Голос Туркина имел примерно такое же действие, какое имела бы пинта воды, вылитая на землю посреди пустыни Калахари.
– Трев? – позвал он.
– Я должен попросить тебя, – произнес Диомед, – не называть меня «Трев».
– А почему бы и нет? – ощетинился Туркин. – Это же твое имя, разве нет?
– Было.
– И это было чертовски хорошее имя, – настаивал Туркин. – Если я когда-нибудь и видел прирожденного Трева, то это ты. Всех молодых парней с большими носами и галстуками, кошмарными как автокатастрофа, которые работают в строительных корпорациях, зовут Трев; это общеизвестный факт. Точно так же, как всех псов зовут Ровер, – знающе добавил он.
– Я бы попросил… – начал Диомед. Красные пятнышки возникли по контуру его губ, и Бедевер пришел к заключению, что настало время ему вмешаться. Идиоты бывают очень неплохи на своем месте, но нельзя позволять ситуации ускользать из-под контроля.
– Мы просто немного… э-э, немного в замешательстве, – произнес он. – Сами понимаете, это стало для нас в некотором роде шоком – внезапно обнаружить, что мир вращается благодаря деньгам на Луне, и… – Кое-что пришло ему в голову. – Погодите, но это же многое объясняет, не так ли? Не связаны ли процентные ставки с приливами, или что-нибудь в этом роде? А как насчет инфляции?
Диомед вздохнул.
– Послушайте… – начал он.
Но он не закончил, поскольку Бедевер, усыпив его бдительность своими вопросами, посчитал, что наступил самый удобный момент, чтобы ударить его со всей силы подставкой настольной лампы. Диомед издал слабый булькающий звук и упал лицом в стол.
– Вот видишь, – спокойно произнес Бедевер, вставая и протягивая через стол руку за связкой ключей, которые он заметил некоторое время назад, – весь вопрос в том, чтобы действовать с умом. Спору нет, мы можем раздробить ублюдку челюсть. Но при этом мы используем и голову.
Туркин фыркнул.
– Говори за себя, – ответил он. – Я пару раз пробовал, и только заработал головную боль на несколько недель да рассек себе лоб. Вон, посмотри, шрам еще виден, – он показал. – Правда, – признал он, – на одном из этих дохляков был шлем. – Он спихнул бесчувственного атланта со стола, откатил свое вращающееся кресло в сторону и принялся рыться в ящиках стола.
– Калькулятор, – произнес он, – еще калькулятор, еще калькулятор… Эй, а это что такое?
– Что? – Бедевер просматривал диомедовский портфель. – Ах, это. Это маленький калькулятор на солнечных батареях в виде кредитной карточки, – он нахмурился. – Погоди-ка, ты даже еще не знаешь, что именно мы ищем.
– Почему же, знаю, – отвечал Туркин. – Мы ищем Персональный Органайзер Зна…
– Но не здесь же его искать! – нетерпеливо сказал Бедевер.
Туркин сердито взглянул на него.
– А почему нет? – сказал он. – Он находится в Атлантиде, малыш Сопливчик так и сказал. Здесь Атлантида. Эрго…
Бедевер был поражен.
– Где ты мог подцепить такое выражение, как «эрго», Тур? – спросил он.
– В фургоне есть радио, – напомнил Туркин. – А что же мы тогда ищем здесь?
– Еду, – ответил Бедевер. – Я умираю от голода.
Когда они вышли в коридор, так и не найдя, чего бы поесть, и выглядя как опасные рыцари-дезертиры, они услышали, как надрывается один из помощников: «Внимание! Внимание! Недозволенное вторжение! Не принимайте чеков, не подтвержденных банковской картой!» Это сначала беспокоило их, но потом они обнаружили, что от шума можно избавиться, сорвав динамик со стены и раздавив его ногой.
Между нами говоря, это придумал Туркин. Одна из его лучших идей.
– Мы, кажется, не пользуемся здесь большой популярностью, тебе не кажется? – пробормотал Бедевер, когда они пробегали еще по одному коридору, похожему на предыдущие как две капли воды.
– Они все какие-то чертовски нервные, – согласился Туркин. – Ты был прав, когда говорил, что к ним нужен очень мягкий подход.
Он прервался, чтобы столкнуть головами двух проходящих мимо статистиков, и затем добавил:
– Но кажется, это не очень-то помогло.
– Верно, – ответил Бедевер и лягнул в пах третьего статистика. – Знаешь, у меня такое чувство, словно мы взялись за это дело не с того конца.
Туркин кивнул.
– Ручаюсь, что…
Но его прервали. В стене открылась потайная дверь, из нее материализовалось чье-то лицо и приветливо осклабилось.
– Сюда, – произнесло лицо. – Быстрее.
Туркин заколебался на долю секунды.
– Зачем? – спросил он.
– А почему бы и нет? – ответили ему. – Давайте, входите.
Рыцари переглянулись.
– Это лучшее соображение, которое я слышал с тех пор, как мы попали сюда, – сказал Бедевер. – После тебя.
За дверью было темно и холодно. Стены были сложены из голого камня. В темноте капала вода и слышалась крысиная возня.
– Вот это уже что-то настоящее, – с энтузиазмом сказал Туркин. – А то это место уже начало действовать мне на нервы. Все эти ковры…
Владелец лица сделал им знак, и они последовали за ним.
– Ужасно действует на нервы, – продолжал Туркин, – я имею в виду ковры. Начинаешь думать: боже мой, если всех овец, которых пришлось остричь, чтобы набрать шерсти для всего этого, выстроить цепочкой носом к хвосту, они, наверное, достали бы… – он сделал широкое движение рукой, – …от Паддингтона до Юстона. А здесь все как-то более по-домашнему, что ли, – он приостановился на минутку, чтобы полюбоваться скелетом, висящим на цепях, вделанных в стену. – У моего папаши был такой, – сказал он. – Он купил его на распродаже с фургона. Говорил, что чувствует себя с ним настоящим бароном.
Бедевер ускорил шаг и догнал их проводника.
– Где мы находимся? – спросил он. Проводник хохотнул; звук эхом укатился куда-то в темноту, где кто-то, по всей видимости, съел его.
– Как раз под главным биржевым комплексом, – ответил он, – на полпути между Старой Биржей и Риальто. Мы идем на пятьсот футов ниже биржевого курса. У вас нет проблем с дыханием?
– Нет, – ответил Бедевер.
Проводник пожал плечами.
– Что ж, – сказал он. – Бывает по-всякому. Нам сюда.
Он исчез в низком сводчатом проходе – что-то подобное мог бы соорудить мышонок Джерри, если бы имел доступ к взрывчатым веществам. Туркин, который был слишком занят тем, что глазел по сторонам и испускал счастливые вздохи, чтобы смотреть, куда идет, ударился головой и выругался.
– Сейчас, – сказал проводник, – мы проходим непосредственно под самим зарегистрированным офисом, так что смотрите, куда ступаете. Реальность тут может быть немного неопределенной…
Пока он говорил, пол и потолок исчезли. Когда они несколько секунд спустя вернулись на место, у Бедевера возникло странное впечатление, что все вещи сдвинулись вправо примерно на ярд.
– Так это действует, – объяснил проводник. – Это влияние основной релокационной матрицы зарегистрированного офиса.
– Ах, ну да, – сказал Бедевер, – разумеется.
Проводник ухмыльнулся, глядя на него.
– Она так и работает, – сказал он. – Поскольку, видите ли, Атлантида – это то, что можно назвать безопасной гаванью – оффшорной зоной для укрытия от налогов. Фактически, она и используется, как такая безопасная гавань.
– Черт побери!
– Вот именно. Полагаю, – сказал проводник, – у вас часто возникала мысль: что будет, если тем или иным образом все деньги в мире будут понемногу утекать и ускользать за границу, пока под рукой совсем ничего не останется. Возникала? Я так и думал. Так вот, это уже произошло. Причем давно.
– Ага.
– Фактически, – говорил проводник, – это и есть Атлантида. Видите ли, Атлантида – это прародина денег…
– Э-э, да, – сказал Бедевер, – нам об этом уже кто-то говорил.
– Это меня ничуть не удивляет, – сказал проводник. – Они очень любят об этом рассказывать, вы заметили? Берегите головы, опять начинается.
На две или три секунды все измерения ушли за покупками; Туркин взревел и произнес нечто весьма грубое. Причина была в том, что он не успел присесть, когда присело все остальное. Теперь они находились на четыре с половиной метра ниже, чем прежде.
– Зарегистрированный офис, – объяснял проводник, – это не просто оффшорный офис; он еще и постоянно перемещается. На самом деле, это блестяще. Как можно обложить тебя налогом, если ты не стоишь на месте дольше тридцати секунд?
– И действительно, – согласился Бедевер. – Но мы вроде бы уже выбрались с этого участка, поскольку…
Проводник рассмеялся.
– Никогда не скажешь наверняка, – ответил он. – Бывают дни, когда зарегистрированный офис чуть ли не преследует тебя. Ага, вот так-то лучше, теперь мы от него избавились.
Они вышли на открытое пространство, очутившись под огромным куполом; такой купол Юстиниан мог бы соорудить на Святой Софии, если бы имел достаточно смелое воображение и много денег. Высоко над ними пробивался тоненький лучик света.
– Это отдушина, – пояснил проводник. – Тут прямо под нами столько магического золота, да еще и зарегистрированный офис шныряет вокруг, как мышь в лабиринте, – при этом создается такое напряжение, что где-то оно должно найти себе выход. Это единственное место, где Атлантида открывается к дневному свету. Нам здесь нравится.
– Прошу прощения за навязчивость, – сказал Бедевер, – но кто это – «мы»?
Проводник ухмыльнулся.
– Я уж думал, вы никогда не спросите, – сказал он. – Мы – хакеры. Атлантический андеграунд, так сказать.
– Ага! – сказал Туркин. – Так вы тоже ненавидите этих ублюдков?
– Вот именно, – отвечал хакер. – Поэтому мы и решили вам помочь.
Туркин протянул мощную лапищу.
– Давай пять! – воскликнул он. – Скликай народ, пойдем покажем этим…
Хакер печально улыбнулся.
– Хорошая идея, – сказал он, – но, боюсь, совершенно непрактичная. Наоборот, нам следует как можно скорее убираться у них из-под носа.
Туркин пожал плечами.
– Так почему же тогда вы зовете себя хакерами? – спросил он.
– Частично потому, – отвечал хакер, – что мы взламываем каналы, по которым течет естественная энергия, выделяемая денежными накоплениями, откачиваем ее и превращаем в пищу. А частично потому, что когда мы ловим у себя внизу кого-нибудь из Капитанов, мы ломаем ему…