Ее уже ждали.
Человек с глубоко посаженными глазами сидел за дальним столиком и смотрел на экран своего мобильного. Когда Маруся уже была в трех шагах от него, мужчина поднял голову и сказал:
– Я не представился. Протасов Петр Тимофеевич. Что будем заказывать?
– Спасибо, я не голодна.
– Разве заказывают только ради еды? Приятные напитки, лакомства… Это антураж для хорошей беседы.
– С чего вы взяли, что беседа получится хорошей? – спросила Маруся, опускаясь на стул напротив Протасова. Но разговор ей уже не нравился.
– Догадываюсь. Или предполагаю…
– Я в этом не уверена…
– Ну почему же? – Ее собеседник откинулся назад и прищурился. – Девушка вы разумная, смышленая.
– Давайте оставим в покое мои способности. Я слушаю вас.
– Ах так, – поскучнел Протасов. – К делу так к делу. Может быть, хотя бы кофе закажете?
– Нет, спасибо. – Маруся покачала головой и положила руки на стол.
– Тогда не будем тратить ваше драгоценное время зря. Вы хорошо знаете, на кого работаете?
– О ком именно речь?
– Об этой семейке вообще. Особенно о Королькове-старшем.
У Маруси засосало под ложечкой.
– Вас что-то беспокоит?
– Беспокоит, Мария Александровна. Вы подобрали самое точное слово – беспокоит. И еще как! Как добропорядочному гражданину этого города, мне бы очень не хотелось, чтобы здесь правили всякие самозванцы, взявшиеся непонятно откуда.
– При чем здесь я?
– Как при чем? Вы же на них работаете! Вы ведь из Москвы приехали для усиления, так сказать, предвыборных баталий. А если в биографии вашего клиента есть темные пятна? Подозрительные факты…
Маруся затаила дыхание. Ее прощупывают? Или?.. Или берут на понт, хотят, чтобы она раскололась и сама выложила, что ей известно? Но ведь она, должна была признаться самой себе, ничего не знает…
– То, что известно мне, вполне внушает доверие, – осторожно ответила она.
– Вот именно! Ключевое здесь слово «известно». А если большая часть биографии неизвестна или шита белыми нитками? Разве вы не являетесь укрывательницей преступника?
– Обвинения серьезные. А где доказательства?
– Доказательства… – развел руками собеседник. – Ищем. Ищем и находим. Не хочется, чтобы вы встряли во что-то сомнительное.
– В связи с чем такое беспокойство о моей персоне? Ведь мы с вами до сегодняшнего дня даже знакомы не были.
– Не были. Но что мешает нашему знакомству превратиться в сотрудничество? Взаимовыгодное…
– Вы так думаете?
– Не сомневаюсь. Вы, конечно, столичная девушка, избалованная комфортом и деньгами, но и нам есть чем вас отблагодарить. Поверьте, внакладе не останетесь.
– Хотелось бы узнать, от имени кого вы выступаете?
– От имени сегодняшней власти. Не буду от вас скрывать.
– Петр Тимофеевич, я польщена вашим предложением о сотрудничестве, но вынуждена ответить – нет.
Протасов подался вперед, его улыбка напоминала оскал.
– Хорошо подумали?
– Я над такими вещами всегда думаю хорошо.
– Может быть, возьмете, так сказать, рекламную паузу? Запишите мой телефончик, позвоните… Вот моя визитка.
«Если это ловушка, – подумала Маруся, – то все шито белыми нитками. Меня заманивают в западню, а потом скажут, что я согласилась сотрудничать. Наверняка меня уже фотографируют, как только я возьму визитку или запишу телефон, это будет воспринято как знак коллаборационизма».
– Не стоит. Я не передумаю.
– Точно?
– Без вариантов.
– Ну тогда, – Петр Тимофеевич прищелкнул языком, – о последствиях думайте сами.
– Вы мне угрожаете?
– Ничуть! Просто предупреждаю, что, связываясь с такими людьми, как Корольковы, вы навлекаете на себя неприятности. Люди, у которых имеются белые пятна в биографии, которые возникают в нашем городе как ниоткуда, с деньгами, скупают все вокруг… Эти похожи на крупных воров в законе…
– Спасибо за предупреждение. Я могу идти? Больше вопросов и предложений не будет?
– Не будет. Но на вашем месте я бы крепко призадумался…
Маруся встала и направилась к выходу. Ей было сильно не по себе. Протасов сказал о белых пятнах биографии Королькова-старшего. Но ведь Марк уверял, что все чисто. А она привыкла доверять Марку. Он не мог ее подвести, Марк настоящий профессионал.
Домой идти не хотелось, Маруся решила побродить по городу и успокоить нервы. Нарядные старинные особняки, свежий ветер с Волги, тепло, разлитое в воздухе, клумбы, похожие на разноцветные шарики… Все это немного отвлекало. Но в голове по-прежнему вертелись назойливые вопросы. И как Маруся ни старалась, избавиться от них не могла.
Каким образом и почему дневник Освальда Ли оказался у ее бабушки?
Чисто случайно или за этим что-то стоит?
Это было одно направление ее размышлений.
Другое было связано с сегодняшним днем, с ее работой.
Какие пятна могут быть в биографии Королькова-старшего?
Что ему скрывать?
Он вор в законе? Криминальный авторитет, зарабатывавший деньги всеми доступными способами, в том числе и такими, за которые можно попасть за решетку?
Тогда можно объяснить его появление в городе десять лет назад. Он решил легализовать свои капиталы, отсюда и скупка ряда предприятий, пунктов автосервиса, торгового центра… Он решил выйти на поверхность. В принципе нет ничего удивительного, у многих капиталы добыты криминальным путем. Просто появление в городе чужака вывело из себя тех, кто привык считать себя хозяевами края. Отсюда и злоба, желание заткнуть рот конкуренту. Все объяснимо.
Но это не объясняет, как ей, Марусе, быть дальше… Может быть, попросить Марка еще раз все проверить? Она посмотрела на часы. Наверное, лучше позвонить Марку завтра. Не хочется слишком часто надоедать ему, а то он подумает… Что подумает?
«Не глупи, Марусь!» – одернула она себя.
Маруся зашла в кафе, взяла мороженое и капучино, села у окна. Какое-то время просто сидела и наблюдала за людьми, проходящими мимо. На самом деле это довольно увлекательное занятие – смотреть за толпой, попадаются забавные типажи, сценки…
Когда зажглись фонари, она направилась домой. К дому Маруся подходила медленно, не спеша, вся в своих мыслях. И поэтому не заметила тень, быстро метнувшуюся от дерева. Не заметила и не смогла предупредить удар по голове, после которого она погрузилась в темноту…
Маруся дотронулась до головы. Голова болела, раскалывалась на тысячу кусков. В ней была темнота и пустота. Впереди маячил забор, но до него было далеко, несколько метров, но тысяча шагов. И надо было как-то преодолеть это препятствие. Но как? Где-то лаяли собаки, сил двигаться не было. Проще остаться здесь и заснуть. Дико стреляло в левой ноге, ныл левый бок. Маруся вспомнила – на нее напали… Вспомнила удар и провал в темноту. Она ничего не видела, только тень, отделившуюся от дерева. И все. Ее поджидали. А может быть, ждут до сих пор… Она хотела крикнуть, но голос пропал. Спазмы сдавили гортань, изнутри вырвалось сипение, как слабый гудок паровоза перед отправлением.
«Наверное, мне отбили легкие, – подумала она, – и повредили голосовые связки».
– Ползи! – приказала себе Маруся, стиснув зубы. – Ползи!
Она с усилием подтянулась на руках и преодолела полметра. Вечерняя земля источала аромат цветов и влаги.
Маруся проползла еще несколько метров. Рука уткнулась в забор. Можно попробовать подняться, но, похоже, у нее сломана нога. Маруся заплакала злыми бессильными слезами. Что-то приземлилось рядом. И теплый язык облизал лицо.
– Деметрий! – обрадовалась она. – Если бы ты еще мог говорить…
В темноте глаза кота светились. Кот терся о Марусю. Она вытянула вперед руку и поймала кончик хвоста. Вот так-то, дружок, твоей хозяйке кранты… Когда глаза привыкли к темноте, она поняла, где находится. Ее оттащили от дороги. И теперь она между домой Капитолины и двухэтажным особняком, где никто не жил. Здесь росли заросли сиреневых и жасминовых кустов…
Ее специально оттащили, чтобы никто не видел с дороги.
Чтобы никто не мог наткнуться на нее и помочь.
Ее здесь оставили специально.
Умирать.
И сколько она может здесь валяться?
В голове шумело, стреляло, в ней разрывался целый фейерверк.
Кот исчез.
«Ну вот, – с горечью подумала она, – и ты, Брут…»
Маруся проползла еще немного, пальцы впивались в землю, но сил не осталось.
Справа раздались шум, шаги, голоса, по кустам и земле заметались сполохи света, наконец в лицо посветили фонарем.
– Маруся! Ты! – охнула Капитолина. – Как ты сюда попала? Перебрала маленько? Я поначалу не поняла, почему кот меня за ноги кусает и на пороге дома стоит. Не сразу сообразила, что он от меня чего-то хочет. Умный какой.
– Я… не перебрала… – звуки давались с трудом. – На меня напали.
– Кто? Ты видела? Что за охальники озоруют?
– Без понятия. Напали неожиданно. Ничего не видела, – Маруся поморщилась от боли и замолчала.
– Давай помогу подняться. Подожди. Я сейчас кого-нибудь еще позову.
Усилиями Капитолины Михайловны и соседа, которого старушка вызвала на помощь, Маруся добралась до дома. На левую ногу она ступать не могла, так и прыгала на одной ноге. В доме опустилась на табуретку.
– Сейчас «Скорую» вызову, – сказала Капитолина.
– Ни-ни, – отчаянно замотала головой Маруся. – Не надо!
Она понимала, что придется объяснять – кто она, зачем в городе… А лишний шум ни к чему.
– Капитолина Михайловна, давайте я сейчас лягу спать, а утром посмотрим…
– Почему не сейчас? Зачем оставлять до утра? Тебе нужна медицинская помощь!
– Не надо, я потерплю, а там будет видно…
Марусе было стыдно признаться, что ей страшно снова идти куда-то в темноту. Казалось, что там поджидает ее тот, кто напал. Он никуда не ушел, а притаился и ждет ее, и стоит только переступить порог дома, как на нее нападут снова. Никакие силы не могли бы ее заставить оказаться на улице…
– Завтра, – прошептала она. – Сегодня нет сил.