— Только не здесь, — вздохнул Джонни. — В глуши у меня опускаются руки. Фиговый из меня бойскаут! Мне даже костер не разжечь, впрочем, было бы что готовить…
— Эй, ты чего? — Сэм встревожился не на шутку. — Будем бить лапками, как та лягушка в сметане, и вылезем… Гляди-ка, дорожный знак! Бруклендс километров через пять — не так уж и далеко.
— А толку что? Дыра дырой… Сотни две жителей, и все как один себе на уме. Провинциальные аборигены вечно чужаков подозревают… Жлобы, каких мало.
Сэм Крэгг нахмурился.
— Кстати, может, моя книжка пригодится? — Он достал из кармана книжонку в бумажном переплете. — Вот — «Двадцать простых карточных фокусов».
— Спрячь ее, Сэм, — вздохнул Джонни. — Карточные фокусы не помогут. Вот если бы в ней рассказывалось, как «ломать купюры»… Но из этого тоже ничего не выйдет, ибо купюры у нас нет.
Джонни имел в виду весьма распространенную забаву. Скажем, заходишь в магазин с десятидолларовой купюрой в руке и будто бы собираешься купить какую-нибудь мелочовку. Затем вешаешь кассиру лапшу на уши, а в итоге магазин оказывается в убытке.
Сам Джонни никогда не «ломал», но в нынешнем отчаянном положении готов был и на это, имей он необходимый для начала десятидолларовый банкнот.
Его мрачное предсказание сбылось: Бруклендс оказался населенным пунктом с тремястами жителями. Ну, может, чуть больше! На весь городок — одна торговая улица и несколько десятков домов.
Не успели они и сотни шагов сделать, как из крайнего дома вышел краснощекий мужчина лет пятидесяти и преградил им дорогу.
— Кого-то ищете, молодые люди? — вежливо поинтересовался он.
— Кого это волнует? — отрубил Джонни.
— Ну, положим, меня. Я здешний констебль, ребята… Тпру!.. — Он вытащил из кобуры на боку огромный пистолет, наверняка времен Гражданской войны.
Джонни и Сэм сразу отказались от мысли о побеге.
— В чем дело? — спросил Джонни.
— Позвонил мне двоюродный братец из Поплар-Сити. Сказал, двое парней идут сюда. — Он подмигнул. — Нам платят по два бакса за голову бродяги. У нас в округе прорва дорожных работ. Ну, парни, вперед!
Он взмахнул пистолетом, и Джонни с Сэмом безропотно затопали на другой конец города в тюрьму, оказавшуюся на удивление привлекательным одноэтажным зданием.
Комнатушка возле входа, похоже, служила констеблю кабинетом. Рядом виднелась дверь из металлических прутьев. Констебль отпер ее.
— Располагайтесь, ребята! День клонится к закату, так что пока делать нечего. Утром судья вкатит вам тридцать суток, и за работу. Строить дороги кому-то надо, как-никак. Толстяк, ты что-то сказал?
Не оборачиваясь, Сэм Крэгг кинул через плечо:
— Чтоб тебе жена мышьяку в сидр подсыпала!
Он окинул взглядом помещение. Неплохо для тюрьмы! Свободно разместятся коек двенадцать, а стоят всего пять. Но зато прочные, железные, с матрасами.
В камере уже находились двое — юноша лет двадцати, в дорогом, хотя и не первой свежести костюме, и видавший виды отброс общества.
Юноша привстал и сказал:
— Добро пожаловать в наш отель.
— Здорово, братцы! — вежливо произнес Джонни. — Моя фамилия Флетчер, зовут Джонни, а этого здоровяка зовут Сэм Крэгг.
На лице молодого человека появилось подобие улыбки.
— А я Том Квизенберри.
— Рад познакомиться! — Джонни перевел взгляд на обшарпанного субъекта.
Тот покачал головой и что-то процедил сквозь зубы. Пожав плечами, Джонни подошел к одной из коек и потрогал матрас.
— Неплохо, — одобрил он. — Не так чтоб уж очень, но и не плохо.
Сэм Крэгг бросил все свои сто килограммов на другую койку и буркнул:
— Сойдет. Отдохну-ка я, а то для дорожных работ надо быть в форме.
Джонни Флетчер поморщился:
— Так их и разэдак, эти дорожные работы! — Он обернулся к Тому: — Констебль говорил, бродяг ставят дороги мостить. Не в жилу, должно быть, а? От рассвета до заката?
Том Квизенберри помрачнел:
— Его вот привели всего часа два назад, а я… По-моему, меня не считают бродягой. Я жду суда.
— Ух ты! — воскликнул Джонни. — Ну-ка, подожди, дай догадаюсь. Ты грабанул один из экспрессов на «Юнион Пасифик».[1] Угадал?
Молодой Квизенберри закусил губу:
— Мне не смешно. По правде сказать, я паршиво себя чувствую.
Глава 4
Нытье еще никому не скрашивало пребывание в тюрьме. Раз уж посадили, сиди и постарайся провести время с толком. Часа два Джонни Флетчер выслушивал жалобы Тома Квизенберри, а потом сказал:
— Послушай, парень. На наших койках хотя бы есть матрасы. Это уже кое-что. Один раз в тюряге Блумингтона, в Иллинойсе, довелось дрыхнуть на голой сетке. После этого у меня на спине целый месяц можно было играть в крестики-нолики.
— Ага, точно! — вмешался Сэм Крэгг. — Расскажи ему о каталажке в Пасифике, что в Миссури. Ну и душегубка! Нас, помню, набили в камеру человек восемнадцать. Стоять и сидеть приходилось по очереди.
Том уселся на одну из коек. Подобрав ноги, уткнулся подбородком в колени и, не поднимая головы, заметил:
— Вы, ребята, похоже, привыкли, а я в тюрьме впервые.
Сэм Крэгг затянул хриплым басом:
— А слезы катятся, братишки, на рубашечку…
— Перестань! — оборвал его Джонни Флетчер. — А тебе, Том, я вот что скажу: к тюрьме привыкнуть нельзя. Правда, мужик? — обернулся он к грязному, обросшему бродяге, который до сих пор не вымолвил ни слова.
Он и теперь ничего не сказал, поскольку находился на той стадии, когда уже не отвечают ни на чьи вопросы. Но если спрашивает полицейский, тогда другое дело.
Джонни понимал, что жуткий вид молчаливого сокамерника повергает Тома Квизенберри в уныние. Он решил утешить его:
— Все зависит от того, как на это взглянуть. Вот нас четверо, и сидим мы тут в кутузке, где-то у черта на рогах, хотя и в штате Миннесота. Сэм, как наш город называется?
Сэм Крэгг повел плечами:
— Поплар-Сити, что ли? Нет… так назывался тот, наш первый городишко.
Джонни Флетчер поморщился:
— Там и выяснилось, что Морт Мюррей послал нам книжки наложенным платежом, а у нас в карманах ни цента. Морт, конечно, зараза, каких мало! Отправить посылку с оплатой получателем — не слишком любезный поступок.
Сэм Крэгг нахмурился:
— Не слишком любезно с нашей стороны было не платить Морту, когда у нас водились деньжата. Ты ведь прекрасно знаешь, Морт всегда на грани разорения, но в тюрьму он ни разу не попадал.
— Успеет еще! — буркнул Джонни. Повернувшись к Тому Квизенберри, он спросил: — А за что тебя все-таки?
Тот вспыхнул:
— Хотелось есть, спать было негде, вокруг никого, а витрина настежь…
— И что? Ты залез в магазин и взломал кассу?
Молодой Квизенберри кивнул и покраснел до корней волос.
— Хозяин дремал в кладовке…
— Кража со взломом, — сказал Джонни. — Плохи твои дела. Могут впаять месяцев шесть…
— Месяцев шесть… — повторил Сэм. — Да ты что?! Скорее уж от двух до пяти лет. А в тюрьме штата покруче, не так, как здесь… — Он перехватил взгляд Джонни и осекся.
Казалось, юнец вот-вот расплачется. Интересно, подумал Джонни, какого черта он вообще удрал из дому.
— Ты… считаешь, мне дадут так много?
Джонни исподтишка погрозил Сэму Крэггу кулаком:
— Не бери в голову! Сэм шутит. Слушай, а семья-то у тебя есть?
Сначала юноша покачал головой, потом, похоже, передумал.
— Ну… отец. Думаю, его уже известили. Вот почему… из-за этого-то я и беспокоюсь. Не хотелось, чтобы он узнал, но при мне было письмо, и его нашли. Я бы и не дергался, если бы не отец… А еще…
— Подруга, что ли?
Том кивнул:
— Меня выгнали из колледжа, и отец устроил скандал. Я обещал сдать экстерном и… В общем, не смог. Вот и все.
— Господи ты Боже мой! — обрадовался Джонни. — Тебе не о чем беспокоиться. Твой предок скоро явится, наймет хорошего адвоката, и ты наверняка получишь условно. Вернешься в свой колледж, и месяца не пройдет! А мы с Сэмом в это время будем вкалывать на дорожных работах. Кочевник, я прав?
Бродяга не ответил. Он сидел на своей койке, привалившись спиной к кирпичной стене и надвинув на лицо подобие шляпы. Казалось, он спит.
Вытащив из кармана замусоленную колоду, Сэм Крэгг принялся тасовать карты. Джонни покосился на него и громко вздохнул. Руки у его приятеля были созданы в аккурат для работы на каменоломне, но уж никак не для возни с картишками.
— Ну-ка, вытяни одну! — улыбнулся Сэм, протягивая Тому веер карт.
Юноша покачал головой:
— Что-то не хочется.
Сэм повернулся к Джонни. Тот вытянул карту и посмотрел на нее:
— Ладно, что дальше?
Сэм выдвинул часть колоды:
— Положи ее сюда.
Джонни повиновался.
Накрыв карту, Сэм начал вроде бы тасовать колоду в руках, но одна карта упала на пол.
— Ага, вот она! — засмеялся Джонни.
Сэм смутился:
— Фокус не удался. Я собирался завернуть колоду в носовой платок и потом показать, как я будто бы продергиваю твою карту прямо через ткань.
— Повнимательнее читай свою книжку — и будет полный порядок! — Джонни широко зевнул. — Ну а я в это время посплю. Прикажите проводнику разбудить меня, когда доедем до конечной. — Он растянулся на своей койке и немедленно заснул.
Через какое-то время он проснулся. Рядом сидел Том Квизенберри и тряс его за плечо.
— Мистер Флетчер, — прошептал он, — ни слова не говорите. Вот, возьмите это, ладно? Отдадите мне утром… — Он сунул Джонни в руку какую-то карточку, вернулся на свою койку и сел.
Минуту Джонни соображал, что бы это все значило. Потом обернулся. Том снова улегся на свою койку. Чуть поодаль возвышались мощные очертания Сэма Крэгга. Джонни перевел взгляд на бродягу. Неужели всю ночь так и будет сидеть? И вообще, к чему вся эта таинственность? Для чего Тому понадобилось будить его среди ночи, совать какую-то карточку и просить молчать?
Размышляя об этом, Джонни снова заснул. Ему снилось, будто он в Нью-Йорке и в метро, где-то в районе Седьмой авеню, и его шмонает вор-карманник, который вроде бы продавец газеты коммунистов «Дейли уоркер». Вишь какой ловкий! Он пинает парня с газетой так сильно, что тот начинает выть. Тут Джонни проснулся.