— Тур! — позвал он. — Ты здесь, Тур?
— Я здесь, — послышался ответ, и Бедевер, идя на звук, подошел к низкому дверному проему. Там он и нашел сэра Туркина, сидящего верхом на большом дубовом сундуке, пытаясь подцепить крышку мечом фон Вайнахта.
— Не сейчас, Тур, — сказал Бедевер. — Мне кажется, нам пора уходить, как ты думаешь?
Туркин потряс головой.
— Мы же так и не нашли эту штуковину, правда? — отвечал он. Меч сломался.
— Почему ты решил, что она там?
— А почему ты решил, что она не там? — буркнул Туркин, молотя по висячему замку рукояткой меча. — Я просто хочу проверить все варианты, вот и все, — замок сломался.
— Взгляни-ка, — сказал Бедевер, — ты случайно не это ищешь? — он поднял блокнот. Если бы перед Микеланджело стояла задача изваять аллегорическую статую Самодовольства, он не смог бы найти лучшей модели.
Туркин взглянул вверх и осклабился.
— Так это он, что ли? — спросил он.
— Я думаю, да.
— Круто! — Он слез с сундука и поднял крышку. — Но все равно стоит взглянуть, что там внутри, раз уж мы здесь, — произнес он. — Боже мой, тут же полно алмазов и всякой всячины! Вот это повезло так повезло!
Бедевер покачал головой, глядя на него любящим взором.
— Ну что ж, только поторапливайся, — сказал он, — но потом мы сразу же уходим. И не бери золота.
Туркин кивнул.
— Я знаю, из-за всей этой кутерьмы с земной осью, — сказал он. — Все здешнее золото не стоит и старого носка. Только такой штуки и следовало ожидать от груды банкиров. Хочешь взять немного?
Бедевер вспомнил о двадцати тысячах золотоносных акций и кивнул.
— Почему бы и нет? — сказал он. — Ну, ты понимаешь — просто чтобы показать себя.
— Вот именно, — согласился Туркин. Зачерпнув две горсти изумрудов, он протянул их приятелю, и тот распихал их по карманам.
— Готов?
— Сейчас, — ответил Туркин, роясь в сундуке. — Думается мне, эта штучка довольно миленькая, как тебе? — Он вытащил наружу огромный рубин и захлопнул крышку.
— Это не воровство, — пояснил он, — потому что взамен они могут получить вот это.
Он бросил на пол листок бумаги и припечатал его ногой. Бедевер опознал его с первого взгляда.
— «Золотоносные Поля Лионесс»? — улыбнулся он.
— Хуже, — ответил Туркин. — «Акции Треста Роста Капитала Лионесс». Когда я рассказал моему папаше, что я наделал, он чуть живьем с меня шкуру не содрал.
Рыцари понимающе ухмыльнулись друг другу.
— Пора смываться, — сказал Туркин. — Давай-ка сюда, в эту дверь.
Бедевер покачал головой.
— Разве что ты хочешь взглянуть на котельную, — ответил он. — Иди за мной.
— Но мне сдается, что здесь можно срезать…
— Иди за мной!
По дороге Бедевер спросил Туркина, почему он так долго не возвращался в офис.
— Нет, мне это нравится! — воскликнул Туркин. — Честное слово, Беддерс, у тебя хватает наглости… Да если бы не я…
Бедевер пожал плечами.
— Я знал, что могу положиться на тебя, Тур. Просто еще чуть-чуть, и ты бы мог опоздать, вот и все.
Туркин кивнул.
— Знаю, — сказал он. — Когда ты не пошел с нами, я сразу догадался, что у тебя что-то на уме. Нет, разводной ключ-то найти было просто, а вот найти банку…
— Ты пошел на кухню?
— Ну да, и…
— И решил заодно перекусить.
Туркин покраснел.
— Я подыхал от голода, Беддерс. Это совсем не то что в старые добрые времена, когда под рукой всегда есть пажи, сквайры или кто-нибудь еще, кого можно послать в булочную, пока не появился дракон. Лично я не сказал бы, что мне так уж нравится прогресс.
— Да, его действительно несколько переоценивают, — согласился Бедевер. — Ну вот, теперь налево, и мы попадем…
Они встали как вкопанные. Перед ними в дверях стояла Королева, а за ее спиной виднелось около семидесяти тяжело вооруженных клерков.
— Здравствуйте, мальчики! — сказала она.
Бедевер мигнул.
— Черт побери, как ты здесь оказалась? — проговорил он.
— Очень просто, — отвечала Королева. — Я воспользовалась лифтом. Возьмите их, кто-нибудь.
— Эх, — сказал Туркин, — вот сейчас и поразвлечемся. Ну, кто первый?
Было что-то в его голосе, что, по-видимому, показалось клеркам весьма красноречивым. Во всяком случае, они стояли, слушая его, как будто он был Марией Каллас.
Королева легонько клацнула зубами — это напоминало звук заряжаемой винтовки.
— Ну давайте же, мальчики, — промурлыкала она. — Не стоит так уж осторожничать. Возьмите их.
Это было еще более красноречиво — словно Мария Каллас была отодвинута в сторону Элизабет Шварцкопф и Джоан Сазерленд. Клерки колонной двинулись вперед, не спеша, но решительно, в то время как Туркин протянул руку назад, и словно по волшебству[9] в ней оказалось тридцать дюймов толстой железной трубы. С мягким, но тяжелым звуком он похлопал ей по ладони левой руки.
— Прошу прощения, — произнес Бедевер.
Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Человек из кожи вон лезет, чтобы разрядить обстановку, — но с тем же успехом он мог бы не вылезать из постели. Бедевер нахмурился и вытащил что-то из кармана.
— Прошу прощения, — повторил он, и на этот раз каждый из присутствующих прекратил делать то, что он делал, и воззрился на него. Было так тихо, что можно было услышать, как падает иголка. И они услышали это.
— Все в порядке, — продолжал Бедевер, выставляя напоказ гранату, которую держал в левой руке. Надо признаться, это был великолепный экземпляр; если бы Фаберже выпускал гранаты, они, должно быть, выглядели бы не хуже. — Пока я не отпущу этот рычажок, — сказал он, стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительнее, — она не взорвется. Итак…
Туркин пихнул его в бок так сильно, что он чуть было не выронил гранату.
— Ради всего святого, откуда ты взял эту штуку, Беддерс? — прошептал он.
Бедевер повернулся к нему и мягко улыбнулся.
— Ты сам мне ее дал, Тур. Ты вытащил ее из того сундука, который ты взломал, помнишь? Итак…
Рука Туркина быстро обежала карманы, раздалось тихое позвякивание.
— А у меня все как было, — сказал он. — Только алмазы, сапфиры и…
— Правда? — Бедевер прищелкнул языком. — Ну да впрочем, у тебя всегда было довольно ограниченное воображение. — Он опять повернулся к клеркам — как раз вовремя, чтобы не дать им разбежаться.
— Итак, — произнес он, — игры закончены, так что если вы внимательно меня выслушаете, то мы сможем разобраться с этим делом и вернуться к нашим насущным проблемам, вместо того, чтобы играть в ковбоев и индейцев. Вы довольны?
«Довольны», наверное, было не тем словом, какое выбрал бы Флобер, но, по крайней мере, Бедевер завладел вниманием аудитории. Он поднял руку — другую руку — и откашлялся.
— Соберитесь вокруг меня и выслушайте, пожалуйста, — сказал он. — Благодарю вас, вот так. Прежде всего — о главном. Это действительно настоящая ручная граната, которую я сделал из алмаза, около десяти минут назад, с помощью… — он запустил правую руку во внутренний карман и вытащил переплетенную в кожу книжечку, — …вот этого. Это Персональный Органайзер Знаний. Обратите внимание на эту маленькую золотую застежку — она сделана, разумеется, из золота-337, и отсюда это превращение весьма изящной, но бесполезной формы углерода в высшей степени практичный фейерверк. Неплохо, а?
Клерки зашаркали ногами. Если возможно быть напуганным до потери сознания и одновременно с этим утомленным чьим-либо занудством, то именно это происходило с ними.
— Во-вторых, — продолжал Бедевер, — мы не хотим сделать вам ничего плохого, честное слово. Все, что нам нужно — это вот этот маленький блокнот. Это не для нас, а для нашего друга. Я понимаю, что таким образом мы выносим из Атлантиды некоторое мизерное количество золота-337; да, это будет означать небольшой сдвиг земной оси. Ну и что с того? По моим вычислениям, это приведет к некоторому сжатию земной орбиты, и нам больше не придется возиться с високосными годами — так это же…
— Эй, послушай, — прервал его Туркин, — я же родился в високосный год!
Бедевер раздраженно повернулся к нему.
— И что? — спросил он.
— И мне все еще четыреста шестнадцать, — отвечал Туркин. — Я просто подумал, может, тебе интересно.
Бедевер кивнул и опять повернулся к клеркам.
— Ну, как бы там ни было, — сказал он, — если мы уйдем, вы ровным счетом ничего не потеряете; вы сможете продолжать обирать бедняков и делать деньги, мы станем продолжать нашу работу, никто не пострадает; понимаю, это тяжело, но это действительно наилучшее решение в сложившейся ситуации. Если же вы попробуете остановить нас и не дать нам уйти, мы кинем эту гранату в вас. Кто-нибудь здесь чувствует себя счастливчиком?
По всей видимости, никто. Бедевер кивнул и указал на Королеву.
— Прекрасно, — сказал он. — Чтобы нам всем было проще, ты поведешь.
Королева небрежно взглянула на него, словно он был одуванчиком, и сделала несколько шагов. Она не ушла далеко.
С яростным ревом, словно динозавр, которому поставили пломбу, граф фон Вайнахт возник в коридоре у них за спиной.
— О черт! — вздохнул Бедевер. Он отпустил рукоятку гранаты, досчитал до трех, и с криком «Лови!» швырнул гранату графу, который одной рукой поймал ее и сунул в свой мешок. Секунду спустя раздался отдаленный глухой удар.
За которым тут же последовал более близкий и звонкий удар тридцатидюймовой трубы, которым Туркин стер улыбку с его лица и ринулся прочь, по пятам сопровождаемый Бедевером, Королевой и клерками.
Для протокола: Клаус фон Вайнахт очнулся десятью минутами позже, взглянул на отпечатки ног на своей накидке и дыру, прожженную в боку его мешка, и решил, что на сегодня с него достаточно. Он соорудил камин, взобрался вверх по дымоходу и исчез. Много часов спустя, отходя ко сну, Королева обнаружила на стуле у своей кровати большой чулок, полный скорпионов, и открытку, где слово «счастливого» было зачеркнуто и заменено на «наихудшего»; и то, и