«Это ж нашей классной фамилия! – вяло удивилась Ася и достала книжку из шкафа. – Родственница, что ли?»
Название не предвещало ничего интересного: «Феноменологический и герменевтический подходы при анализе летописей XIV века». Ася уже собиралась сунуть книжку на место, как услышала голос классной:
– Моя первая монография… Да и последняя, если честно.
– Это вы написали? – не поверила Ася.
Ольга Егоровна была слишком живая для всех этих тяжелых слов.
– Я же ученым была! – рассмеялась историчка. – Целых пять лет. Диссертацию писала… Чаю хочешь?
За чаем Ольга Егоровна красиво и увлеченно рассказывала, чем она занималась сразу по окончании истфака.
– Понимаешь, все эти летописи, они не сами собой писались! Их кто-то писал. Живые люди, со своими проблемами, своими симпатиями и антипатиями. И это все отражается на летописи! А есть еще переписчики! Тоже со своими тараканами. Кто-то смягчает исходный текст, кто-то усиливает… А ведь были и просто раздолбаи, которые слова пропускали, коверкали…
Ася прямо заслушалась.
– Круто! – сказала она совершенно искренне. – А почему вы диссертацию не дописали?
– Да я дописала, – вздохнула учительница. – И вдруг поняла, что я теперь буду до конца жизни в бумажках ковыряться… А мне хотелось с живыми людьми. С вами. Пошла в школу.
Ася рассматривала Ольгу Егоровну с изумлением. Ей всегда казалось, что в учителя идут от безысходности, потому что на нормальную работу не устроились. Учительница перехватила ее взгляд и снова рассмеялась:
– Мне нравится, честно! Вы такие классные! Энергия прет! Вы лучше нас. Я вам прямо завидую. Ты пей чай, а то твоя мама уже скоро придет.
Ася помрачнела и буркнула:
– Ага, завидуете… Мне особенно…
– Тебе особенно. – Ольга Егоровна стала серьезной. – У тебя будет ребеночек. А у меня… От меня даже муж ушел, когда узнал, что я родить не смогу. К женщине, которая в итоге ему троих родила.
– Вот сволочь! – не сдержалась Ася. – Женщина эта.
– Почему сволочь? – пожала плечами учительница. – Просто у нас с бывшим мужем не сложилось, а у них сложилось.
Ася поняла, что вообще ничего не знает о своей историчке. Ольга Егоровна сегодня порвала кучу шаблонов. Асе вдруг захотелось поделиться с ней своим секретом, рассказать про риск Дауна у ее ребенка, про аборт, который ей собираются сотворить, не спрашивая согласия, – но тут раздался звонок домофона.
– А вот и мама! – сказала учительница и пошла открывать.
«Наверное, маму можно понять», – подумала Ася.
У нее горела щека. Было не очень больно, просто странно. И слезы текли. Сами.
Мама влепила ей пощечину, схватила за руку и потащила, а Ася начала упираться. Она хотела объяснить, что там, в комнате, остался ее телефон, а без него она не хочет уходить, но говорить не могла. Пыталась, но то всхлипывала, то мычала. А мама с настойчивостью танка волокла ее. Асины ноги начали проскальзывать, и она приложилась виском об косяк.
– Стоп! – сказала Ольга Егоровна.
То есть она давно что-то говорила, но вот это «стоп» наконец-то ворвалось и в Асино сознание. Классная отцепила маму и увела ее на кухню.
Ася сползла на пол и разрыдалась. Она свернулась клубочком на полу и подумала, что самый лучший выход – пойти на аборт и там умереть. Нет ребенка – нет проблем. Нет мамы – нет проблем… Как это ужасно, оказывается, когда совсем нет мамы…
Хлопнула входная дверь. Классная подошла к Асе:
– Давай вставай аккуратненько, я тебя переложу на диван.
Ася мотнула головой и всхлипнула.
– Мама уехала. Я ей сказала, что ты сегодня у меня переночуешь. Ей надо остыть. Все-таки она тебя несколько часов искала. Ты бы хоть сообщение отправила, что жива. За тебя же все переживают, в твоем положении…
Ася всхлипнула еще громче.
– Я не хочу аборт, – прошептала она.
– Что? – оторопела классная.
– Я не хочу на аборт, – взвыла Ася.
А дальше сбивчиво, захлебываясь словами, начала рассказывать, что есть риск синдрома Дауна, но это вероятность, а они говорят, что обязательно, а она боится…
– Ася, Асенька, девочка моя, – классная разревелась вместе с ней, – давай ты поспи. А мы что-нибудь придумаем. Утром мы что-нибудь придумаем…
Так Ася и заснула на диване под причитания Ольги Егоровны.
А утром проснулась оттого, что ей под нос подсунули чашку с кофе.
– Я тебе только понюхать. Пить не дам.
– Вам надо в школу? – спросила Ася.
– Я уже сходила. Провела четыре урока и вернулась. Вставай и поехали. Хочу тебя кое с кем познакомить.
Гриша и не помнил, когда отец в последний раз приходил к нему в школу. Наверное, никогда. Все родительские собрания были маминой заботой.
А тут вдруг пришел. Более того, заявился посреди урока.
– Прошу прощения, – сказал он, улыбаясь своей фирменной улыбкой, – я папа Григория Занина. Он мне срочно нужен.
Гриша в очередной раз увидел, как папина харизма действует на женщин. Математичка, дама глубоко за пятьдесят, разрумянилась, принялась бессмысленно трогать свои очки и смогла произнести только:
– Конечно-конечно!
В коридоре папа улыбаться перестал.
– Ты должен поговорить с Асей! – сообщил он.
– Не собираюсь я… – взъерепенился было Гриша, но отец перебил.
– Я у тебя ничего не спрашивал, – сказал он очень тихо и внятно.
У Гриши моментально пересохло горло.
Это была вторая сторона папиной харизмы. Он умел без всякого крика и скандала довести человека до инфаркта или нервного срыва.
– Вот адрес ее классной, – продолжил Богдан Семенович немного более человеческим голосом и протянул записку. – Ася сейчас там. Объясни этой… девушке, что откладывать дальше опасно. Чем раньше она решится, тем лучше. Скажи, что это твое решение тоже, ты тоже берешь на себя ответственность за него…
К Грише вернулась способность говорить.
– Какая ответственность? – спросил он. – На что решится?
– На аборт, – вздохнул папа. – У вашего будущего ребенка повышенный риск синдрома Дауна. И ты… папаша… единственный в семье, кто этого не знает…
Он вдруг ссутулился, опустил голову и попросил:
– Сделай это. Асе очень трудно, ей нужна опора… Ей нужно с кем-то поделиться этой ношей. Потом, когда все кончится, можешь ее бросить, но сейчас… Сделай хоть один мужской поступок во всей этой истории.
Гриша вдруг осознал, что он смотрит на отца – огромного и грозного! – сверху вниз. И папа не только взрослый, но и очень уставший. Наверное, поэтому он коротко кивнул.
Подходя к дому Асиной классной, Гриша репетировал про себя речь. Она получалась тупой и пафосной. Все эти «ответственности» и «важные решения» вызывали только раздражение. Шуточки типа «Да не парься, я тебе потом нового сделаю!» тоже не подходили. Гриша постарался представить себе, как бы в этой ситуации поступил отец. Наверное, просто включил харизму, улыбнулся и сказал: «Пошли со мной! И ничего не бойся!»
На мгновение Гришу кольнула зависть, но тут же ехидный внутренний голос спросил: «Так почему папочка не включил свою харизму? Почему не увел Асю? Почему тебя послал?»
Зависть отступила, но по-прежнему не хотелось никуда идти и никого уговаривать. Гриша даже шаг замедлил перед нужным домом.
И это его спасло: он издалека увидел, как Ася с историчкой выходят из подъезда. Гриша торопливо спрятался за беседкой и оттуда наблюдал, как Ася и учительница идут вдоль фасада – к счастью, в противоположную от него сторону. Он понимал, что при желании догонит, остановит… но подленькая радость внутри говорила: «Вот и супер! Скажешь, что не застал их дома! Причем правду же скажешь!»
Когда Ася с классной скрылись за углом, Гриша зачем-то подошел к домофону, набрал номер квартиры, написанный на листочке, и долго слушал гудки…
В нос ударил знакомый запах тушеной капусты. Интересно, так пахнет во всех детских садах мира?
Ольга Егоровна расписалась на входе и махнула Асе рукой. Мол, иди за мной.
– Мы как раз вовремя пришли, дети поспали, сейчас можно будет с ними поиграть.
– Какие дети? – спросила Ася. – Может, уже расскажете?
– Сейчас все увидишь! – сказала классная.
И Ася зашла в группу. Детки были смешные. Сонные и лохматые.
Ася неважно помнила свой детский сад, но какое же счастье было на выпускном! Как они гордились, что теперь пойдут в школу! И с каким бы удовольствием она сейчас поменялась с этими малявками местами!
– Это моя подруга Светлана, – представила Ольга Егоровна воспитательницу, – а это моя ученица. Я бы хотела, чтобы она познакомилась с твоей Феей.
– Познакомиться – это мы всегда, познакомиться – это нам только давай, – улыбнулась воспитательница.
А из спальни в этот момент вышла заспанная девчонка. При виде воспитательницы она просияла.
– Ма! – громко сказала она.
– Это ее дочка, – пояснила Асе классная. – Светлана вообще, как и я, учитель истории, но ребенка с таким диагнозом в сад не брали, пришлось немножко поменять специальность.
– Каким диагнозом? – спросила Ася.
И только тут сообразила, зачем ее сюда привели.
Фея мало чем отличалась от обычных детей. Уже потом Ольга Егоровна объяснила, что настоящее отставание от сверстников начнется в школе, а сейчас Фея просто говорит хуже, чем большинство. Но даже не хуже всех в группе.
– Вы мне ее показали, чтоб я рожала? – спросила Ася, когда они вышли из детского сада. – Вы мне хотели показать дауна, чтоб я знала, что это не страшно, да?
Ольга Егоровна разозлилась:
– Это не страшно, но это… тяжело. Чем дальше, тем тяжелее. Я тебе показала Фею, потому что ты должна принять решение. А решение человек принимает, когда владеет информацией. И тебе нужно понимать, что ты делаешь. Мне кажется, что ты пока просто плывешь по течению. Но, Ася, ребенок родится. Ты думала об этом?