. Всадники использовали седло, правда без стремян, которые тогда еще не распространились в Западной Европе, а были принесены в Западную Европу аварами во второй половине VI в.[310]. Ленточные обкладки передней луки седла, считающиеся готскими, декорированные в стиле клуазоне, обнаружены около мавзолея Теодориха в Равенне[311]. Может быть, как раз подобными накладками из золота (или парчой, вышитой золотом, по версии «Ахбар Маджмуа»), с украшением из рубинов и изумрудов, было обито седло короля Родерика в последней его битве (Ajbar Machmuâ, p. 22; al-Makkarí, p. 274). Всадник управлял конем с помощью плети (Procop. Bel. Pers., II, 21, 7) и шпор (ср.: Paul. Diac. Hist. Lang., II, 27). Некоторые готы могли умело управлять слабообъезженным конем лишь ногами (Evag. Hist. eccl., III, 25). Шпоры у черняховцев были трех типов и делались из железа или бронзы, у знати – из серебра. Наиболее распространенным типом были шпоры с пирамидальным шипом, крепящиеся к ноге с помощью кнопок на конце боковых дужек и крючка сзади, – тип, достаточно широко встречающийся в римской Европе[312].
Железные, украшенные серебром, мундштучные удила из визиготской Испании конца VII – начала VIII в. The Metropolitan Museum of Art, Fletcher Fund, 47.100.24.
Воспроизведено по: Harper 1978: 82, fig. 27b.
Золотые обкладки, выполненные в стиле клуазоне, из гробницы некрополя Равенны около мавзолея Теодориха и реконструкция их расположения. Воспроизведено по: Bierbrauer 1975: S. 303, Abb. 31 и Taf. XXX.
Переходя к рассмотрению вооружения всадника, нужно заметить, что древние германцы для боя с коня не использовали пики, а сражались копьем и щитом (Tac. Germ., 6). Если обратиться к сценам битвы на верхних витках колонны Аркадия, то увидим, что некоторые из всадников обеих противоборствующих сторон носят овальный (а может быть, и круглый из-за условности изображения) щит с умбоном[313]. В целом же из-за отсутствия четких изображений сложно выяснить, продолжали ли использовать показанные тут всадники готов щиты по германской традиции или нет. А если использовали, то в какой период и в каком комплексе вооружения. Исторические письменные источники также прямо не упоминают наличие этого элемента защитного вооружения у рядовых всадников италийских готов, а Прокопий вкладывает в уста Велизария такую характеристику готских конников: «…всадники, если не происходит рукопашная, не имея, чем защищаться против противников, использующих луки, и легко обстреливаемые, гибнут» (Procop. Bel. Goth., I, 27, 27). Из данного пассажа, как кажется, явствует, что в VI в. щиты всадники остроготов не использовали. Об этом же говорит и то, что во время военно-цирковых конных упражнений, которые демонстрировал в начале битвы при Тагине Тотила, он перебрасывал копье из одной руки в другую (Procop. Bel. Goth., IV, 31,19—20), что было бы сложно сделать при наличии щита в левой руке. Когда готы спешивались, они брали в руки щит, который королю подносили оруженосцы (Procop. Bel. Goth., IV, 35, 22—29). Естественно, в определенной мере отсутствие щита могло быть компенсировано наличием у конных воинов панцирей и шлемов (Procop. Bel. Goth., I,16,11; 22, 4; 23, 9; II, 5,14; III, 4, 21).
Две прорисовки двенадцатого и тринадцатого витка южной стороны колонны Аркадия в Константинополе. Слева рисунок из папки Э. Фрешфилда, а справа – рисунок из Национальной библиотеки в Париже. Нижний регистр: сцена битвы с решающей ролью конницы в ней; верхний регистр: император-победитель со свитой. Воспроизведено по: Liebeschuetz 1990: Pl. 7.1—2.
Вместе с тем использование щита всадниками готов можно найти в сложно и различно интерпретируемых пассажах «Стратегикона» Маврикия и в истории архиепископов Равенны, написанной священником Агнеллом в IX в. Маврикий (Strat., III, 5, 6) рекомендует прикрывать передовым всадникам голову и конскую морду щитом от вражеских снарядов, положив при этом копье на плечо, как это делают «белокурые народы». Впрочем, можно полагать, что использование щита тут является византийской практикой, тогда как с германцами кавалеристов объединяет лишь манера несения копья в скачке; да и вообще автор «Стратегикона» мог сравнивать данный прием с германцами вообще, а не с готами. Агнелл еще в начале IX в. видел во дворце Теодориха в Павии мозаику, представляющую конного короля, одетого в панцирь и держащего копье в правой руке, а в левой – щит (clipeus), который был украшен изображением богини Ромы, носящей шлем и копье. По бокам от короля стояли персонифицированные изображения городов Равенны и Рима. Агнелл также знал, что Карл Великий вывез из Равенны статую Теодориха, сидящего на позолоченной бронзовой лошади, который держал в правой поднятой руке копье, а в левой – щит (scutum) (Agnell., 94). Эта статуя была перевезена в Аахен в 701 г., где украсила дворец Карла. Однако опять же сложно сказать, насколько изображения вооружения Теодориха совпадало с реальным: и мозаика, и статуя явно несли на себе идеологическую нагрузку, прославляющую власть короля, и были сделаны по позднеримским образцам[314]. Кроме того, королевское вооружение могло отличаться от стандартной паноплии рядового всадника.
Полковник Х. Гарате Кордова полагает, без указания, впрочем, на источник, что визиготские легковооруженные всадники в Испании имели на вооружении щиты, копья и мечи[315]. Ничего невозможного в этом нет. По крайней мере арабские источники упоминают, что губернатор Кордовы, пытаясь спастись бегством от мусульман на коне, имел на вооружении щит, видимо, не малого размера, поскольку градоначальник, упав с коня, лежал (или, по другой версии, сидел) именно на щите (Razi, 140 (p. 354); Ajbar Machmuâ, р. 27; Roder. Hist. Hisp., III, 23 (clipeus); Al-Bayano’l-Mogrib, р. 16; al-Makkarí, р. 280). Однако вооружение столь знатной персоны, да еще королевской крови, опять же могло отличаться от обычного.
Для германцев защитное вооружение для коня – совершенно инородное явление, однако, возможно, готы в Италии его все же использовали. Прокопий (Bel. Goth., I,16,11) отмечает, что Витигис пошел под Рим, «ведя конных и пеших не менее, чем пятнадцать мириадов, и из них большинство было бронированными вместе с конями». Справедливо считается, что речь идет о всадниках, скакавших на конях с защитным вооружением[316]. Однако оборонительное вооружение для коней не было распространено даже у византийцев, в том же VI в. у них рекомендовалось прикрывать железной или неметаллической броней груди, шеи и морды животных только у офицеров и отборных (De re strat., 17, 3; Mauric. Strat., I, 2, 6), то есть должны были защищены кони всадников, стоящих на фронте, наиболее уязвимые к поражению со стороны врагов. Если понимать фразу Прокопия как свидетельство существования у готов коней, прикрытых защитой, то последнее, скорее всего, как и у византийцев, состояло из налобника, нагрудника и «ошейника». Поскольку для германцев защита коней не характерна и если она появилась у италийских готов, то ее, скорее всего, выдали из государственных фабрик. Цель подобного мероприятия была ясна: защитить не только человека, но и коня от византийских лучников, которые значительно превосходили своим мастерством готов.
В IV—VI вв. всадники западных и восточных готов имели на вооружении копья-контосы, о чем сохранились свидетельства источников, и мечи[317]. Данное копье было длинным, о чем сообщает Прокопий (Bel. Pers., II,18,24; ср.: Procop. Bel. Goth., II,2,22; III,30,13; IV,29,26—27; 32,6; 8). Говоря о терминах, используемых нашим главным источником – Прокопием для обозначения копья, надо заметить, что сам Прокопий, архаизируя свой язык, называет пику не κοντός или по современной ему византийской традиции – κοντάριον, он именует ее просто – «копье» (δόρυ), тогда как термин κοντός у него имеет первоначальное значение – «шест»[318].
Очень приблизительную длину пики всадника мы можем определить из описания Прокопием (Bel. Goth., III, 4, 21—29) поединка двух конных копьеносцев, византийского Артабаза и готского Валариса. При сближении Артабаз ранил гота в правый бок (это, скорее всего, говорит о том, что всадники скакали друг на друга, имея противника справа), а копье гота, упершись концом в камень и встав почти вертикально, поразило византийца в шейную артерию, пройдя через панцирь. Принимая высоту человека на коне около 2,5 м, можно примерно подсчитать, что длина копья гота была более этой величины, так как оно все же не могло стоять абсолютно вертикально. Изображение всадника на блюде из Изола-Риццы не может служить точным индикатором длины копья, так как само изображение вписано в круг, этим и обуславливается длина копья, которая в видимой части, судя по пропорциям всадника, составляла около 2,5 м. Согласно Прокопию копье всадника имело железный наконечник, который мог пробить вражеский панцирь (Procop. Bel. Goth., III, 4, 26). Видимо, наконечник был небольшим, приспособленным к проникновению через защитное вооружение противника, но в то же время он представлял собой перо, способное нанести кровообильную рану. Как явствует из материала погребения № 196 с удилами из Компанийцев, копья всадников могли иметь и простой, достаточно узкий листовидный наконечник[319].
Обычно полагают, что контос появился у готов под сарматским влиянием[320]. И, следовательно, мы можем говорить о двуручном копье, подобном тому, что изображено на блюде из Изола-Риццы. Действительно, нельзя отрицать сильного влияния соседей-сарматов на готов в области не развитого у последних всаднического искусства. Подобное влияние сарматы также оказали на германцев-квадов, воины которых к середине IV в. стали всадниками (Amm., XVII,12, 2—3). Мы даже можем говорить о появлении в Италии у готов катафрактов, сражавшихся на защищенных конях длинным копьем.