Вот еще пример: господин из аналитического отдела, речь сухая и четкая, никакой подвижности в суставах, голос тихий. Для типичной презентации в ее нынешнем веселеньком каноне все это просто гибельно. Ан нет, потому что, послушав сухаря-аналитика в нескольких выступлениях первого дня, мы обнаружили истинную золотую жилу – умение великолепно шутить, выдавая лаконичные формулировки с совершенно непроницаемым видом, а это, согласитесь, уже кое-что. А что если усилить вот эту неподвижность и сделать манеру совсем уже отстраненной, а в содержание как раз добавить соли и перца? Попробовали, получилось. Раз так, действуем дальше: в композиции выступления нужно больше интриги, тогда появляется энергия и любопытство аудитории, просто их источник будет не во внешней выразительности. Персонажем, «по мотивам» которого удалось создать обновленную речевую роль, оказался Шерлок Холмс – только не из нашего любимого кино с Ливановым, а литературный, как мы его себе представляем. Собранный, отстраненный, неожиданно делающий выводы, от которых слушатели приходят сначала в недоумение, а потом в телячий восторг. Немного, правда, пришлось повозиться с паузами, дающими отчетливость: тихий, но внятный голос человека, рассказывающего интересные, неожиданные и парадоксальные вещи, – элементарно, Ватсон!
Понятно, что для симпатичного усача нашлись образы полководцев, так что его стиль «милитари» уже не нужно было скрывать, а рассказ о стратегии продаж как о блестящей военной операции получился очень даже ничего.
С женщинами все немного сложнее: обыгрывать крепко «прилипшие» речевые роли через их более интересные и продвинутые аналоги трудно. И понятно почему: из военрука может получиться неплохой маршал, а что возьмешь с пэтэушницы? Ряды более интересных, успешных и ярких персонажей для женщин не так легко построить, «высокие» образцы редки. Но коли уж ничего не поделать с этой простоватой интонацией, то без Аллы Борисовны не обойтись. То есть – народная героиня, примадонна с окраины, ни бога, ни черта не боится, не стесняется, может и созорничать, с залом «на ты», над собой подтрунивает. Короче, острохарактерная. Чрезмерные вольности всегда можно подредактировать, но, тем не менее, оттенок лубочности, этакого «звездного кича» все равно лучше, чем развязно-подростковая интонация при стандартно-скучноватом содержании. Чем лучше? Тем, что «народность» шлягера – это жанр, где вовсю используется его яркость, простота и некоторая даже пародийность. А подростковая развязность – она не от хорошей жизни, а от смущения и неловкой попытки себя защитить и подбодрить.
Ведь чем по сути нехороши речевые роли «Профессора», «Военрука» и «Пэтэушницы»? Тем, что эти «костюмы» на самих носителях сидят немного «не по фигуре»: другого не сшил вот, знаю, этот как-то не очень, но что поделать, видно, такой уж я урод. А то, что «Профессор», пусть даже и по марксистско-ленинской философии, порой может поделиться с аудиторией интересными знаниями, «Военрук» тоже когда-то не школьниками командовал, а «Пэтэушница» на самом деле смешная, милая девчонка, – неловкое, несвободное «ношение» этих ролей не дает разглядеть. Так что приходится костюмчики немного перелицевать, вытащив их сильные стороны, а для этого иногда бывают очень кстати те персонажи, у которых изъян проявлен максимально, «классом выше» и работает. Родинку можно считать косметическим дефектом, а можно – очаровательной мушкой. Картавость Вертинского никому и в голову не придет именовать дефектом речи. Как говорится, если у тебя есть недостаток, преувеличь его. Только весело и с умом. Понимая при этом, что сильно «поношенные» речевые роли, как и всякий винтаж, требуют очень продуманного обращения.
Впрочем, этим путем идти приходится довольно редко и только потому, что на двухдневном тренинге у нас нет времени на археологические раскопки с целью узнать, как сложился у человека именно этот ролевой репертуар и что его там держит.
Коучинг, предоставляющий другие возможности для подобного рода «изысканий», иногда позволяет этим заняться. А тренеру ведь еще нужно помнить о группе и о том, что участники «с ограниченными возможностями» ни в коем случае не должны почувствовать себя двоечниками. То, что они не стремятся выходить за пределы какого-то одного стиля и не демонстрируют чудеса гибкости, – это, в конце концов, просто их особенность, они с ней успешно живут и работают.
Тридцать лет назад у нас заведующий отделением (отделением патологии речи, между прочим) любил рассказывать подросткам, ужасно страдавшим от почти незаметного заикания, что в свое время в Оксфорде было страшно модно слегка заикаться, а уж если не получалось – приходилось картавить или шепелявить. В общем, идея не нова. Нет возможности или времени изменить – используй то, что имеешь.
А у людей есть обычно гораздо больше, чем они сами думают.
Для подавляющего большинства единственный «костюм» не так дорог, и уже на второй день тренинга они не будут за него держаться с нечеловеческой силой. И тогда возникает занятная и полезная возможность действительно его расшить и даже, знаете ли, развить. Только не путем отделки и утюжки имеющегося, а прямо противоположным – вызвав со скамьи запасных какие-то речевые роли, резко контрастирующие с привычными – и, разумеется, только те, которые манят, искушают, прямо-таки просятся и рвутся в бой.
Обращаю ваше внимание на то, что мы не собираемся ими заменять имеющиеся, – только уравновешивать, снимать однозначность с их помощью сложившихся привычек. Это не совсем дезавтоматизация, поскольку на составляющие ничего раскладываться не будет. Ресурсные речевые роли до какой-то степени уже сложились, их только нужно позвать. Или разбудить. Или разрешить им присутствовать.
Вопрос на засыпку: с какой стати человек будет пробовать речевую роль, которая заметно отличается от его привычных, да еще и не подлежит прямому использованию? Отвечаю: потому что он этого хочет.
Он может не знать до конца, как это будет выглядеть и что он испытает, но «туда» явно тянет. Знаете, как бывает, когда хочется, к примеру, сладкого, – это ни с чем не спутаешь. А уж будем ли мы печь торт, варить варенье или взбивать гоголь-моголь, уж как-нибудь разберемся.
Инструкция звучит примерно так: подумайте о персонаже, и это может быть историческое лицо, герой мифа или сказки, знаменитость, – у которого в избытке проявляется в речи то, чего вашим выступлениям не хватает. При этом сам персонаж не обязан быть симпатичным, не обязан нравиться, просто у него это есть, и более чем достаточно. Кто бы это мог быть для вас, Сергей? – и по кругу, как водится, не тревожась о тонкостях, лишь бы начали называть эти фигуры.
Пока пройдет круг, первые «заявки» могут измениться. Такого разговора, да еще публичного, у участников тренинга в жизни не было, а они привыкли полагаться на свои представления о том, что где-то существует правильный ответ, золотой ключик. В этом случае «правильный ответ» лежит в опыте группы: кого помнит и может себе представить, а кто для нее не фигура.
Вот образованный Вася не стал размениваться на оскароносный Голливуд и даже диктаторов средней руки, а захотел побыть самим Юлием Цезарем. «А что, можно было, да?» – «Можно, Василий». – «А тогда я не Путин, а Кощей Бессмертный».
Я всячески приветствую укрупнение персонажей, потому что обобщенные фигуры с богатым «культурным слоем» дают больше свободы воображению и снимают вопрос об актерских способностях, о подражании и шаржировании.
Конечно, у каждого из нас есть свои фантазии о том, как мог бы говорить Юлий Цезарь и тем более Кощей Бессмертный. И никто не вправе нам указывать, «похоже» получилось или «нет». Мой Кощей, что хочу, то и делаю. Поскольку группа до этого уже ролями баловалась, а временами даже и менялась, еще при выборе персонажа народ прекрасно понимает, чем это чревато. Но опять же – всерьез опасаться неуспеха при исполнении роли Кота Ученого как-то в голову не приходит, эту роль не больно-то оценишь.
Ну вот, выбрали персонажей, а теперь нужно ими стать. В моем хозяйстве водится большая-пребольшая коробка с довольно странным и многофункциональным реквизитом. Есть там большие платки разных цветов, они легко превращаются в тоги, юбки, плащи и мантии. Есть некоторое количество бутафорского оружия, головных уборов, мягких игрушек, всякой симпатичной ерунды. Есть длинный кнут, трещотка, черная полумаска, беленькая вискозная «комбинашка» из секонд-хенда, чудовищный галстук оттуда же, длинный мундштук, китайский веер… Реквизит почти случайный, но в этом есть своя прелесть, потому что слишком качественный и реалистичный становится однозначным, начинает сам диктовать и навязывать. А куда интереснее обозначить костюм по минимуму, а остальное пускай доделает воображение. Тогда главная работа достается все-таки речи – а нам того и надо.
И вот двенадцать взрослых и серьезных людей обоего полу начинают рыться в коробке, вытаскивая то автомат Калашникова, то корону, то зеленую хирургическую робу – ах как глазки-то загораются, как прибавляется куража! Впрочем, иногда имеет смысл выдавать тряпочки не сразу, а чуть погодя – чтобы не перевозбудились и не выплеснули сразу всю энергию на первой репетиции.
Бывают группы, в которых два-три шибко заводных участника невольно задают норму «все и быстро», а поскольку находчивость и быстрые реакции принято считать достоинствами, народ за ними тянется. Конечно, с такой группой работать легче, чем с очень испуганными или острожными, которых приходится разогревать-раскачивать чуть ли не весь первый день. Но есть здесь и свои издержки: фейерверки утомительны и не могут длиться долго.
«Методические приемы» тоже могут быть разными: в одной группе я предложу организовать пары и стать друг для друга то ли режиссерами, то ли персональными тренерами – вдохновить исполнителя, помочь ему войти в эту яркую роль, подсказать детали, а то и шлейф за ним поносить. Второй не обязан подыгрывать совсем уж буквально, его дело поддерживать и помогать, а с кем говорит Змей Горыныч или Багира, они решат сами. Задание простенькое и не без приятности: минута-другая речи из роли своего персонажа; лучше, если речь публичная, но не обязательно. В другой группе готовиться будут в тройках «исполнитель – помощник – наблюдатель», а в третьей самостоятельно, поодиночке. Зависеть будет от того, каков состав группы и насколько продвинется работа благодаря «персональным тренерам» – это можно понять, это уже видно.