Марианна приехала в столицу из Альметьевска три года назад, чтобы стать актрисой и, конечно же, провалилась во всех театральных вузах. Даже привлекательная внешность не помогла – на актёрских факультетах и так было некуда деваться от красивых студенток. Возвращение домой представлялось невозможным, стыдным – и Марианна наврала родным, что поступила. Родители регулярно высылали ей деньги – ну а как же, ведь деточке приходится одной крутиться в огромной неприветливой Москве. Деньги эти полностью уходили на оплату съёмной квартиры (пополам с подружкой), но нужно же было ещё и питаться, и одеваться, чтобы хорошо выглядеть… Понятное дело, что просить больше у мамы с папой Марианне не позволяла совесть – предки-то были свято уверены, что дочка живёт в предоставленном институтом общежитии. Во время редких телефонных разговоров с малой родиной Марианна не очень убедительно врала об учёбе, но в подробности не вдавалась и быстро прощалась, ссылаясь на постоянную занятость. Родители жалели кровиночку – вон как выматывается, и голосок усталый, измученный…
А потом Марианна закрутила небольшой роман с женатым фотографом, который за торопливый секс в собственной студии всегда рад был подкормить тощую подружку. Конечно, о трюфелях, чёрной икре и фуа-гра пока что приходилось только мечтать, но падать в голодные обмороки она перестала. К тому же, фотограф бесплатно сделал ей вполне приличное портфолио. Марианна отправила заявки в лучшие модельные агенства Москвы, и некоторые ей даже перезвонили, предложили прийти на фотопробы или на обучение, но дальше этого дело не пошло. К ней либо теряли интерес, либо требовали огромные деньги за последующую раскрутку. Марианна отслеживала практически все новые кастинги в Москве и регулярно моталась по ним. Пару раз её пригласили поучаствовать в промо-акциях, а ещё она снялась в рекламе мыла, но популярность после этого на неё не обрушилась, телефон не обрывали восторженные агенты и поклонники… Продолжалась эта безнадёга ровно до тех пор, пока она не наткнулась в Интернете на объявление о поиске героини для нового клипа Алекса Воронкова. И вот с этого момента ей, что называется, попёрло.
Во-первых, именно её отобрал лично Воронков, собственной персоной – из тысячи претенденток! Как он позже признался, Марианна напомнила ему первую школьную любовь. Вообще, Лёха оказался отличным парнем, простым, добрым и компанейским – те съёмки она до сих пор вспоминала с теплотой. Атмосфера на площадке все три съёмочных дня царила самая неформальная. Они все дурачились, хохотали, болтали, подшучивали друг над другом… Во-вторых, за клип Марианне заплатили такую огромную, по её меркам, сумму денег, что она даже растерялась, не зная, на что её можно потратить. В итоге, конечно же, спустила на всякую ерунду. Ну, и в-третьих, на съёмках клипа Марианна познакомилась с режиссёром Олегом Приваловым, и у них завязался служебный роман. Ох, каких усилий ей это стоило! Поначалу она раскатала было губы на самого Воронкова, но безошибочным женским чутьём поняла, что он к ней дышит абсолютно ровно. Тогда она обратила внимание на режиссёра – тем более, он был к девушке очень внимателен и даже ласков, помогал ценными советами, как вести себя на площадке, и вообще всячески демонстрировал своё расположение. Марианна использовала весь свой арсенал кокетливых уловок и приманок, чтобы он всерьёз клюнул. Уже после первого совместного рабочего дня они расстались, обменявшись телефонами, а после второго – Олег любезно подвёз девушку до дома. Они долго целовались в его машине, но к себе Марианна приглашать его не стала, побоявшись спугнуть – увидев, в какой хибаре обитает прекрасная леди, режиссёр мог сразу распознать её корыстный интерес к нему и сбежать, сверкая пятками. Ну и наконец, завершение съёмок группа решила отметить ужином в ресторане – откуда Марианна уехала уже не к себе на съёмную квартиру, а к Олегу домой. Отношения развивались стремительно, и вскоре – под Марианниным лёгким напором – он предложил ей переехать к нему с вещами. И всё шло просто замечательно – до тех пор, пока она снова не решила чуть-чуть надавить и заставить Олега отвести её в ЗАГС. Но не рассчитала – перегнула палку слишком сильно.
Олег со скучающим видом стоял в прихожей и наблюдал, как она суетливо пытается обуться, не попадая ногами в туфли. Остатки гордости не позволяли Марианне зарыдать, вымаливая прощение, поэтому она решила, что всё-таки уедет. А утро вечера мудренее! Как знать, может, он и сам одумается, поймёт, что ему без неё плохо и скучно… Она воспрянула духом и даже нашла в себе силы выдавить на прощание жалкую улыбку:
– Не держи на меня зла, Олежек… И спасибо тебе за всё.
– Удачи, и с наступающим, – вежливо попрощался он, закрывая за ней дверь.
А я люблю женатого
Ирочка, 26 лет, Санкт-Петербург
– Ну, как тебе здесь нравится? – спросил Артём. Ирочка расцвела благодарной восторженной улыбкой:
– Просто чудесно! Всё такое вкусное, с ума сойти! – и, как бы в доказательство своих слов, она с аппетитом откусила огромный кусок от сочного беляша и отправила себе в рот. Артём по-доброму рассмеялся.
– Какой же ты всё-таки ребёнок… Тебе чрезвычайно легко угодить. Ты всему рада.
Ирочка сияла так, словно находилась в изысканнейшем парижском ресторане, а не в дешёвом кафе самообслуживания в Казани. И дело было даже не в том, что девушка не ела ничего слаще морковки – до этого Артём уже успел показать ей и Чехию, и Испанию, и Италию. Просто Ирочка умела искренне и непосредственно получать удовольствие от жизни.
Впрочем, грех жаловаться – кормили в «Доме чая» и впрямь замечательно. Особенно вкусны были потрясающие татарские пироги и манты. Артём с Ирочкой уплетали за обе щеки, собираясь с силами для того, чтобы продолжить прогулку по историческому центру города.
Вообще-то Артём прилетел в Казань ещё накануне, по делам фирмы. Но с работой он разобрался в первый же день, и целые сутки оставались на развлечения и удовольствия. С раннего утра они с Ирочкой отправились гулять. Посетили мечеть Кул Шариф и Казанский Кремль, затем пешком двинулись по улице Баумана, заходя во все сувенирные магазины подряд. Город был украшен по-новогоднему, и сам напоминал сверкающую ёлочную игрушку. Ирочка сияла, преданно заглядывала Артёму в глаза и ловила каждое его слово. Ему и льстило это безоговорочное обожание, и смешило изрядно. Впрочем, его собственная жена давно не смотрела на него подобными влюблёнными глазами, так что рядом с Ирочкой он чувствовал себя настоящим принцем на белом коне.
«Я от него просто с ума схожу… – думала между тем Ирочка, любуясь лицом Артёма – оно казалось ей самым красивым, самым добрым и одновременно самым мужественным на свете. – Господи, и за что мне такое счастье?»
Счастье, впрочем, было с двойным дном. Совместные путешествия являлись безусловно приятной, но не регулярной составляющей их романа. В основном же они виделись нечасто, по выходным или после работы, и их свидания всегда заканчивались одинаково – Артём возвращался домой, к жене и маленькой дочке. Ирочка дала себе слово не требовать большего и не заводить разговоров о перспективах совместного будущего, но держать его получалось не так-то легко. Её, и без того впечатлительную и эмоциональную натуру, теперь постоянно кидало от эйфории к депрессии. Оставаясь одна, Ирочка с упоением предавалась своим страданиям, сидела на форумах любовниц (да-да, в Интернете были даже такие тематические форумы) и сочиняла упадочные стихи. Старшая сестра Нина, мудрая и проницательная женщина, советовала ей завязывать с сеансами мазохизма, и в красках рисовала всю безрадостность дальнейших отношений с женатым, но Ирочка, чьи щёки розовели лихорадочным румянцем, лишь отмахивалась от этих советов: да плевать! На всё плевать! Наступит завтра или нет, никто не знает, а сегодня она порхает на крыльях любви, и смакует эти мгновения украденного счастья…
Она с детства была такой – наивной, восторженной, порывистой и мечтательной. Нежный цветочек, тургеневская барышня – эти сравнения неизменно шли на ум каждому, кто с ней знакомился. Сёстры рано потеряли родителей – те погибли в автомобильной катастрофе, когда Ирочке было всего пять лет, а Нине тринадцать. Их воспитанием занималась тётка. Сразу же после школы Нина выскочила замуж, у неё появилась собственная семья, начались свои заботы. Поэтому тётка – старая дева, добрейшей души человек – всю энергию воспитания вложила в младшую племянницу. Ирочка росла, окруженная тёткиным вниманием и впитывая её идеалы. Не давай поцелуя без любви, не носи мини-юбки, не делай яркий вульгарный макияж, чтобы не уподобляться падшим женщинам… Дни напролёт Ирочка проводила в мире своих фантазий, обложившись книгами (у тётки была богатая библиотека). А ещё тётка научила её вязать и шить, и в этом деле у Ирочки обнаружились недюжинные способности. Подруги наперегонки заказывали у неё стильные разноцветные свитера, смешные милые вязаные шапочки с помпонами и оригинальные пёстрые шарфы.
Выбор высшего учебного заведения после школы за Ирочку сделала именно тётка. Так девушка оказалась в педагогическом институте, чтобы по окончании его получить диплом учителя младших классов и вернуться в школу – на этот раз в качестве педагога.
Мечтательности и наивности работа у Ирочки не отбила – поскольку она была учительницей у самых маленьких, ей не приходилось иметь дела с трудными неуправляемыми подростками. Детки её боготворили, даже за глаза звали «Ирочкой Васильевной» и готовы были есть с её рук. Она и сама обожала своих малышей, и когда случился первый выпуск, рыдали в голос все – и она, и ученики, и даже их родители.
Конечно, получала она за свою работу сущие копейки, но её учительское жалованье вкупе с тёткиной пенсией позволяло жить если не отлично, то хотя бы нормально. По крайней мере, они никогда не голодали и не сидели затянув пояса. А вот когда тётка внезапно скоропостижно скончалась, то, отплакавшись и проведя все необходимые церемонии, Ирочка с ужасом поняла, что на одну свою зарплату ей просто не выжить. Тут-то и пришлось вспомнить об умении шить и вязать. Если раньше она радовала подружек бесплатно, то теперь стала брать деньги за заказы. Никто не возражал – вещи у неё и впрямь получались отличные, практически дизайнерские.