BeRück).
Помимо обеспечения безопасности, в задачи этого подразделения входило создание на завоеванной территории военной администрации. Административные задачи выполнялись полевыми комендатурами численностью от 50 до 150 человек, в чье ведение были переданы крупные районы вокруг важных городов и по несколько местных комендатур. Персонал состоял в основном из пожилых офицеров запаса и солдат, не годных для службы на фронте210. Таким образом, можно предположить, что уже с момента назначения Сольмса в полевую комендатуру его готовили для работы в военной администрации – вероятно, это и было истинной причиной его перевода. Какую конкретно задачу перед ним ставили, из имеющихся в нашем распоряжении источников заключить невозможно. Подразделение Сольмса дислоцировалось в Пскове, где размещались штабы командования группы армий «Север». Отсюда он реализовывал свои инициативы, возглавив группу «офицеров-сборщиков», или «хранителей»211. В сентябре, как уже упоминалось, он открыл музей, выполняя так называемые задачи по сохранению предметов во дворцах за линией фронта: в псковских Поганкиных палатах создал центральное хранилище художественных ценностей для всего региона. Под его командованием был сформирован небольшой штат, специалисты которого занимались инвентаризацией, экспонированием, фотографированием и, наконец, вывозом художественных ценностей212.
В этом штате, предположительно, в течение всего периода его существования работал художник и реставратор Аксель Шпонхольц. Родом из Прибалтики, он говорил по-русски и служил переводчиком. Не имея военной подготовки, в чине капитана он в сентябре 1940 года занимал должность зондерфюрера (К)213 при командовании 18‐й армии, а в июне 1942 года – уже в группе армий «Север». По словам Эссера, тогда же Шпонхольц входил в группу «офицеров-сборщиков». Военные документы подтверждают его присутствие в штате Верховного командования группы армий «Север» только с августа 1942 года. В Пскове он номинально отвечал за реставрацию икон. Его имя фигурирует в источниках в разное время, и это косвенно указывает на то, что он был постоянным спутником и переводчиком Сольмса214.
На протяжении длительного времени в рабочую группу, вероятно, входил и фотограф Ойген Финк. До призыва на военную службу он работал в Прусском научно-исследовательском институте истории искусств в Марбурге и участвовал в фотографических экспедициях по Франции. Сольмс, возможно, знал его по тем временам, когда сам был в Марбурге. В Псковской области Финк служил фотографом в роте пропаганды, откуда и перешел в штаб Сольмса215. Его работа заключалась в том, чтобы фотографировать «изъятые и сохраняемые» предметы. Случайно сохранилась небольшая часть – около 300 – этих фотографий; сейчас они находятся в фотоархиве Центра документации по истории искусств в Марбурге, куда их, предположительно, передал сам Финк.
Вначале к Сольмсу в качестве ассистента прикомандировали искусствоведа Хельмута Перзеке. Он родился в Берлине в 1908 году, изучал теологию, историю и историю искусств, получил докторскую степень во Фрайбурге в 1935 году216. Стажировку проходил в музее Тауло в Киле, но в 1940 году его призвали на военную службу и отправили на фронт в Бельгию. По семейному преданию, он был одним из тех солдат, которые участвовали в демонтаже и вывозе Янтарной комнаты осенью 1941 года. Однако документы, относящиеся к его военной биографии, это не подтверждают, но в принципе такое не исключено, потому что в его солдатской книжке есть запись, свидетельствующая о том, что в это время он служил в 18‐й и 11‐й армиях217. Карл-Хайнц Эссер упомянул его среди подчиненных уполномоченного по охране произведений искусства группы армий «Север» в донесении от июня 1942 года218 – следовательно, не позднее весны или начала лета 1942 года он находился в Пскове при штабе группы армий. По личным военным документам Перзеке участие его в работе службы охраны произведений искусства прослеживается лишь с ноября 1942 года219. Согласно девниковым записям, он оставался в ней до начала мая 1943 года220. Потом его начальник Сольмс, уступив желанию Перзеке, разрешил ему вернуться в прежнюю часть при 58‐й пехотной дивизии; в его переводе наряду с желанием стать офицером, похоже, свою роль сыграло и более высокое жалованье. В 1944 году в бою на реке Нарве Перзеке пропал без вести – либо погиб, либо попал в плен и вскоре умер221. В дневнике он кратко описывает свою деятельность в рабочей группе222, в которой, помимо основных обязанностей, он организовывал небольшие выставки солдатского творчества и занимался устройством и содержанием воинских кладбищ.
Предположительно, в марте 1943 года на замену Перзеке в рабочую группу командировали другого искусствоведа – лейтенанта Кристиана Гюнделя, родившегося в Берлине в 1903 году223. Он находился в группе до 25 марта 1944 года, после чего был переведен в резерв фюрера: к этой категории относились офицеры, которые временно оставались без должности и, получая полное денежное довольствие, должны были в предписанном месте службы ожидать нового назначения. Чем дольше длилась война, тем чаще перевод в резерв фюрера использовался как способ отправить во временную отставку старших офицеров, которые считались политически неблагонадежными или не справляющимися с военными задачами. О Гюнделе ни того, ни другого сказать было нельзя. Он последовал за Сольмсом, воспользовавшимся произведенными заменами в командовании группы армий «Север» и добившимся перевода на должность начальника армейских музеев; раньше Гюндель по поручению Сольмса организовал в Бреслау [ныне Вроцлав] выставку «Плуг и меч на Севере России» – для него это было нетрудно, так как до призыва в армию он работал в Городском художественном музее в Бреслау. После 1945 года Гюндель стал куратором Епархиального музея в Майнце.
С июля 1942 года в рабочей группе числился пять с лишним недель искусствовед Вернер Кёрте, причем не по своей воле – 1 июля он записал в дневнике: «К сожалению, командирован в группу охраны произведений искусства в Плескау»224. В Пскове Кёрте отвечал, помимо прочего, за инвентаризацию икон, незадолго до этого привезенных туда из Новгорода.
Кёрте родился в Базеле в 1905 году. Он изучал историю искусств, археологию, историю и философию, в 1929 году получил докторскую степень в Лейпцигском университете225. Затем работал в Институте искусствознания Общества кайзера Вильгельма (Bibliotheca Hertziana) в Риме, защитил вторую диссертацию во Фрайбурге, что дало ему право занять профессорскую должность, и в 1939 году он стал профессором истории искусств в Инсбрукском университете. Кёрте был убежденным сторонником национал-социализма, рано вступил в СА. В нацистских убеждениях его поддерживал во время пребывания во Фрайбурге профессор истории искусств Курт Баух, собравший вокруг себя тесный круг молодых ученых-единомышленников, сплочению которых в 1939 году послужила серия «военных общих писем»226. Среди тех, кто хотел посвятить себя борьбе за новую европейскую культуру, в которой должен преобладать германский элемент, был, кроме Вернера Кёрте, и упомянутый выше Хельмут Перзеке.
После призыва в армию в 1939 году Кёрте служил в артиллерийском полку, сначала во Франции, затем в Советском Союзе. 1 ноября 1941 года он был произведен в обер-лейтенанты. Командуя отрядом береговой охраны в Петергофе, он из профессионального интереса занимался историей царских дворцов, проводил для вышестоящих офицеров экскурсии по дворцовому комплексу и в личных письмах отмечал, как тот все больше разрушается. Наконец Сольмс затребовал его в свою рабочую группу «офицеров-сборщиков». В ней Кёрте пробыл до 3 августа 1942 года, после чего вернулся в свою часть – и почувствовал облегчение, о чем писал 6 августа жене, разделявшей его идеологические убеждения:
Дорогая Элизабет! Мы сейчас в дороге – слава богу, потихоньку возвращаемся в свою часть, по которой я уже давно тоскую, потому что этим лентяйским существованием я уже сыт по горло, хотя пару недель это и было интересно. Обратный путь я проделываю на автомобиле графа, и ведет он меня через прекрасную летнюю страну: завтра – к роскошнейшему и богатейшему барочному дворцу царя, построенному итальянцем Растрелли, потом к классицистскому дворцу по соседству, где в саду стоят античные статуи, которым я должен дать экспертную оценку. Числа 10-го, надеюсь, буду снова в своем блиндаже и надеюсь застать там всех еще живыми227.
В письме к боннскому искусствоведу профессору Альфреду Штанге – тоже убежденному национал-социалисту – Кёрте еще в марте 1942 года так объяснял свой выбор в пользу службы на фронте:
Тем, что осенью мне предложили поступить в распоряжение Восточного министерства Розенберга, наверняка я обязан Вашей рекомендации, поэтому, наверное, мне следует объяснить Вам, почему я отверг это предложение. Я по своей природе такой человек, что мое место на передовой, и я хочу остаться на фронте, тем более что в 1933 году я опоздал. И вот я и нахожусь здесь на самом переднем крае и отвечаю за определенный участок великого европейского фронта – это такое радостное чувство, лишиться которого вновь мне бы не хотелось. Поэтому мне легко было устоять перед искушением принять командировку во все эти бесчисленные комиссии по охране произведений искусства, которые растут как грибы после дождя и собирают вокруг себя всяких сомнительных личностей