Люди, которые вели российскую пропаганду, руководствовались отнюдь не идеей пресловутого “русского мира” или мечтой о возрождении империи: для этого они были чересчур прагматичны. Они действовали, руководствуясь не реальностью, а полным пренебрежением ею. Фантазмы, ожившие их стараниями, выходили из-под контроля и начинали жить своей жизнью. Через пять дней после того, как по телевизору показали сюжет о якобы распятом мальчике, сепаратисты, при поддержке российских военных и с применением российской ракетной установки “земля-воздух” “Бук”, сбили малайзийский “Боинг”, выполнявший рейс MH 17, и лишили жизни 298 ни в чем не повинных людей, среди которых были дети.
Впрочем, для подавляющего большинства россиян война в Украине оставалась всего лишь телевизионным шоу. На протяжении всего 2014 года новостные программы, часто длившиеся вдвое дольше обычного, целиком посвящались Украине, словно жизнь в самой России остановилась. Войну по сути превратили в сериал, состоявший из ежедневных часовых выпусков, полных крови и насилия. В новостных программах использовались кинематографические приемы и спецэффекты: клипы, драматические флэшбэки, монтаж, тревожная музыка. Телеканалы соревновались между собой за наибольшее число зрителей (и рекламодателей), “продавая” им кинодраму о войне, которую сами же и продюсировали. Впервые в истории России новостные программы заняли первое место в рейтинге зрительского внимания, опередив даже мыльные оперы и сериалы. Как всегда, лидировали в списке “Первый канал” и его программа “Время”.
Для российских зрителей это шоу было практически бесплатным. Санкции, наложенные на Россию Западом, почти не затрагивали большинство населения – во всяком случае, поначалу. Случаи гибели российских солдат, которых тайно отправляли воевать в Украину, тщательно скрывались. Телевизионная мобилизация стала главным ресурсом поддержки рейтинга Путина.
Чтобы удержать зрительское внимание, сюжет должен был развиваться, обрастая новыми виртуальными врагами и повышая уровень агрессии и ненависти. Воинственная риторика применялась не только по поводу Украины, но и в адрес Запада в целом. В сознание простых россиян внедрялась мысль о том, что Россия находится в состоянии войны с Америкой. Те же, кто выступал против войны, автоматически признавались “национал-предателями” и пособниками украинского фашизма, взращенного на деньги западных спонсоров.
На либералов нападали все телеканалы, но с особым рвением этим занималось НТВ, будто отыгрываясь за собственное прошлое. Одной из постоянных мишеней для нападок сделался Борис Немцов – человек, когда-то символизировавший надежды России на то, что ей удастся стать нормальной, цивилизованной и прежде всего свободной страной, частью которой хотело видеть себя раннее НТВ. 3 мая 2014 года он написал на своей странице в Фейсбуке:
Такого уровня всеобщей ненависти, как сейчас в Москве, я не помню. Ни в 91 во время августовского путча, ни даже в 93… Агрессия и жестокость активно разжигаются зомбоящиком, а ключевые дефиниции исходят от перекошенного злобой бесноватого хозяина Кремля. Национал-предатели, пятая колонна, фашистская хунта, карательные операции бандеровцев – все эти термины исходят из одного кабинета. Самые низменные и подлые инстинкты поощряются нынешней властью, культивируются ею. Людей натравливают друг на друга, провоцируя бойню… Весь этот ад закончиться мирно не может[458].
Меньше чем через год, 27 февраля 2015 года, Борис Немцов был застрелен четырьмя выстрелами в спину в считанных метрах от Кремля. Через два дня должна была состояться антивоенная демонстрация, которую готовил Немцов. Теперь же его крупное тело лежало на мокром асфальте, накрытое черным мусорным мешком, на фоне куполов собора Василия Блаженного. Место убийства было нарочито открыточным; убийцы предъявляли эту “открытку” как знак полной своей безнаказанности и своего права на насилие. Когда одного из подозреваемых все-таки задержали, он оказался офицером из гвардии Рамзана Кадырова. Война ударила не только по Украине, но и по самой России. Волна ненависти, ксенофобии и агрессии, разгоняемая телевидением, накрыла страну и тех, кто пытался этому мороку противостоять. Именно за эти попытки Немцова клеймили предателем, именно этот морок настиг Немцова у стен Кремля.
За несколько недель до его гибели на фасадах московских домов стали появляться провокационные плакаты с портретами Немцова и надписью “Пятая колонна – чужие среди нас”.
За шесть дней до убийства Немцова власть устроила в центре Москвы шествие против Украины, Запада и российских либералов. Сотни людей, свезенные в центр города, стройными рядами шли вниз по Петровке в сторону Кремля с антиукраинскими лозунгами. Картина напоминала немецкие хроники 1930-х годов. Накачанные ребята, представлявшие Чечню, несли плакат “Путин и Кадыров не допустят Майдана в России”, а рядом – фотографии Немцова, подписанные “Организатор Майдана”.
После убийства Немцова Владимир Яковлев, основатель “Коммерсанта”, публично обратился ко всем журналистам, работающим в СМИ. Он говорил не только за себя лично, но и от имени покойного отца, Егора Яковлева. “Перестаньте учить людей ненависти. Потому что ненависть уже разрывает нашу страну на части. Люди ненавидят друг друга. Люди живут в безумной иллюзии, что страну окружают враги. Мальчишек убивают на войне. Политиков расстреливают у стен Кремля. Не Европа и не Америка, а наша страна находится на грани социальной катастрофы. «Информационная война» прежде всего уничтожает нас самих”[459]. Ни один враг России не мог бы нанести столько вреда стране, сколько нанесли телевизионные каналы, по которым распространялся вирус ненависти. Как наркоделец, телевидение эксплуатировало слабости и желания людей, потакая и обращаясь к худшим человеческим инстинктам и формируя зависимость от агрессии. Российская пропаганда работала именно потому, что люди хотели в нее верить. Причем многих из тех, кто испытывал такое желание, никак нельзя было назвать бедными и невежественными: напротив, они были весьма состоятельны и хорошо информированы. Опросы общественного мнения показывали, что почти половина населения России осознавала, что Кремль лжет всему миру об отсутствии российских войск на Украине, но одобряла эту ложь, видя в ней признак силы. Больше половины россиян считали, что СМИ имеют право искажать информацию в интересах государства. Главная задача информационной войны состояла в том, чтобы убедить население, будто все думают одинаково, создать страх оказаться в одиночестве, назвать морок мороком.
Морок же тем временем требовал постоянной подпитки и новых жертв. Война в Украине плавно перетекла в военные действия в Сирии. В сентябре 2015 года Россия начала бомбить сирийских повстанцев, пытаясь таким образом защитить президента Башара Асада, применявшего химическое оружие против собственных граждан. Бомбардировки Сирии были первыми военными действиями российской армии за пределами постсоветского пространства после ввода войск в Афганистан в 1979 году. Если война в Украине преподносилась и воспринималась в основном как региональный конфликт, в котором участие российских военных скрывалось, то в Сирии российские ВВС воевали открыто и действовали в одном воздушном пространстве с американскими самолетами. Операция в Сирии отвлекала зрителей от снижения интенсивности военных действий на юго-востоке Украины. Летом 2015 года и война на Донбассе, и эйфория, вызванная аннексией Крыма, стали постепенно затухать. Тогда же начали ощущаться последствия введения Западом экономических санкций в отношении России и падения цен на нефть. Реальные доходы населения постепенно снижались. Расширить конфликт в Украине можно было только путем введения регулярных войск и фактической оккупации части страны. Но платить за телевизионное шоу жизнями своих родных население не было готово, как не готово оно было и жертвовать своими доходами при неизбежном введении новых санкций. Кремль решил конфликт заморозить, в надежде на то, что Украина сама начнет разваливаться под грузом экономических и социальных проблем, отчасти вызванных войной.
В то же время после двухлетнего военного сериала о русскоязычных повстанцах Донбасса, борющихся против украинских “фашистов”, захвативших власть в Киеве, телевидение не могло вернуться к картинке мирной и спокойной жизни. Не могло оно и переключиться на внутреннюю повестку, поскольку это бы неизбежно обнаружило разрыв между нарастающими экономическими и социальными проблемами и телевизионной пропагандой “могущества державы” с ее “великими свершениями”. Путин прекрасно понимал, что именно это несоответствие между жизнью и телекартинкой подрывало успешнее любого врага эффективность советской пропаганды. Легитимность путинского режима традиционно держалась на росте благосостояния и образе великой державы. который определялся уровнем конфронтации с Америкой. Резкое сокращение доходов и потребления должно было компенсироваться демонстрацией внешнеполитических побед. Война в Сирии, проявившая слабость американской позиции, представляла идеальную возможность для Кремля. Официально Москва заявляла, что сражается с исламским государством ИГИЛ, запрещенным в России; в реальности бомбы падали на всех, кого поддерживал Запад.
Не в силах восстановить экономический рост, Путин сделал свой третий президентский срок сроком войны и мобилизации.
Телевидение не столько освещало внешнюю политику, сколько предлагало ее, используя военные действия в качестве исходного материала для создания нужной картинки. Рейтинг Путина напрямую зависел от размера телевизионной аудитории и способности телевидения удерживать внимание этой аудитории. Для этого в ход пускались любые художественные и коммерческие приемы. Новостные сюжеты о военных действиях в Сирии напоминали боевик. Те же самые репортеры, которые отличились в Украине, теперь смаковали драматические удары российских ракет в Сирии и рёв российских истребителей, взмывающих в воздух перед их камерами. Даже прогнозы погоды стали напоминать боевые сводки. Сообщения о благоприятных погодных условиях в небе над Сирией для осуществления бомбардировок сменялись кадрами самих взрывов, снятыми из кабины пилота. “По взлетно-посадочной полосе разгоняется пара штурмовиков «Су-25». У каждого на подкрыльевых пилонах – по восемь бомб «ФАБ-250». Пара наберет высоту, развернется над морем – для безопасного набора – и перелетит через хребет, возьмет курс на цель”, – заходился в кадре корреспондент телеканала “Россия”.