– А в чем дело? – все еще улыбаясь, недоуменно спросил Мак-Кей. – Полиция по ошибке арестовала не тех, вот и все. Никто из наших не ехал в Гейлсберг.
– Гейлсберг в двадцати пяти милях от Девенпорта, – объяснил Паркер. – Сдается мне, они схватили Томми с девчонкой.
– Думаю, ты прав, – поддержал его Деверс, стоявший с газетой в руках около кровати, – и они нашли «фольксваген».
– Тогда почему же говорят о Гейлсберге? – не унимался Мак-Кей. – Томми выехал из Иллинойса, его путь лежал в Айову.
– Мы провернули дело в Иллинойсе, – объяснил Деверс. – Иллинойская полиция и делает заявления для прессы. – Он похлопал по газете. – Здесь сообщается очень много верных сведений, так что они могли вычислить город. Вполне вероятно, что Гейлсберг – город, из которого поступило сообщение.
– Сейчас посмотрим, о чем сообщат в новостях, – ответил Паркер. На экране телевизора бомбардировщики наконец благополучно приземлились на своей базе. Началась реклама.
Деверс с газетой в руках подошел ближе, и вся троица с нетерпением уставилась на телеэкран. Долгих три минуты продолжалась реклама, а потом программа студии, ведущей трансляцию; наконец начались новости; первые два сюжета касались международных дел, а потом шла информация относительно местных проблем Нэшвилла. Но четвертый репортаж был посвящен ограблению и поимке преступников.
«Двое подозреваемых, – сообщил комментатор, – в дерзком похищении произведений искусства, совершенном прошлой ночью в штате Иллинойс, задержаны сегодня около полудня в Девенпорте, штата Айова...»
– Черт возьми! – выругался Деверс.
«...Их переправили в столицу штата Иллинойс, Спрингфилд».
На экране появился «фольксваген», окруженный полицейскими и детективами в штатском.
Голос комментатора продолжал:
«Предполагают, что подозрительная машина использовалась для перевозки по крайней мере части из украденных картин в количестве двадцати одной единицы общей стоимостью почти в три четверти миллиона долларов. Машину подвергнут тщательному осмотру для сбора доказательств, которые, вероятно, приведут к захвату остальной банды и обнаружению украденных произведений искусства. Полиция сообщает, что подозреваемые, двадцатичетырехлетний Томас Кларк Карпентер и Ноэл Кей Брассел, двадцати одного года, отрицают свое участие в ограблении, но их опознали полицейские штата Иллинойс Роберт Джарвис и Флойд Мак-Эндрюс, которые на непродолжительное время были захвачены бандитами во время ночного ограбления».
– Бьюсь об заклад, Томми пожалеет, что дал пинок под зад тому полицейскому, – сказал Мак-Кей.
Репортаж о ночном ограблении закончился, и комментатор перешел к другим сообщениям.
– На них можно рассчитывать? – спросил Деверс Мак-Кея.
– На Томми? – Мак-Кея, казалось, удивил вопрос. – На все сто процентов, – ответил он. – Томми ни в чем не признается и не заложит нас.
– А как насчет девчонки? – спросил Паркер, выключив телевизор.
– Я ее не знаю, – пожал плечами Мак-Кей. – Но Томми ей доверяет, так о чем беспокоиться?
– Навидался я на своем веку мужиков, которые доверяли бабам, – возразил Деверс.
– А что ей известно? – спросил Мак-Кей. Он старался не показывать своего волнения.
– Все, что известно Томми, – ответил Деверс.
– Ей известны наши имена и лица, – сказал Паркер, – но она не знает, где нас искать. Она знает, в каком городе мы встретились, она знает, что нам должен заплатить за украденное торговец картинами.
– А имя Гриффита ей известно? – спросил Деверс.
– Не уверен, – ответил, нахмурившись, Мак-Кей. – При ней никто не говорил о нем, но его знает Томми. Не упоминал ли он при ней его имени? Зачем? И неужели она его запомнила?
– Уезжаем немедленно, – прервал его Паркер. – Завтра утром явимся к Гриффиту. Мы выполнили свою часть нашего соглашения. Отдадим ему картины и заберем в банке наши деньги. Ноэл – серьезная девушка, если даже она и расколется, то не раньше, чем через день-два. У нас хватит времени смыться, надо поторапливаться.
– Черт возьми, я рассчитывал на Томми, – вздохнул Мак-Кей. – Как его угораздило попасться?
Паркер уже успел натянуть ботинки, и сейчас он застегивал рубашку.
– Поехали, – поторопил он своих товарищей.
Глава 3
Запах росы щекотал ноздри чистотой и свежестью раннего утра. Над вершинами деревьев поднимался оранжевый круг солнца, а на зелени лужайки, протянувшейся от бамбуковой изгороди к внутреннему дворику, весело чирикали птички. Шум разбитого окна резко прозвучал в утренней тишине и затих, не вызвав ответного эха.
Паркер бросил камень в траву и, просунув в образовавшуюся дыру руку, поднял задвижку раздвижных дверей. За его спиной Мак-Кей с Деверсом напряженно оглядывались по сторонам, но поблизости не было соседей, которых мог бы привлечь шум разбитого стекла, а в половине восьмого утра маловероятно появление перед домом почтальона или посыльного.
Они позвонили Гриффиту около часа назад, с окраины города, но никто не ответил. Приехав к нему, они обнаружили в гараже машину, но никто не отвечал им, хотя они звонили в дверь и стучали в окна. Тогда они решили пробраться в дом, чтобы выяснить обстановку. Смылся ли Гриффит по какой-то причине или спрятался?
Осколки стекла захрустели под ногами Паркера, когда он вошел в полутемную комнату. В доме было темно и тихо, они не слышали ни звука, кроме шума своих шагов.
– Если этот сукин сын смылся от нас... – с угрозой в голосе произнес Мак-Кей, вошедший в комнату следом за Паркером.
– Мы влипли, – закончил Деверс.
– Зачем ему убегать от нас, не получив картин? – резонно возразил Паркер.
– А что, если он все-таки так и сделал? – Мак-Кей говорил почти шепотом, но голос у него был злой.
– У нас нет другого покупателя, – с горечью сказал Деверс.
– Успеем поволноваться, когда все выясним, – ответил Паркер.
Он направился к двери в противоположном конце комнаты, Мак-Кей с Деверсом последовали за ним.
Гриффита они нашли в ванне, в ванной комнате на втором этаже, рядом с хозяйской спальней. Вода в ванне остыла и была темно-красного цвета. Нижнюю половину лица Гриффита покрывала вода, а верхняя половина была белой, как алебастр. Глаза закрыты, а клочки волос будто приклеены к черепу.
Сгрудившись в маленькой комнате, все трое внимательно рассматривали его.
– Проклятье! – первым нарушил молчание Мак-Кей. – Вот сукин сын.
Деверс, подойдя к ванне, нагнулся и поднял из воды руку Гриффита. Из рваных кусков кожи на запястье, окруженных мелкими, неуверенными порезами, стекала кораллового цвета вода, но крови не было.
– Зачем он сделал это? – скорее растерянно, чем зло, спросил он. – Что на него накатило?
– Вот что, – ответил Паркер, указав на свернутую газету, лежавшую на туалетном шкафчике.
– Ты прав, – согласился Мак-Кей, взяв газету, – вот она. – Он протянул газету Паркеру.
Это была не та газета, которую они читали в мотеле, но резюме, обведенное жирной рамкой, содержало те же самые сведения: часть банды арестована, нашли машину, которая перевозила по крайней мере часть украденных картин. Упоминался Гейлсберг. Это была та же самая, содержавшая множество неточностей история, что они прочитали в другой газете, в Нэшвилле; очевидно, состряпанная на скорую руку информация для дневных выпусков газет: на проверку фактов и на более полное освещение событий уже не хватило времени.
Паркер с Деверсом вместе читали газету.
– Он решил, что все провалилось, – сказал Деверс.
– Черт возьми, почему он не дождался нас? – прорычал Мак-Кей, с каждой секундой все более свирепевший; он смотрел на тело с таким видом, будто готов был утопить его в ванне.
– У него, должно быть, возникли затруднения с наличными, – объяснил Паркер. – Мы на самом деле загнали его в угол, когда потребовали, чтобы он открыл счет в банке на наше имя.
– Это еще не повод для самоубийства, – угрюмо проворчал Мак-Кей.
– Будем искать, – заявил Паркер.
– Что искать? – удивленно подняв брови, спросил Мак-Кей.
– Многое. Записку, если ему вздумалось оставить записку с нашими именами. Какой-нибудь намек на имя его покупателя.
– Если он у него был, – заметил Деверс.
– Если он переживал такой кризис с наличными, то заранее разработал план, кому продать картины. Хотя бы часть их, – объяснил Паркер.
– А как быть с банковскими книжками? – спросил Мак-Кей. – Ведь они у нас.
– Ничего не выйдет, – ответил Паркер.
– Давайте выйдем отсюда, – предложил Деверс.
Они перешли в спальню, и Деверс включил свет.
– Почему не выйдет? – упрямо возразил Мак-Кей. – Я ловко подделываю подписи. Могу прекрасно расписаться за Леона Гриффита до того, как банк закроют на обеденный перерыв. Пойду туда с удостоверением личности Гриффита.
– Он открыл счет всего три дня назад, – терпеливо объяснил Паркер.
– Представь себе: приходит человек с пятьюдесятью тысячами наличными, чтобы открыть сберегательные счета, – конечно, на него в банке обратили внимание. Его вспомнят три дня спустя. Ты совершенно не похож на Гриффита.
– Такие деньги, – жалобно сказал Мак-Кей, – пошли кошке под хвост.
– И все наши труды – тоже, – подытожил Деверс. – Если только не выясним, кто его покупатель.
– И побыстрее, – добавил Паркер. – Не хочу находиться здесь ни одной лишней минуты.
– Я начну со спальни, – предложил Деверс. Они поделили между собой весь дом на участки и следующий час тщательно обыскивали все уголки. Не нашли ни записки, ни малейшего намека на покупателя – если, конечно, у Гриффита был на примете покупатель. Они обыскали все комнаты: кабинет, спальню, – нигде ничего, но упрямо продолжали поиски. За окном уже разгорелся день, вскоре они перестали включать свет, входя в очередную комнату.
Паркер с Мак-Кеем сошлись в холле. У обоих пальцы почернели от пыли, а Мак-Кей выглядел еще более раздраженным, чем час назад.
– Ничего, – сказал он, – не знаю, где еще искать?