Он ушел. Мы с Каем тоже собрались, но оставлять Артура одного не годилось. Кай снова сел.
— Ты иди, я посижу с ним, — шепнул он мне. — Отправлю его спать и приду.
Мне не нравилось оставлять их, но меня просто шатало от усталости, и глаза закрывались сами собой.
— Хорошо. Только не сидите долго. Вам обоим надо выспаться.
— Мы недолго, — пообещал Кай, взглянув на удрученного короля.
Не сомневаюсь, они так всю ночь и просидели, потому что на следующий день Кай встал с красными глазами и в дурном настроении. Настроение Пендрагона тоже не улучшилось. Рассвет не принес никакой ясности.
День так и закончился. Настроение Артура опускалось вместе с солнцем. Он нервничал и злился, раздражаясь от бессмысленности любых дел. Так что к вечеру смотреть на него не хотелось.
— Лучше бы Кадору и Рису появиться завтра, — пробормотал Бедивер, когда мы оставили короля наедине с его страданиями. Он напрасно беспокоился. Воины не вернулись. Бедивер, не желая проводить еще один день в бесплодном беспокойстве, взял шесть кимброгов и поехал осматривать окрестности.
Вернулись они только в сумерках. Единственным результатом поездки приходилось признать только семерых усталых людей и коней. Кадор появился только к концу следующего дня. И привез дурные вести.
— Мы искали везде, — сообщил Кадор, и его одежда красноречиво подтверждала слова. Она была вся в грязи, да и лицо Кадора посерело от усталости, — но след пропал. Передур вот нашел… — он протянул Пендрагону серебряную вещицу.
На вытянутой ладони Кадора лежала серебряная брошь из тех, которыми застегивают плащ. Это было кольцо с двумя маленькими рубинами. Булавка отсутствовала, а сама брошь погнулась, как будто на нее наступила лошадь, но вещица все равно выглядела красиво. Несомненно, ее хозяином или хозяйкой был человек знатного происхождения. Именно эту брошь мне раньше видеть не приходилось, а может, я просто забыл.
Зато Эмрису она оказалась знакома. Он только глянул на нее и чуть не лишился чувств. Хорошо, Кай стоял рядом. Он его подхватил, а то бы наш Бард грохнулся на пол.
— Эмрис, ты в порядке? Сядь, посиди.
Мирддин так оттолкнул здоровенного Кая, что тот пошатнулся.
— Дай сюда! — крикнул он, выхватывая брошь из рук Кадора. Он стал вертеть ее так и этак, сжал в кулаке и прижал ко лбу. — Великий свет! — простонал Мирддин, — нет, только не это!
Мы уставились на него, все еще не подозревая о новой беде. Что он мог увидеть в этом простом украшении?
— Это вещь королевы? — осторожно спросил Борс.
— Нет, — сказал Артур. — Ни у Гвенвифар, ни у Лленллеуга такой не было.
— Тогда чья она? — спросил Кадор, озадаченный, как и все мы. — Я думал…
— Ах, я, дурак… — простонал Мирддин, думаю, больше себе, чем кому-либо другому. Его лицо приобрело пепельный оттенок. — Это брошь Пеллеаса.
Глава 24
У Короля-Рыбака было две дочери — Харита, старшая, и Моргана, младшая, от его второй жены. Между дочерьми возникли какие-то разногласия — я так и не узнал, в чем дело, — но это заставило Моргану покинуть Инис Аваллах и укрыться на диком севере, подальше от Хариты и Аваллаха. Со временем она перебралась на Оркады, и здесь, на архипелаге с пологими холмами построила крепость среди древних курганов.
Господи, помоги! Эта самая Моргана стала женой моего деда. Она не была матерью ни мне, ни даже моему отцу. Упаси Бог! Послушайте меня, я сын Лота ап Лота, короля Оркад. Мой отец воевал вместе с Артуром против саксов и вандалов. Пусть люди помнят об этом. Мой дед пал жертвой жажды власти Морганы. Он был королем, а она хотела править безраздельно. Игра началась задолго до того, как кто-нибудь сумел осознать опасность.
Бедняга Лот в старости возомнил себя очень влиятельным богачом, а Моргана была очень красива. Некоторые говорят, что она уже тогда была сильной волшебницей и зачаровала деда. Она внушила Лоту, что его сын, тоже Лот, замышляет свергнуть его. Дед даже пытался убить отца, но Лот бежал с большей частью отряда и обосновался на одной из многих неприступных скал Оркад. Гвальхмаи и я выросли там, а потом уехали на юг, чтобы служить Артуру. Мы в ту пору были совсем мальчишками, да и сам Артур был не намного старше нас. И мы стали одними из первых кимброгов молодого военного лидера.
Я не сомневаюсь, что именно Моргана в конце концов настроила Лота против Артура, но сам Артур, истинный лорд, не обращал внимания на мятежные выходки нашего родича. Но с тех пор позор далеко от меня не отходит. Каждый раз, выходя на битву, я думаю о том, что должен восстановить блеск нашего запятнанного имени. По воле Господа, нас еще помнят не только как внуков своенравного Лота, безумного короля, сделавшего злую Моргану своей королевой.
В те годы, когда мы боролись за свою жизнь и судьбу Британии, Моргана с головой погрузилась в Темные Искусства, и теперь темная сила управляет ей. Мирддин говорит, что она всем пожертвовала ради силы. Зло, говорит он, никогда не отдыхает и не знает удовлетворения; она приходит и пожирает того, кто считает себя ее хозяином, она — оружие, убивающее всех, кто стремится ей владеть. А Мирддин знает, что говорит. Он сразился с Морганой, победил, заставил ее бежать с поля боя; ее драгоценная сила была разрушена, колдовство ниспровергнуто.
Однако победа стоила Мирддину зрения и жизни его ближайшего друга. Мирддин отправился на бой с Морганой один. Пеллеас, верный друг и слуга Мирддина, беспокоился за своего хозяина и последовал за ним. Увы, Пеллеаса больше никто не видел, его тело так и не нашли. Во всем мире есть лишь один человек, который знает, что случилось с Пеллеасом, тот самый, что обронил или нарочно оставил на тропе брошь Пеллеаса.
— Вы спрашиваете, что это значит? — горько проговорил Мирддин Эмрис, сжимая серебряную брошь. — Неужто вам не узнать мрака гробницы, оказавшись в ней? Неужто, проснувшись среди ночи, вы думаете, что на дворе ясный день?
Он прижал тыльную сторону ладони к губам и огляделся вокруг дикими глазами.
— Успокойся, Мирддин, — сказал Борс. — Мы же просто не понимаем.
— Смерть и тьма! — выкрикнул Бард голосом, искаженным мукой. — Моргана вернулась!
— Моргана! — прошептал Бедивер.
При звуке этого имени волосы у меня на загривке зашевелились, а во рту пересохло.
У Мирддина дрожали руки. Он выбежал из зала, оставив нас ошеломленными и сбитыми с толку. Все сразу заговорили. Большинство слыхали о Королеве Тьмы и Воздуха. Мы с Бедивером знали ее лучше других, а вот Борс не знал совсем. Он отвел меня в сторону и спросил:
— Эта Моргана и Моргауза — одно и то же, да?
— Нет, — ответил я, а в душе задумался: так ли? Ведь могла Моргана принять форму Моргаузы? Я вздрогнул от этой мысли.
— Но ты ведь ее знаешь? — настаивал он. — Кто она такая, какой силой владеет?
— Она темная волшебница, заклятый враг Эмриса и всех его начинаний, — сказал я ему. — Ее силы столь велики, сколь изощренны ее пути, она проницательна и хитра, а сам Древний Враг не страшнее, чем она.
— Мирддин однажды вступил с ней в схватку и чуть не погиб, — добавил стоявший рядом Бедивер. — Она ослепила его и бросила умирать. Думаю, если бы не Пеллеас, он бы погиб.
— Я помню Пеллеаса… — растерянно сказал Борс.
— Может, это никак не связано с Морганой, — со слабой надеждой сказал Кай. Бог любит простодушного Кая; если бы море и небо когда-нибудь поменялись местами, он был бы первым, кто усомнился в этом диком случае, и последним, кто поверил бы в это.
Я иногда жалел, что не обладаю таким упрямством, как Кай. Но он был не только упрямым, но и великодушным, он просто не хотел верить в худшее в ком-либо. Но я поверил — и не потому, что боялся, — потому что у меня был некоторый опыт общения с Морганой, и меня пробрало до мозга костей при мысли, что она каким-то образом причастна к краже Грааля.
Мы помолчали. Никто особо не надеялся, что Кай прав, но и спорить с ним никому не хотелось. Через некоторое время Артур повернулся к Кадору.
— Что с Рисом? — тихо спросил он.
Пендрагон изменился, и эти изменения меня поразили. Он больше не пылал гневом. Слова Мирддина не то чтобы испугали его, но выглядел он потрясенным и побежденным.
— Я не хотел, чтобы вы ждали, и оставил отряд позади. Я подумал, что лучше сразу скажу, что наши поиски ничего не дали, тогда можно будет попробовать искать в других местах. Рис и кимброги отправились объезжать окрестные селения, чтобы расспросить жителей.
— Скоро весь мир узнает о моем позоре, — сокрушенно произнес Артур. Потом он отпустил Кадора, отправив его отдыхать, но наказав позже вернуться ко двору.
Кадор ушел. Пендрагон обратился к оставшимся Стражам Грааля и Борсу, которому теперь предстояло занять место Лленллеуга. — Вот к чему привела ваша небрежность, — упрекнул он нас, — к гибели королевства. — Он посмотрел каждому из нас в глаза. — Если вам есть что сказать, говорите сейчас, друзья. Ибо я предвижу: если Святую Чашу не вернуть, Британия погибнет.
Мы молчали. Никто не хотел сказать что-нибудь невпопад, да и говорить было нечего. Именно так и обстояло дело: Стражи не справились со своим долгом, и теперь королевство в опасности. Что тут скажешь?
К сожалению, король неправильно понял нашу сдержанность. Сделав шаг назад, он упал на трон, причем выглядело это так, словно он получил хороший удар мечом плашмя.
— Ну вот, даже друзья бросают меня, — простонал он. Я мог лишь смотреть с тоской на его переживания, теперь он и не думал их скрывать.
Затем, словно борясь с отчаянием, охватившим его, Пендрагон снова встал, и на этот раз в лице его читался вызов. Перед нами стоял человек, не желавший мириться с обстоятельствами. Он заговорил, и в его голосе снова горел огонь.
— Каждый день к святыне идут паломники, их все больше. Но теперь в святилище пусто. Я позвал их, я сказал им «Приходите! Приходите в Летнее Королевство, там узрите чудо!» И люди идут, и ждут чуда, а вместо этого видят только глупость короля Артура. — Он улыбнулся, но так страшно, что я отвел глаза. — Оно и вправду великое чудо: высокомерие и гордость одного правителя превратили его в пустую оболочку. — Он еще раз обвел нас глазами. — Оставьте меня! — Никто не сказал ни слова, и никто не пошевелился. — Вы не слышали? Я сказал: оставьте меня! Это приказ! Видеть вас не могу!