Воспроизведено по: Wroth 1911: 93. Pl. XI,30.
Естественно, готский правитель по мере конституализации власти стал надевать особые инсигнии[209]. Императорские же знаки власти еще Одоакр отослал в Константинополь. И первоначально варварские короли не обладали символами власти, подобными имперским. Теодорих Великий, судя по изображению на медальоне, не носил диадемы, хотя, возможно, уже он облачался в пурпур, который чуть позднее, у его преемников, рассматривался как царственный цвет династии Амалов (Ennod. Paneg., 3,11; 14; 21, 89; 93; Cassiod. Var., I, 2,1; VIII, 5, 2; IX,1, 2; X,1, 2)[210]. Во времена правления Витигиса и Ильдибада пурпурное одеяние было обычным для короля (Procop. Bel. Goth., I, 29, 5; II, 30, 17), а Тотила носил еще и войлочную ермолку, усыпанную драгоценными камнями (Procop. Bel. Goth., IV, 31,18; Theophan., p. 228, l. 22). Ее мы видим, в частности, на монетах Теодахада и Тотилы, где представлена невысокая шапочка с округлой тульей, украшенная крестообразным узором, венчаемым сверху шариком, а на полях – звезды. Хотя А. Альфёльди рассматривает данный головной убор как «шлем-инсигнию» остроготских королей, начиная с Теодориха, но, по мнению, которого придерживается Л. Шмидт, так выглядела собственно германская корона[211]. Во время боев остроготский король мог выделяться своим статусным одеянием, как Тотила в битве при Тагине: «Он надел на себя снаряжение из оружия и фаларов, крайне насыщенное золотом; убранство пилоса и копья – пурпурное и, кроме того, королевское одеяние ниспадало весьма восхитительно» (Procop. Bel. Goth., IV, 31,18). Пурпурный цвет был по римской традиции символом власти, и монарх в первую очередь выделялся именно этим признаком. Причем пурпурным был головной убор, то есть часть облачения, которая наиболее отчетливо различима окружающим. Именно окровавленный плащ и шапочку Тотилы послал Нарзес после победы при Тагине в Константинополь как символы своего успеха (Malal., p. 486, ll. 14—18; Theophan., p. 228, ll. 19—23). Кроме пурпурного облачения в походе Тотила выделялся также своими башмаками (calciamenta), которые он приказал надеть своему спатарию Ригго наряду с королевским плащом, чтобы его приняли за монарха (Greg. Dial., II,14,1—2). Возможно, обувь была также по византийскому образцу королевского цвета[212]. Она могла быть шелковой, по крайней мере комиты носили башмаки (calcei) из этого дорогого материала (Cassiod. Var., VIII, 9, 3). Украшение оружия золотыми бляшками – это черта не только королевского снаряжения, знатные остроготы также украшали свое военное одеяние этим металлом (Procop. Bel. Goth., II, 23, 36), но, видимо, не столь обильно, как король. Вместе с тем для ближнего боя Тотила переоделся в более подходящее снаряжение (Procop. Bel. Goth., IV, 32, 2; 22—23; 34). Однако, возможно, это был простой психологический ход: не привлекать к себе внимание и удары врагов, ведь в случае смерти короля войско падет духом, а так каждый будет думать, что король сражается рядом в обычной одежде, что укрепит дух воинов (Procop. Bel. Goth., IV,32). В отсутствие царских регалий даже остроготский король носил одеяние, схожее с одеждой простых воинов (Agath., I, 20), что говорит о стандартном комплекте повседневной одежды короля.
Изображение трех визиготских королей Хиндасвинта (642—653 гг.), Реккесвинта (653—672 гг.) и Эгики (687—702 гг.) из Codex Conciliorum Albeldensis seu Vigilanus, составленного в монастыре Св. Мартина в Альбельде в 976 г. и хранящегося в Эскориальской библиотеке (ms. Escorialensis d I 2, fol. 428).
Воспроизведено по:
http://www.vallenajerilla.com/albeldense/visigodos.htm.
До реформ Леовигильда визиготский король также по одежде не отличался от воинов (Roder. Hist. Hisp., II,14). Леовигильд окончательно порвал с номинальной зависимостью от империи, но и сам повел политику на империализацию монархии. Он не только стал чеканить золотые монеты от своего имени (что считалось императорской прерогативой), но и ввел по римско-византийскому образцу монаршьи символы власти, одеяние, соответствующий дворцовый церемониал и службы. Король стал носить мантию, восседать на троне и использовать в качестве символов своей власти скипетр и корону (Isid. Hist. Goth., 51; Roder. Hist. Hisp., II,14)[213]. Уже для Исидора (Orig., XIX, 30, 3) золотая корона – обычный символ как римского императора, так и варварского короля. Наряду с короной обычной одеждой правителя стало платье, вышитое золотом и серебром (Koteybah, p. LXXXI), а также золотой пояс (el-Kouthya, p. 438). Пурпурный плащ – paludamentum – стал обычным атрибутом монарха, на что позднее намекает в эпитафии королю Хиндасвинту (642—653 гг.) епископ Евгений Толедский (Eugen. Carm., 25, l. 18). Однако одеяние из пурпура у визиготов не было только монаршей прерогативой, его носили богатые миряне и даже клир, что последнему было запрещено в 589 г. постановлением Собора в Нарбонне (Conc. Narbon., c. 1, Vives 1963: 146). Согласно арабо-испанской традиции король визиготов Родерик в своем походе в 711 г. носил золотую корону, пурпурную королевскую мантию из сукна, вышитую золотом, жемчугом и рубинами, и обувь (сандалии или башмаки-calciamenta), также украшенную золотом, рубинами и изумрудами, видимо с завязками, еще и перчатки[214]. Подобная богато украшенная королевская обувь напоминает изукрашенные пурпурные сапожки позднеримских-византийских императоров (Theophan., p. 9, ll. 17—18). Белые невысокие сапоги с небольшими отворотами или разрезами голенища показывает у трех визиготских королей испанский Codex Vigilanus (Albeldensis), составленный в 976 г.[215] Вероятно, таковой была не парадная, но будничная обувь монарха. Поскольку после битвы мусульмане обнаружили королевскую мантию Родерика, то кажется вполне вероятным, что он носил ее в ходе сражения, надев поверх доспехов, в качестве своеобразного опознавательного знака для своих воинов.
В целом, говоря о внешнем виде и манере одеяния в середине I тыс. н. э., ясно виден процесс романизации варваров и готов в частности и в то же время варваризации самих римлян. Исходя из данных, полученных в ходе раскопок кладбищ, считается, что к концу VI в. испанские визиготы полностью переняли средиземноморский тип одежды, более пригодный к климату Южной Европы, перестав носить свою одежду из шкур[216]. Уже для Исидора – одежда из шкур (renones) – германская, но не готская характерная одежда (Isid. Orig., XIX, 23,1; 4). А святого Фруктуоза, одетого в козью шкуру, однажды во время молитвы у обрыва охотник без колебаний принял за дичь (Vita Fructuosi, 5), что еще раз говорит о необычности одежды из шкуры в Испании в середине VII в.
Монета-антипианиан Клавдия II Готского (268—270 гг.), отчеканенная в Кизике. Аверс: бюст императора в кирасе, реверс: Трофей с двумя пленными и надписью Victoriae Gothic(ае) («Готские победы»).
Воспроизведено по: Mattingly, Sydenham 1968: 232, № 251. Pl. VI,86.
Монета Антониана Клавдия II, вероятно, кизикской чеканки. Аверс: бюст императора Клавдия, реверс: надпись Victor German («Победитель Германии») и два пленных, сидящих под трофеем, со связанными назад руками.
Воспроизведено по: Robertson 1978: 79, № 86. Pl. 21,86.
Теперь рассмотрим вооружение основных родов готских войск, которые делились на тяжелую и легкую пехоту, а также конницу. Сначала обратимся к вооружению пехоты. У готов пехотинцы, вооруженные по германской традиции щитами, различного рода копьями и мечами, составляли основную массу пехоты. Такую паноплию мы обнаруживаем во многих описаниях. Элементы наступательного вооружения пешего бойца III в. описываются в биографии императора Клавдия II (268—270 гг.), где в приводимом тут письме упоминаются щиты, мечи и небольшие копья (SHA, XXV, 8, 5). Подобный комплекс вооружения существовал и позднее, и у визиготских пехотинцев в 370-х гг., судя по описанию Аммиана Марцеллина (XXXI, 5, 9; 7,12). Еще позднее автор «Стратегикона» в главе, рассказывающей о белокурых народах, пишет: «Вооружаются они щитами, копьями и короткими мечами, висящими у них на плечах» (Mauric. Strat., XI, 3, 2). Данное свидетельство «Стратегикона», как и остальную информацию о белокурых народах, сложно точно датировать. П. В. Шувалов относит их к основному «урбикиеву» блоку сведений в трактате, то есть к рубежу V—VI вв.[217] Под «белокурыми» явно подразумеваются германские народы. Объединение же их в одну главу трактата, в общем, логично, ведь многие черты военного дела германцев, в частности тактика и вооружение, были во многом схожи, однако, естественно, существовали и различия, связанные с природными условиями, с преобладанием того или иного рода войск и т. д. Об этой схожести, с точки зрения внешнего наблюдателя, военной культуры (остро)готов, вандалов, визиготов и гепидов прямо говорит Прокопий (Bel. Vand., I, 2, 2—5), видимо, передавая традиционное мнение: «Все они, как сказано, отличаются друг от друга именами, а во всем остальном ничем не различаются». Очевидно, автор «Стратегикона» имел в виду и готов. Причем без различия пеших, конных воинов, хотя короткие мечи подходят, скорее, для вооружения пехотинца, а не всадника.
Имеется и еще более позднее свидетельство, подробно перечисляющее элементы визиготской паноплии, – указ короля Эрвига (680—687 гг.), предписывающий, как следует вооружать господам тех сервов, которых они выводят с собой на войну (681 г.): «Некоторую часть надо защитить броней или панцирями, но большинство – снабдить щитами, мечами, тесаками, копьями и стрелами, а некоторых также снаряжением для пращей или другим оружием» (LV, IX, 2, 9). В указе имеется четкое противопоставление немногочисленных воинов в броне с прочими, вооруженными щитами, наряду с древковым, клинковым, а также метательным оружием. Хотя из текста документа явно не следует, что метатели были без щитов, но возможно, это так, учитывая практику готов в Италии (Procop. Bel. Goth., I,27,27). Впрочем, такое положение вещей вовсе не было обязательным, те же стрелки могли иметь щиты, которые при стрельбе могли забрасываться за спину (ср.: Procop. Bel. Pers., I,1,13). Хотя все же первое предположение, учитывая готскую традицию, выглядит более убедительным.