– Ты права. Это все имеет некоторый налет мистики, но следует признать, что иногда она в нашей жизни имеет место быть… – Маруся сидела в плетеном кресле, а Марк то шагал по террасе, удаляясь от нее, то приближался к ней и тогда говорил, понизив голос.
– Советская группа исследователей объединяла наиболее талантливых людей, с ними контактировали и разведчики, которые временами тайно, под ложными именами и по глубоко законспированным каналам посещали Москву.
– Одним из таких разведчиков был Корольков-старший, – рассуждала Маруся. – Ему дали задание опекать Освальда Ли Харви. Он был знаком с моей бабушкой. И, судя по всему, между ними был краткий роман, который оборвался так же внезапно, как и возник. Но оставил в душе разведчика глубокий след, недаром он запомнил фразы и слова, которые любила употреблять моя бабушка.
Маруся перевела взгляд на небольшую зеленую лужайку, простиравшуюся сразу за верандой. Сбоку алели-розовели яркие цветы.
– Впоследствии группа была расформирована, материалы, которые они изучили и исследовали, переданы в руки уже другим людям, непосредственно курировавшим ученых. Наверняка к их числу относился и отец Игоря Мятлева. – Маруся замолчала.
– Твоя бабушка и Виолетта Сергеевна не просто состояли в этой группе. Они были непосредственно приставлены к Освальду Ли Харви. В качестве переводчиц и сопровождающих. Он был для них объектом для изучения. К тому же это были очень внимательные и наблюдательные девушки, – усмехнулся Марк. – Но вернемся к нашему герою, Освальду. Он побыл в СССР, потом засобирался домой… Это выглядело, как будто бы он выполнил задание и теперь мог ехать… Итак, Освальд вернулся в Америку и оказался под плотным наблюдением ФБР, ЦРУ и наших спецслужб. Он находился под трехслойным колпаком. Сам он справедливо полагал, что, выполнив задание, может рассчитывать на вполне пристойную и безбедную жизнь. Он надеялся, что получит приличное пособие или его трудоустроят и обеспечат. Но он жестоко просчитался. Это не входило в задачу его американских «кураторов». Им нужно было взвинтить клиента до нужного градуса кипения, чтобы он постоянно находился в раздерганном состоянии – так было легче управлять им. Так его психика поддавалась разного рода манипулированию. И началась свистопляска, которая и любого нормального человека довела бы до бешенства. ФБР и ЦРУ упорно делали вид, что не знают друг друга, и посылали Освальду разных агентов, что выводило его из себя. Плюс перманентная безработица, безденежье, скандалы с матерью и женой, переезды из города в город… Все действия Освальда хаотичны и бессмысленны. Но это на первый взгляд. На самом деле в них проглядывает определенная неумолимая логика.
Марк встал и подошел к столику.
– Ты не хочешь вина?
– Можно.
– Бокал хорошего красного вина никогда не помешает. Особенно сейчас, – прибавил он, понизив голос. – Тебе нужно расслабиться. А может быть, вообще закончим пока этот разговор?
– Нет. – Марусю бил легкий озноб, и чувствовала она себя не очень, но ей хотелось узнать все до конца, даже если слушать тяжело. – Продолжай, пожалуйста.
Марк пододвинул второе кресло к столу и подал Марусе бокал.
– Прошу!
– Спасибо.
Маруся сделала первый глоток. Вино отдавало корицей, медом, виноградом… запахами лета…
– Продолжай.
Но Марк молчал. Он сидел, погрузившись в себя, словно не слышал ее. А Маруся боялась нарушить молчание. Тишина показалась ей очень хрупкой, словно, сказав слово, она нарушит что-то очень важное, сломает…
Минуты текли – медленные, тягучие. Маруся держала бокал в руках, и солнце играло, зажигая вино темно-рубиновым светом.
– Итак, – встрепенулся Марк, снял очки и потер переносицу. – Зрение падает, – пожаловался он.
– Ну что ты, Маркуш, – тихо откликнулась Маруся. – Следи за своим здоровьем, пожалуйста…
В ответ он улыбнулся, накрыл ее руку своей и продолжил:
– Освальд Ли Харви все больше нервничал и становился уязвимей. Семья бедствовала, переезжала с места на место. В окружении Освальда появился весьма загадочный и темный тип Мореншильд, тесно связанный с кланом Бушей. Именно при нем Освальд прошел своеобразное боевое крещение – покушение на генерала Уоллеса, откровенного расиста. Вот здесь-то и следует задуматься тем, кто считает Освальда убийцей Кеннеди. Политические взгляды Освальда – равноправие, свобода… Ему не могла не импонировать политика Кеннеди, который стремился к тому же и который тем самым навлек на себя ненависть крайне правых кругов в Америке. Какая же здесь прослеживается логика? Освальд покушается на Уоллеса, а потом убивает Джона Кеннеди? Но ведь Кеннеди как раз проводит тот курс, который не может не нравиться Освальду. То есть здесь существует явное противоречие. И почему-то мало кто обратил на него внимание.
Марк встал. Теперь он стоял спиной к Марусе. И ей снова стало холодно. Хотелось, чтобы он повернулся к ней. Она плотнее укуталась в плед.
– Освальда вели, как агнца на заклание, – продолжила она. – Вот только он этого, естественно, не понимал.
– Не понимал, – кивнул головой Марк. – Исходя из той информации, которая у нас имеется, а также из логики и анализа, и если включить еще серые клеточки мозга, то можно догадаться, что Освальду Ли Харви пообещали в случае выполнения последнего важного задания кучу денег и спокойную жизнь. Ему также объяснили, что это задание суперважное и нужное. Для всей страны, для всего мира…
– Когда я читала его дневник, размышляла над ним, его поведением, меня поразило, что он был по жизни каким-то неприкаянным. Несчастливое детство, сплошные переезды с места на место, деспотичная властная мать… Те, кто взял его в оборот, умело использовали все его страхи и комплексы… Освальд, неуверенный в себе, ранимый, издерганный, увидел в этом возможность прославиться и стать чуть ли не национальным героем. Ему нужно было спасти Кеннеди, застрелив его убийц. И он повелся на это, его психика к тому времени была уже полностью контролируема.
– И что еще важней, – перебил ее Марк, – те, кто опекал Освальда со стороны советских спецслужб, были уверены, что он действительно будет стрелять в Кеннеди, и полностью сосредоточились на Освальде, тогда как он выступал в роли классической приманки-обманки. Им отвлекали внимание от событий, которые должны были произойти совсем в другом месте. Думается, что советские спецслужбы были уверены, что они полностью контролируют ситуацию и сумеют вовремя вмешаться, чтобы предотвратить покушение на Кеннеди. Действительность была куда суровей. Кроме того, Освальд Ли Харви отлично ложился на алтарь разжигания антикоммунистической и антисоветской пропаганды. Как же, президента застрелил тот самый тип, который побывал в Советском Союзе и проникся опасными идеями…
– Как ты? – внезапно повернулся Марк. – Я тебя не утомил?
Маруся поставила бокал на стол.
– Ты не обращай на меня внимания, Марк. Мне хорошо, – быстро проговорила она. Ей не хотелось, чтобы Марк решил, что она капризничает – то ей холодно, то ей жарко.
– Как это – не обращай? – весело удивился он. – А на кого мне тогда обращать внимание? На старушек в отеле?
Ей стало смешно.
– Нет, на старушек не надо.
Он подошел к ней, аккуратно, бережно, словно разворачивая хрустящую бумагу с подарка, снял плед. Поднял Марусю с кресла и прижал к себе.
– Я боюсь, что тебе не очень-то приятно все это слушать…
Она слабо шевельнулась в его объятиях. Марк пах морем, солнцем и еще медом. Или это был запах вина? Но при чем здесь вино? Это пахло летом…
Маруся закрыла глаза и улыбнулась. Он поцеловал ее в кончик носа.
– Может быть, пройдем прогуляемся? Проветримся. Я вообще люблю гулять пешком.
– Ты? Марк? – не поверила своим ушам Маруся. – Я думала, что ты прирожденный автомобилист. И представляю тебя только в автомобиле. Никак иначе. Ты всегда о марках авто говорил с таким придыханием, как о… – она осеклась.
– Как о любимой девушке? – закончил Марк. – Ты права… Но здесь другое. И вообще я – другой. Не такой, каким ты меня представляла. У каждого человека несколько лиц, которые он меняет время от времени. Но это не двуличие и не трехличие. Или как там назвать еще… Просто иногда удобно показывать какую-то часть тебя – ту, какую от тебя ждут. Искренность – она ведь наказуема. А на самом деле я люблю гулять, особенно по парку. Быстрым шагом. Не медленным, а именно быстрым, рассекая воздух, в такт ветру… И чтобы ветер шумел в волосах. А гулять по берегу моря – вообще красота! Еще и море шумит в волосах.
– Марк, да ты романтик!
– Ты думала, что Варкушин – черствый и грубый? Да, я романтик в душе. Только не будешь же это каждому показывать…
– Не будешь, – согласилась Маруся.
Хотя еще недавно она была другой. Жила слишком нараспашку, слишком напоказ. И это неправильно. Надо жить тише. Жить для своих. Не для всех. Не пускать каждого в свой внутренний мир. Пусть тот, кто претендует на него, сначала пройдет проверку, тест. А то жить с протянутыми ладонями и распахнутым сердцем – страшно. Страшно и неудобно… Как это было с ней еще недавно. Когда она с Костей… И тут же ярость взметнулась в ней. Нет! Она больше не будет его вспоминать. Никогда. Он – это прошлое!
Она вцепилась в Марка и прошептала чуть слышно:
– Продолжай!
– Мы же хотели прогуляться… Там и продолжим. На улице.
Через несколько минут они вышли из гостиницы.
– Ветер здесь знатный, – сказал Марк, поднимая воротник ветровки.
– А мне нравится!
Они пошли к центру города.
– Освальда вели прямиком к гибели, а он был уверен в обратном – что он идет к славе. Советские спецслужбы думали, что у них все под контролем и роковой выстрел сделан не будет. Они сумеют его предотвратить. Или сообщить кому надо. И представить все как неудавшееся покушение. Мы же не знаем до конца игры шпионов, эти игры разума, которые они затевают между собой… Освальд все больше и больше отдалялся от жены Марины, что тоже являлось частью игры.