Хьюман усердно вникал в смысл слов Эндера.
– Я понимаю, что вы дали нам великие дары, когда взамен мы могли отдать только ту малость, которую имели. Но зачем вы тогда дали нам эти великие подарки, чтобы стать великими?
– Мы хотим, чтобы вы развивались, путешествовали среди звезд. Здесь, на Луситании, мы стремимся, чтобы вы стали сильными и могущественными, со всеми вашими сотнями братьев и жен. Мы хотим научить вас выращивать многие виды растений, приручать и разводить разные виды животных. Эла и Новинха, эти две женщины, будут работать день и ночь, чтобы создать все больше и больше растений, которые могут приспособиться к почве Луситании. И все хорошие образцы, которые им удастся вывести, они отдадут вам. Вы будете набираться знаний. Но почему другая, пусть даже одна, свинка должна умирать, когда вы будете пользоваться всеми благами? И почему это ранит тебя, если мы дадим ей те же дары?
– Если они станут такими же сильными, как мы, тогда что же мы выиграем?
А что еще можно ожидать от этого брата, думал Эндер. Его люди постоянно оценивают себя в противоборстве с другими родами. Их лес не пятьдесят и не пятьсот гектаров – он больше или меньше леса другого рода к западу или к югу. То, что я должен сделать сейчас, так это провести генерацию: я должен научить иному пониманию роли собственного народа.
– Рутер великий? – спросил он.
– Да, я уже говорил, – произнес Хьюман. – Он мой отец. Его дерево еще не такое толстое и старое, но мы не помним, чтобы кто-нибудь из отцов имел столько детей так рано с момента посадки.
– Таким образом, все дети, порожденные им, являются частью его. И чем больше детей он имеет, тем уважаемее и величественнее становится. – Хьюман согласно кивнул. – И чем больше ты сам совершенствуешься, тем больше величия получает твой отец, это ведь правда?
– Если его дети ведут себя должным образом и преуспевают, то да, это большое уважение и почет отцовскому дереву.
– Разве ты хочешь уничтожить другие великие деревья, чтобы твой отец стал еще могущественнее?
– Это совсем другое, – сказал Хьюман. – Другие деревья тоже отцы рода. А маленькие деревья – до сих пор наши братья. – Тем не менее, Эндер чувствовал, что Хьюман не очень уверен. Он сопротивлялся идеям Эндера, потому что они были странными и необычными, а не потому что они были неправильными или невыполнимыми. Он начал понимать то, что хотел донести до него Эндер.
– Посмотри на жен, – сказал Эндер. – Они вообще не имеют детей. Они не могут стать великими тем же способом, каким приобретают величие ваши отцы.
– Говорящий, ты ведь знаешь, что они величественнее всех. Весь род подчиняется им. Когда они хорошо управляют родом, род процветает, когда род становится многочисленнее, тогда и жены становятся сильнее…
– Хотя не один из вас не является их собственным ребенком.
– А как мы можем ими быть? – спросил Хьюман.
– Хотя вы вносите вклад в их величие. Даже если они не являются вашими матерями и отцами, они усиливают свои позиции, их почет растет по мере вашего развития и совершенствования.
– Мы один род…
– Но почему вы считаетесь одним родом? Вы ведь имеете разных отцов и разных матерей.
– Потому что мы род! Мы живем в лесу, здесь, мы…
– А если другая свинка придет сюда из другого рода и попросит вас оставить ее в качестве брата…
– Мы никогда не сделаем его отцовским деревом!
– Но вы пытались сделать Пайпо и Лайбо отцовскими деревьями.
Хьюман тяжело дышал.
– Я понял, – сказал он. – Они были частью рода. Они были с неба, но мы сделали их братьями и пытались сделать их отцами. Род есть то, во что мы верим. Если мы говорим, что род это все Маленькие Некто в лесу и все деревья, тогда это и есть род. Хотя некоторые из древних братьев происходят из воинов других родов, павших в боях. Мы стали одним родом, потому что мы сказали – мы – один род.
Эндер поразился его разуму, уму этого маленького ремена. Как немного людей смогли понять его идеи и принять их, или перенести их за узкие рамки своих родов, семей, наций.
Хьюман обошел Эндера и оперся на него сзади. Он почувствовал тяжесть молодой свинки у себя на спине. Эндер почувствовал дыхание Хьюмана на своей щеке, а затем прикосновение его щеки. Они были щека к щеке и смотрели в одном направлении. Эндер сразу понял его.
– Ты видишь то же, что и я, – сказал он.
– Вы, люди, совершенствуете и развиваетесь, делая нас своей частью.
Люди и свиноподобные и баггеры, все вместе; все ремены вместе. Тогда мы будем одним родом, и ваше величие станет нашим величием, а наше вашим. Эндер почувствовал, как дрожит тело Хьюмана от величия и глубины идеи. Ты сказал нам, что мы должны рассматривать все другие рода свиноподобных с тех же позиций, чтобы наши знания помогали и обогащали их.
– Вы можете послать учителей, – сказал Эндер. – Братьев в другие рода, которые смогут вступить там в третью жизнь, в других лесах, и иметь детей.
– Это непривычная и трудная вещь, чтобы передать ее женам, – сказал Хьюман. – Возможно, это окажется невозможным. Их мозги работают иначе, чем мозги братьев. Братья могут думать о различных вещах. А жены думают только о другом: о том, что лучше для рода, и в конце концов, что лучше для детей и маленьких матерей.
– Сможешь ли ты объяснить им, чтобы они поняли? – спросил Эндер.
– Лучше, чем ты, – сказал Хьюман. – Но, возможно, ничего не получится. Возможно, меня ждет неудача.
– Я не думаю, что тебя ждет неудача, – сказал Эндер.
– Ты пришел сегодня к нам, чтобы выработать соглашение между нами, свиноподобными нашего рода, и вами, людьми, которые живут на этой планете.
Людей других миров не волнуют наши соглашения, и свиноподобных других родов это тоже не касается.
– Мы хотим заключить подобные соглашения с другими родами, со всеми родами.
– И в этом соглашении вы, люди, обязуетесь научить нас всему?
– Так быстро, как вы сможете переварить все!
– Любой вопрос, который мы зададим.
– Если мы будем знать ответ.
– Когда! Если! Это не пункты соглашения! Дай мне точный ответ, Говорящий, прямо сейчас. – Хьюман поднялся, оттолкнулся от Эндера и встал напротив него, встав на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза Говорящего.
– Обещай мне, что научите нас всему, что знаете!
– Мы обещаем это.
– Ты так же обещаешь возвратить к жизни королеву пчел?
– Я оживлю королеву пчел. Вы выработаете с ней свое собственное соглашение. Она не подчиняется человеческим законам.
– Ты обещаешь оживить королеву пчел независимо, поможет она нам или нет.
– Да.
– Вы обещаете соблюдать наши законы, когда входите в лес. А также, что прерии, необходимые нам, также находятся в ведении наших законов.
– Да.
– И вы вступите в войну с другими людьми, чтобы защитить нас и позволить нам путешествовать к звездам.
– Уже вступили.
Хьюман расслабился, отступил назад и сел на корточки там, где сидел раньше. Он поковырял пальцем землю.
– Теперь, чего вы хотите от нас, – сказал Хьюман, – мы должны подчиняться вашим законам в городе, а также на равнинах, которые вам нужны.
– Да, – сказал Эндер.
– Вы не хотите, чтобы мы воевали.
– Все верно.
– И это все?
– Еще одна вещь, – сказал Эндер.
– То, о чем ты просишь уже невыполнимо, – сказал Хьюман. – Но ты можешь просить дальше.
– Третья жизнь, – произнес Эндер. – Когда она начинается. Когда вы убиваете свинью и она превращается в дерево?
– Первая жизнь происходит внутри материнского дерева, где мы совсем не видим света, где мы слепы и питаемся мясом наших матерей и соком материнского дерева. Вторая жизнь проходит в тени леса, в полумраке. Мы бегаем, ходим, ползаем по деревьям, видим, поем и разговариваем, делаем массу вещей своими руками. Третья жизнь, когда мы тянемся к солнцу и пьем его энергию, это жизнь, полная света. Она неподвижна, кроме легкого шевеления крон под порывами ветра. Только мысли и мышление, только наши думы. А когда наши братья стучат по стволу, мы говорим с ними. Да, это наша третья жизнь.
– У людей нет третьей жизни.
Хьюман посмотрел на него в недоумении.
– Когда мы умираем, даже если вы нас посадите, все равно ничего не вырастет. Мы не дадим дерева. Мы никогда не сможем пить энергию солнца.
Когда мы умираем, мы становимся мертвыми.
Хьюман посмотрел на Аунду.
– Но в другой вашей книге постоянно говориться о жизни после смерти и втором рождении.
– Это не дерево, – сказал Эндер, – это нематериальное. К этому нельзя прикоснуться. Или заговорить. Или получить ответы.
– Я не верю тебе, – воскликнул Хьюман, – если это правда, почему Пайпо и Лайбо заставили нас посадить их?
Новинха встала на колени рядом с Эндером, касаясь его – нет, почти лежа на нем – чтобы слышать каждое слово.
– Каким образом они заставили вас посадить их? – спросил Эндер.
– Они сделали нам ценные подарки, достигли большого почета и уважения. Люди и свиноподобные вместе. Мандачува и Пайпо. Лайбо и Лиф-итер. Мандачува и Лиф-итер, оба, они думали, что заслужили третью жизнь, а Пайпо и Лайбо так не думали. Они присвоили этот дар себе. Почему они так поступили, если у людей нет третьей жизни?
Голос Новинхи срывался от волнения.
– А что им нужно было сделать, подарить третью жизнь Мандачуве и Лиф-итеру?
– Конечно, посадить их, – сказал Хьюман, – так же как и сегодня.
– Что сегодня? – спросил Эндер.
– Ты и я, – сказал Хьюман. – Хьюман и Говорящий от имени Мертвых.
Если мы разработаем соглашение, жены и люди вместе, это будет великий, памятный день. Поэтому либо ты подаришь мне третью жизнь, либо я тебе.
– Своими руками?
– Конечно, – сказал Хьюман. – Если ты не захочешь подарить мне третью жизнь, тогда я должен отдать ее тебе.
Эндер вспомнил страшную картину, которую увидел всего две недели назад. Он вспомнил расчлененного Пайпо, его органы тщательно вырезаны и разложены по земле. Посажены.