажется, тоже не закончили «о делах»!.. Пусть подождет на улице…
— Нет, Руслан, это невозможно — мы не так часто с ним видимся, — со спокойной настойчивостью объяснила Ирина, быстро наводя порядок в зале. — А дела у нас действительно важные, касающиеся здоровья