[251]. Более того, последние антрополого-одонтологические исследования останков вельбаркского и западнославянского средневекового населения Поморья показали, что обе популяции «неразличимы и с одонтологической точки зрения составляют единое целое»[252]. Такое смешение культур можно объяснить только тем, что переселение готов на континент носило локальный характер, то есть переселялись отдельные группы людей: семьи, роды, которые сумели занять господствующее положение среди местных племен либо силой, либо угрозой силы. Поэтому и население вельбаркской культуры смешанное, где, наряду с пришельцами, проживали местные германские и праславянские племена[253], которые и составили основную массу населения.
У Тацита мы находим: «Народы Германии не живут в городах и не терпят, чтобы их жилища примыкали друг к другу. Строят же они, не употребляя ни камня, ни черепицы; все, что им нужно, они сооружают из дерева, почти не отделывая его и не заботясь о внешнем виде строения и о том, чтобы на него приятно было смотреть. У них принято также устраивать подземные ямы, поверх которых они наваливают много навоза и которые служат им убежищем на зиму и для хранения съестных припасов, ибо погреба этого рода смягчают суровость стужи»[254]. Археологически подтверждено, что поселения вельбаркской культуры в этом районе были бедны и недолговечны. Они выглядели жалкими, даже в сравнении с пшеворскими[255]. В сравнении с ними черняховские поселения были куда более стабильны, хотя и разнились в размерах: Будешты – 35 га, Пертиканы – 2 га, Комрат – 4,5 га, Войтенки – 20 га и т. д.[256] Для сравнения: площадь вельбаркских поселений значительно меньше – от 250 м2 (в Ромаше) до 1,5–2 га (Великая Слобода). Единственным крупным поселением вельбаркской культуры является Лепесовка, которая занимает площадь в 9 га[257]. Кроме того, на вельбаркских поселениях археологи не находят такого разнообразия, как на черняховских. По нашему мнению, главной целью готов, скорее всего, было не освоение новых земель севера Европы, а расселение в более обустроенных районах Римской империи.
Во II–III вв. артефакты и традиции вельбаркской культуры распространяются сначала на северные регионы Великой Польши и Мазовии к востоку от Вислы (160–210), а затем те же материалы начинают распространяться на юг по Висле и рекам Сан и Буг в Белоруссию, Волынию и Северную Украину (180–230)[258].
Движение носителей вельбаркской культуры «сдвинуло» располагавшиеся южнее пшеворские племена к западу. В некоторых местах вельбарцы оказывали прямое давление на пшеворцев. Часто вельбаркские поселения основывались на новых местах, а там, где продолжали использоваться пшеворские поселения, наблюдается хронологический разрыв между культурными слоями. Движение готов и их давление на пшеворцев привело к началу Маркоманнских войн (166–180)[259].
В результате этого давления мы видим также распространение носителей пшеворской культуры (германцев и праславян) и на юго-восток, на Волынь и Верхнее Поднестровье, что свидетельствует об исходе части населения на новые места. Поэтому на Волыни находят ряд поселений, а в Верхнем Поднестровье – ряд могильников и погребений с трупосожжениями и согнутым по пшеворскому образцу оружием. Кроме пшеворского, здесь выявлены элементы дакийского, сарматского и провинциально римского присутствия, особенно это заметно в смешанной звенигородской группе памятников[260]. Впоследствии, в III в., мы находим пшеворские памятники на территориях более поздней черняховской культуры в Подунавье, Попрутье, Среднем и Нижнем Днестре, где открыты погребения с оружием[261], что говорит о попадании некоторой части пшеворского населения в орбиту готских миграций.
Приблизительно в конце второй четверти – середине II в. н. э. начинаются готские миграции на материке, положившие начало эпохе так называемого Великого переселения народов. Иордан сообщает, что переселение началось в результате перенаселения мест их тогдашнего обитания – районов современного польского Поморья – по инициативе короля Фили-мера, который решил вывести свое племя в «страну Ойум», то есть Скифию: «Когда там выросло великое множество люда, а правил всего только пятый после Берига король Филимер, сын Гадарига, то он постановил, чтобы войско готов вместе с семьями двинулось оттуда. В поисках удобнейших областей и подходящих мест [для поселения] он пришел в земли Скифии, которые на их языке назывались Ойум»[262] (хотя для того, чтобы попасть туда, ему необходимо было только перейти Вислу, которая была естественной границей между Германией и Скифией[263]). Здесь уместно сделать небольшое отступление: объяснение началу переселения готов из Скандзы и далее в Ойум перенаселением территорий мы находим только в «Гетике» Иордана. В дальнейшем даже шведские историки выражали сомнения в достоверности этих сведений. Однако сообщение Иордана вполне объяснимо, если рассматривать перенаселение с позиции уменьшения пригодных для жизни пространств вследствие природных изменений, на что мы указывали выше. Состав племен – участников данного переселения можно лишь предположить. Очевидно, что на юг двинулись готы, родственные им гепиды и скиры, а также вандалы и праславяне, которые попали в орбиту готского переселения. Таким образом, если из Скандзы переселялись этнически более или менее однородные племена, то в Ойум отправляется уже некое объединение различных в этническом отношении племен. Какова была роль готов и их вождей в этом переселении? Возможно, готы влились в общий поток переселенцев в поисках лучших земель. Возможно, сами были инициаторами переселения, а другие племена последовали их примеру. Ясно одно: свободных земель, более плодородных, чем те, с которых снялись готы, было в Восточной Европе предостаточно.
Археологические источники свидетельствуют, что в указанный период действительно имело место распространение на юг элементов вельбаркской культуры. Но они указывают на очень медленный, неспешный, растянувшийся почти на столетие, относительно мирный дрейф готов в южном направлении. Поэтому становится очевидным, что переселение не являлось монолитной, четко спланированной акцией, затеянной королем. По ходу своего движения готы теснили коренные племена либо подселялись к ним, о чем свидетельствует трансформация археологических культур, по территории которых двигались переселенцы.
Так, на востоке пшеворской культуры (Мазовия, Подлясье), населенной в основном вандалами и славянами, с приходом носителей вельбаркской культуры в могильниках больше не находят оружия и погребального инвентаря[264]. Однако в ряде случаев фиксируется смешение коренных жителей и пришельцев: в таких случаях вельбарцы подселялись к пшеворскому населению[265]. На Волыни готы вытеснили с мест обитания представителей зубрицкой группы, ранних славян[266].
Скорее всего, здесь, по мнению Б.В. Магомедова, произошла описанная Иорданом битва готов со спалами, в которых большинство исследователей видят именно славян[267]: «Тотчас же без замедления подступают они к племени спалов и, завязав сражение, добиваются победы». Если так, то это, пожалуй, единственное свидетельство о военном столкновении пришельцев с коренным населением и первое столкновение со славянскими племенами[268].
По сообщению Иордана, славянские племена не отличались воинственностью и силой оружия (что подтверждается и археологически[269]), но были многочисленны[270]: «Начиная от места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются склавенами и антами. Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра, и на север – до Висклы; вместо городов у них болота и леса. Анты же – сильнейшие из обоих [племен] – распространяются от Данастра до Данапра, там, где Понтийское море образует излучину; эти реки удалены одна от другой на расстояние многих переходов»[271]. Действительно, в данном случае археологические данные подтверждают сообщения источников. Расселения славян, по Иордану, как бы «перегораживали» готам пути в южном направлении, а на мирный характер коренных племен прямо указывает и Лаврентий Блюменау.
По сообщению же Маврикия, славяне, наоборот, были вероломны, не шли на мирные договоры: «Они или не соглашаются между собой, или же если которые и согласятся, то другие делают им наперекор, потому что они все различного мнения друг о друге, и никто из них не хочет послушаться другого»[272]. И хотя Маврикий жил на рубеже VI и VII вв., нет никаких оснований считать, что во II в. ситуация сильно отличалась, так что это сообщение ясно свидетельствует о разобщенности и славянского массива в тот период на территории Восточной Европы.