— Дайте сообразить, — сказал Клинг. — Она появлялась в клубе, а затем уходила на встречу с ним. Правильно?
— Да.
— Это была обычная процедура? Это происходило каждый раз, когда она приходила в клуб?
— Почти каждый раз. Изредка она оставалась в клубе до закрытия.
— Она встречалась с ним в этом районе?
— Нет, не думаю. Однажды я провожала ее до линии Е1.
— Когда она обычно уходила из клуба?
— Между 10 и 10:30.
— И шла до Е1, верно? И вы считаете, что там она садилась на поезд и ехала на встречу с ним.
— Я знаю, что она ездила на встречу с ним. В тот вечер, когда я пошла с ней, она мне сказала, что едет в центр и встретится там с ним.
— В какое место в центре?
— Джинни не сказала.
— Как он выглядел, этот парень?
— Она не сказала.
— Она никогда его не описывала?
— Только говорила, что это самый красивый мужчина в мире. Слушайте, а кто вообще описывает свою любовь? Может быть, Шекспир. И все.
— Шекспир и семнадцатилетние, — сказал Клинг. — Семнадцатилетние кричат о своей любви на всех углах.
— Да, — мягко сказала Клер. — Кричат.
— Но не Джинни Пейдж. Черт возьми, почему не она?
— Не знаю. — Клер задумалась. — Этот грабитель, который ее убил…
— Да?
— В полиции не считают, что это был парень, с которым она встречалась?
— Первый раз человек, связанный с полицией, что-то слышит о ее личной жизни, — сказал Клинг.
— Ох. В общем, он не производил такого впечатления. Он казался мягким. То есть, когда Джинни говорила о нем, производил впечатление мягкого человека.
— Но его имя она не называла?
— Никогда. Мне жаль.
Клинг встал:
— Мне лучше уйти. Кажется, я чувствую запах обеда.
— Скоро вернется отец, — сказала Клер. — Мама-то умерла. И я что-нибудь готовлю, когда возвращаюсь после учебы.
— Каждый вечер? — спросил Клинг.
— Что? Извините…
Берт засомневался, нужно ли настаивать. Она не поняла, и он вполне мог пожать плечами и забыть о своем вопросе. Но он решил продолжить:
— Я спросил: «Каждый вечер?»
— Что — каждый вечер?
Клер определенно не хотела облегчить ему задачу.
— Вы готовите ужин каждый вечер? Или иногда у вас бывает свободное время?
— О, у меня бывают свободные вечера, — сказала Клер.
— Может, однажды вы захотите где-нибудь пообедать?
— Вы имеете в виду с вами?
— Ну да. Да, именно это я имел в виду.
Клер Таунсенд посмотрела на него долгим строгим взглядом. Наконец она сказала:
— Нет, не думаю. Простите. Спасибо, но я бы не смогла.
— Что ж… гм… — Совершенно неожиданно Клинг почувствовал себя круглым дураком. — Я… гм… тогда я, пожалуй, пойду. Спасибо за коньяк. Очень приятный напиток.
— Да, — сказала Клер, и он вспомнил, как девушка говорила о людях, которые были там и которых там не было, и точно понял, что она имела в виду, поскольку сама здесь отсутствовала, так как была где-то далеко, и ему хотелось бы узнать, где именно. Он внезапно почувствовал безнадежное, но сильное желание узнать, где она была, и, как ни странно, ему хотелось быть там с ней.
— До свидания, — попрощался он.
Клер улыбнулась в ответ и закрыла за ним дверь.
Бросив в щель телефонного автомата десять центов, он услышал голос Питера Белла.
Голос был сонным.
— Не разбудил? — спросил Клинг.
— Разбудил, — ответил Белл, — но все нормально. В чем дело, Берт?
— Молли дома?
— Молли? Нет. Она вышла купить пару вещей. А что?
— Я… она просила меня навести справки.
— Вот как?
— Да. Сегодня я был в клубе «Темп», а потом говорил с некоей Клер Таунсенд. Приятная девушка.
— И что ты обнаружил, Берт?
— Что Джинни регулярно встречалась с одним парнем.
— С кем?
— Это все, что я выяснил. Мисс Таунсенд не знает. Джинни никогда не называла какое-нибудь имя тебе или Молли?
— Нет, ничего не могу вспомнить.
— Очень плохо. Зная имя, я мог бы продолжить. Пусть даже только имя, без фамилии. С этим можно было бы работать.
— Нет, — сказал Белл. — Извини, но… — Он замолчал, и на линии повисла тягостная тишина. Потом он сказал: — О боже!
— В чем дело?
— Она называла, Берт. Она действительно называла имя. О господи!
— Кого? Когда это было?
— Однажды мы разговаривали. У нее было хорошее настроение, и она мне сказала, Берт, она назвала мне имя парня, с которым встречалась.
— Какое это было имя?
— Клиффорд! Боже правый, Берт! Его зовут Клиффорд!
Глава 11
Первого реального подозреваемого в убийстве, которое, как полагали, совершил грабитель, привел Роджер Хевилланд.
Этим подозреваемым был молодой человек по имени Сиксто Фангес, парнишка-пуэрториканец, проживавший в городе немногим более двух лет. Сиксто было двадцать лет, до недавнего времени он входил в уличную шайку, известную под названием «Смерчи». Он больше не принимал участия в деятельности шайки, поскольку предпочел жениться. Его жена Анджелита была беременна.
Как утверждалось, Сиксто избил одну проститутку и украл из ее сумочки тридцать два доллара. Потерпевшая была одной из самых известных жриц любви, действовавших на территории участка, и на самом деле довольно часто ложилась в постель с членами легиона, носящего синюю форму. Некоторые из этих полицейских даже платили ей за привилегию побыть в ее обществе.
При обычных обстоятельствах, несмотря на то что девушка точно указала на Сиксто Фангеса, Хевилланд мог бы забыть обо всем этом, получив некоторое предложение. Известно, что обвинения в нападении исчезали из памяти многих полицейских, когда их обменивали на нужную сумму денег.
Однако случилось так, что как раз в то утро, когда Сиксто доставили в комнату детективного отдела, газеты широко осветили похороны Джинни Пейдж, задержанные из-за вскрытия и всестороннего исследования тела. Газеты также давили на полицию, требуя что-то сделать с этим безумным грабителем, и, возможно, этим объяснялся чрезвычайный энтузиазм Хевилланда.
Он зарегистрировал смущенного и перепуганного Сиксто, рявкнул: «Следуй за мной!» — и привел его в помещение, на двери которого было вежливо обозначено: «Комната для допросов». Зайдя в эту комнату, Хевилланд запер дверь и спокойно закурил. Сиксто наблюдал за ним. Хевилланд был крупным мужчиной, который, по его собственным словам, «никому не позволял себя одурачить». Однажды он попытался прекратить уличную драку и получил переломы руки в четырех местах. Поскольку сломанные кости с самого начала установили неправильно и их приходилось ломать и выправлять заново, процесс лечения был мучительным. Пока Хевилланд поправлялся, у него было много времени для размышлений. В основном он думал о том, как быть хорошим копом. Он также думал о выживании. И сформировал свою философию.
Сиксто даже не подозревал о мыслительном процессе, который привел к формированию кредо Хевилланда. Зато он знал, что Хевилланд был копом, которого по всей округе ненавидели и боялись больше других. Сиксто наблюдал за полицейским с интересом, чувствуя, как тонкая пленка пота образуется над его тонкой верхней губой. Он не отводил глаз от рук Хевилланда.
— Кажется, у тебя возникли небольшие проблемы, а, Сиксто? — поинтересовался Хевилланд.
Сиксто кивнул, часто мигая, и облизнул губы.
— Зачем же ты избил Кармен? — спросил Хевилланд.
Он привалился к столу и не спеша выдохнул струю дыма. Сиксто, худой, напоминающий птицу парень, вытер костлявые руки о грубую материю брюк. Кармен — это была та самая проститутка, которую, как утверждалось, он ограбил. Ему было известно, что она водила дружбу со многими копами. О ее отношениях с Хевилландом он ничего не знал и расчетливо молчал.
— Что скажешь? — спросил Хевилланд необычно тихим и ласковым голосом. — Так зачем же ты избил такую привлекательную девушку, как Кармен?
Сиксто хранил молчание.
— Тебе нужна была женщина, да, Сиксто?
— Я женат, — строго, официальным тоном произнес Сиксто.
— Искал развлечений, Сиксто?
— Нет, я женат и не хожу к проституткам, — ответил Сиксто.
— Что же тогда ты делал с Кармен?
— Она должна мне деньги, — объяснил Сиксто. — Я пришел их получить.
— Ты одолжил ей денег, Сиксто, я правильно понял?
— Si, — сказал Сиксто.
— Сколько?
— Около сорока долларов.
— И ты пришел к ней и попытался их получить, так?
— Si. Это мои деньги. Я одолжил ей три или четыре месяца назад.
— Зачем они ей были нужны, Сиксто?
— Черт, она же наркоманка. Вы не знали?
— Что-то слышал, — сказал Хевилланд, ласково улыбаясь. — Значит, ей нужна была доза, и она пришла за деньгами к тебе, верно, Сиксто?
— Она не приходила ко мне. Я сидел в баре, и она пожаловалась, что на мели, тогда я дал ей сорок баксов. Это все. Поэтому теперь я пришел их получить. А она стала рассказывать о трудных временах.
— О какого рода трудных временах?
— Она сказала, что бизнес идет плохо, к ней приезжает очень мало клиентов из центра города и все в таком духе. Поэтому я сказал, что меня не волнует ее бизнес. Я просто хочу получить обратно мои сорок долларов. Я женат. Скоро у меня родится ребенок. Я не могу слоняться вокруг и одалживать деньги шлюхам.
— Ты работаешь, Сиксто?
— Si. Я работаю в ресторане в центре города.
— Как вышло, что именно сейчас тебе так понадобились эти сорок баксов?
— Я же сказал. Жена беременна. Доктор присылает мне счета, господи.
— А почему же ты ударил Кармен?
— Потому что я ей сказал, что не буду выпрашивать деньги у шлюхи. И потребовал мои деньги. Тогда она сказала, что моя Анджелита тоже шлюха! Господи, мужик, это же моя жена, Анджелита! Она чиста, как Дева Мария. Поэтому я ударил эту проститутку в зубы. Вот что произошло.
— А потом ты проверил ее сумочку, да, Сиксто?
— Только чтобы забрать мои сорок долларов.
— И ты взял тридцать два, правильно?