Характеристику славянским племенам (славянам и антам) дает также Прокопий Кесарийский: «Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. И во всем остальном у обоих этих варварских племен вся жизнь и законы одинаковы. Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью, или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу; избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания. Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства. Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают; иные не носят ни рубашек (хитонов), ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бедрах, и в таком виде идут на сражение с врагами. У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский. И по внешнему виду они не отличаются друг от друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем черный, но все они темно-красные. Образ жизни у них, как у массагетов, грубый, без всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они не плохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы. И некогда даже имя у славян и антов было одно и то же. В древности оба этих племени называли спорами („рассеянными“), думаю, потому, что они жили, занимая страну „спораден“, „рассеянно“, отдельными поселками. Поэтому-то им и земли надо занимать много»[273].
Для полноты картины приведем и описание славянских племен из Повести временных лет: «Все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, каждое – свои обычаи. Поляне имеют обычай отцов своих тихий и кроткий, стыдливы перед снохами своими, и сестрами, и матерями; и снохи перед свекровями своими и перед деверями великую стыдливость имеют; соблюдают и брачный обычай: не идет жених за невестой, но приводят ее накануне, а на следующий день приносят что за нее дают. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон»[274].
Если сопоставить эти характеристики с характеристиками, данными Тацитом германским племенам, то становится очевидным сходство этих народов.
Иордан указывает, что сражение со спалами произошло сразу после форсирования некой реки только половиной войска Филимера. Автор своей аллегорией указывает на момент, разделивший готов, но не сообщает о его причинах. Нет в тексте и названия той реки, хотя указывается на характер местности. По нашему мнению, вопрос о причинах их разделения очень важен, так как указывает на непрочность готского союза, отсутствие ясной цели переселения, а также на отсутствие полноты власти у Филимера, по сути выполнявшего в этом походе только роль проводника. Кстати, Иордан подчеркивает, что Филимер выводит в Ойум только «свое племя». Значит, остальные племена либо попутчики, либо вынуждены идти по принуждению. Было ли это разделение обдуманным шагом, или племенным разногласием относительно пути движения, или касалось конечной цели переселения? Возможно, дело заключалось в усталости готов или других вовлеченных в процесс переселения племен. Можно предположить, что основу отколовшихся от основной массы готов племен составляли гепиды, которые, вместе с присоединившимися к ним племенами, начали освоение близлежащих территорий, а в дальнейшем, в середине – второй половине III в., продолжили движение в южном направлении, в сторону Дакии. Предгосударственное образование, созданное ими, было явно враждебно готам[275]. Поэтому движение готов принимало черты рассеивания родоплеменных образований с собственными властью и целями внутри движения, объединенных только общим маршрутом. Общей, объединяющей цели, по нашему мнению, не было. Можно только предположить, что для готов во главе с Филимером конечной целью были границы Римской империи. У другой части конечной целью было, скорее всего, расселение на более плодородных землях.
Что же касается места разделения готов, то, по нашему мнению, это произошло в Буго-Припятском районе. Вряд ли довольно большое количество людей могло беспрепятственно преодолеть болотистые районы Припяти, которые, фактически, перегораживали им путь на юг. Подтверждение этому мы находим у археологов Беларуси: «Неизвестно, как далеко на восток продвинулась эта экспансия [готов], но серия хорошо исследованных, выразительных памятников вельбаркской культуры, известных на территории Белостокщины, Беловежской Пущи и южной части Брестского Побужья, не оставляет сомнений в том, что вельбаркские колонисты сохраняли за собой эту зону расселения на протяжении всего позднеримского периода плоть до начала Великого переселения народов [то есть до конца IV в. согласно традиционной периодизации]»[276]. И здесь, в этом районе, в полной мере проявляется идентичность готов как в материальной, так и в духовной сферах. Впоследствии, в Причерноморье, она будет проявляться только в ментальной сфере[277].
Вытеснение коренных племен происходит и в верховьях Южного Буга, где до прихода носителей вельбаркской культуры функционировали позднезарубинецкие памятники. Их приписывают славянам, балтам[278], германцам-бастарнам[279], роксоланам или росомонам[280], некоему неизвестному индоевропейскому народу и их «смесям». По нашему мнению, основным этническим компонентом были венеды, неразделенная еще балто-славянская общность, либо ранние славянские племена. Здесь необходимо отметить упоминание венетов Тацитом, который сомневался, к какому народу их отнести, но был более склонен причислять их к германцам, хотя и отмечает, что «из-за смешанных браков их облик становится все безобразнее, и они приобретают черты сарматов»[281], по-видимому, из-за схожести их быта и менталитета. Ведь называл же византийский хронист Лев Диакон древлян «германцами» в X в., приводя ответ императора Иоанна Цимисхия князю Святославу: «Не упоминаю я уж о его (то есть князя Игоря. – А. Ф.) [дальнейшей] жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев (древлян. – А. Ф.), он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое»[282].
Вообще, если сравнить характеристики готов, данные Тацитом, Прокопием Кесарийским, Евнапием, Иорданом, Исидором Севильским, и характеристики ранних славян, данные Маврикием и теми же Прокопием, Иорданом, Тацитом, то, как мы и указывали, увидим много схожего в описании их повседневной жизни, обычаях и традициях.
Итак, суммируя вышесказанное, можно сделать вывод, что перед нами не стремительный марш-бросок, а процесс медленного дрейфа довольно большой разноплеменной массы людей из одной местности в другую, с целью расширения своего жизненного пространства. Никакого заранее обдуманного плана и общего руководства для всей людской массы похода и видения конечной цели не было, было только общее направление движения – на юг. Скорее всего, вожди готов имели какие-то смутные представления о тех землях, куда они вели свои племена. Ведь они пустились в путь, привлеченные рассказами о плодородных землях и несметных богатствах южных земель[283]. Более осторожные селились недалеко от прежних мест обитания, те, кто смелее, уходили дальше на юг, за первопроходцами шли новые и новые люди, иначе бы готы достигли новых земель за год-два. В пользу этого говорит пример вандалов, которые «на протяжении одного года пришли от океана к нашим границам, несмотря на огромную протяженность [промежуточных] земель»[284] (имеется в виду путь от Балтийского моря до границ Римской империи, около 2 тыс. км). Об этом же факте сообщает и Дексипп в своей работе «Скифская война».
Но Иордан прямо указывает на то, что в район Меотиды готы пришли также во главе с Филимером[285], а это не соответствует данным археологии. Значит, в сторону Северного Причерноморья продвигалась только племя или группа племен во главе со своим вождем, в то время как остальная масса готов неспешно продвигались вслед за ними, обживая покоренные территории. В этом случае сообщение Иордана не расходится с данными археологии о медленном распространении вельбаркской культуры на юг. Становится более понятной и роль Филимера в этом походе. По Иордану, он король, хотя и не принадлежит ни к одному из упомянутых им знатных родов: ни к Балтам, ни к Амалам. Значит, по каким-то заслугам, опыту или личным качествам ему было доверено выполнять роль руководителя авангарда и роль проводника, что вполне согласуется с традицией выбора лидера. На это указывал и Тацит: «Царей они выбирают из наиболее знатных, вождей – из наиболее доблестных. Но и цари не обладают у них безграничным и безраздельным могуществом, и вожди начальствуют на