Он хотел сказать Асе что-нибудь особенное, но обернулся и увидел, что она вся сжалась в комок и забилась в угол дивана.
Гриша попытался сбежать, но очнувшаяся мама закрыла дверь спиной:
– Никуда не пойдешь!
Тогда он бросился в ванную, заперся там и часа два слушал, как мама то стыдила его, то утешала Асю, то звонила отцу.
Дверь открыл, только когда услышал спокойное отцовское:
– Хватит. Вылезай, поговорим.
Говорила в основном мама. Гриша, который уселся с противоположного края кухонного стола, изредка огрызался. Ася через пять минут общения сбежала в комнату плакать. Богдан Семенович ждал, пока накал страстей слегка уляжется.
Когда жена без особого энтузиазма вышла на пятый круг упреков, он сказал:
– Значит, так. Какие у нас есть возможности?
– Да какие возможности? – всплеснула руками Вероника. – Мозги ему надо на место поставить, вот и все…
– Первое. – Богдан чуть-чуть повысил голос, и этого хватило, чтобы жена прикусила язык. – Гриша отправляется учиться в Новосибирск. Оставив на нас Асю с ребенком.
– Да я… – попытался вставить слово Гриша, но отец еще слегка повысил тон и продолжил:
– Второе. Гриша едет учиться в Новосибирск и забирает Асю с ребенком с собой. И я бы настаивал именно на этом варианте, если бы не чувствовал себя обязанным обеспечить Асе безопасные роды. Я врач.
Гриша выдохнул с облегчением. Забрать Асю с собой – это страшный сон.
– Третье. Гриша договаривается, что аттестат ему вернут из Новосибирска, и учится в нашем Технологическом.
Гриша, чтобы ему снова не закрыли рот, заговорил быстро и громко:
– Не дождетесь! Если в Энск не отпустите, я тут учиться не буду. Я тогда… я…
Что именно произойдет «тогда», Гриша пока не придумал и потому забуксовал.
– А я тебе скажу, что тогда, – сказал отец. – Тогда тебя забирают в армию.
Мама схватилась за сердце.
– Кстати, – продолжил Богдан, – не самый плохой вариант. Я два года служил, ничего, выжил.
– Что ты такое говоришь? – взмолилась Вероника. – Ну какая армия? Ты на него посмотри!
И посмотрела. И отец посмотрел. Гриша себя в этот момент видеть не мог, но чувствовал, что уши у него пылают. И щеки тоже.
В армию он не хотел.
– Как ни противно, – заключил отец, – первый вариант самый реальный.
Все немного помолчали.
– Ну и ладно, – нарушила тишину Вероника. – Пусть годик там поучится. По общагам покантуется. В столовой поест. А через год я его в наш Технологический переведу!
Алексей решил устроить себе выходной. Даже два.
Потому что месяц каждый день таксовать – это перебор. Теперь, когда долг перестал на него давить, он прикинул, что может кататься пять дней в неделю; этого хватит и за аренду машины заплатить, и за пользование приложением – и еще останется на еду и коммуналку.
Первый день он просто спал. Пару раз проснулся попить водички – и снова валился на кровать.
На второй день понял, что бока болят, встал, залез под душ. Пока мылся, пришел к выводу, что полочку над умывальником стоит протереть, а то она покрылась коричневыми разводами. Стал протирать, увлекся и очнулся над унитазом. В трудовом угаре он непонятно как обнаружил шкафчик с моющими средствами и принялся драить все, что попадалось на глаза.
К удивлению Алексея, он даже получил удовольствие. Вынес весь мусор, перемыл посуду, до которой обычно не доходили руки, даже пыль на мебели вытер. Квартира, конечно, чистотой не засияла, и ремонт по-прежнему был нужен, но жить в ней стало гораздо лучше.
Алексей посидел немного и сходил в гости к Асе. Как выяснилось, он уже две недели не заглядывал к дочке, а за это время у нее случилось много всякого разного. Ася, захлебываясь слезами, жаловалась на Гришу, который хочет ее бросить, а Алексей гладил ее по голове:
– Ничего, как-нибудь все образуется.
Почему-то Асю этот аргумент не успокоил, а разозлил. Алексей вернулся домой в подавленном настроении. Пытался смотреть телевизор, но понял, что отвык от бессмысленной болтовни.
Полез в шкаф за «Роллтоном» и вдруг понял, чего ему хочется.
Пиццы. С сыром, помидорами и колбасой.
Пока он был молодым, о такой пицце мог только мечтать. Не было такой пиццы. Теперь, в принципе, она была. И была ему по карману, но это же несолидно – в его преклонном возрасте заказывать пиццу…
«Да ну вас всех! – подумал Алексей. – Хочу и закажу!»
Курьер появился быстро, пицца пахла изумительно. Алексей расплатился и понес коробку в гостиную. Открыл, сглотнул слюну… и услышал, что дверь в квартиру открывается.
«Я что, – удивился Алексей, – за курьером запереть забыл?»
Он выглянул в коридор. Посреди прихожей стояла Лариса и подозрительно осматривалась. В руках у нее была большая сумка для командировок.
– Привет! – сказал Алексей как можно дружелюбнее.
– Имей в виду, – сказала жена, – твои попытки подлизаться не сработают!
– То есть? – удивился Алексей.
– То есть ты можешь хоть сто раз убрать квартиру, но я тебя не прощу!
«За что?» – хотел спросить Алексей, но не стал.
Пожал плечами и вернулся к пицце. Лариса, не снимая обуви, проследовала за ним и некоторое время наблюдала, как он ест.
– Хочешь кусочек? – спросил Алексей.
– Не знаю, – ответила жена, – у кого ты одолжил денег, но возвращать придется тебе! Я за тебя платить не собираюсь.
– Я ни у кого ничего не одалживал, – сказал Алексей. – Я заработал.
Лариса громко и неестественно рассмеялась:
– Он заработал! Конечно! Быстренько написал гениальный роман! Или тебя взяли главным редактором главной газеты мира!
Алексей отложил пиццу, тщательно вытер руки салфеткой, достал из шкафа свой договор с транспортной компанией и протянул жене. Сначала она долго не могла понять, что ей такое суют, а когда поняла и дважды перечитала, фыркнула с презрением:
– Докатился! Таксист!
– Все лучше, чем безработный, – ответил Алексей, забирая договор. – На себя вполне зарабатываю.
– «На себя»! – Лариса никак не могла соскочить с иронического тона. – А я слышала, что мужчина должен быть добытчиком! Содержать семью!
– Кстати, – сказал Алексей, – о семье. Ты бы заглянула к дочке. У нее сейчас тяжелое время…
Лицо жены, словно судорогой, свело от отвращения.
– Дочери? Нет у меня никакой дочери! А если ты этого до сих пор не понял, то и мужа у меня нет!
Она выскочила в прихожую, схватила сумку и стремительно покинула квартиру. Если бы не гордо поднятая голова, можно было бы решить, что Лариса сбежала.
Алексей вздохнул и стал доедать пиццу.
Ася с трудом помнила последнюю неделю. Тетя Вероника словно обезумела: она то пыталась зацеловать Гришу и закормить его домашними пирожками, то орала с утра до вечера, цепляясь ко всем мелочам.
Ася спала. Наверное, сработала психологическая защита.
Гриша должен был уехать в конце августа, но три дня назад выяснилось, что билеты он купил на сегодня. Сказал, что у него нет сил больше терпеть домашний ад.
Вероника легла рыдать и рыдала сутки. Ася сутки спала. Гриша паковал чемодан.
Единственным человеком, который сохранял разум, оказался Богдан Семенович. Он показал Грише расчет, из которого следовало, что он готов выплачивать Грише ежемесячно некую сумму. Но поскольку Гриша кидает на него свою женщину и своего ребенка, то никакой ежемесячной помощи Гриша не увидит. Все деньги получат Ася с ребенком. Будут получать, пока Гриша учится. Как только Гриша заканчивает учиться, забота о ребенке автоматически переходит к нему.
Гриша кивал и соглашался, соглашался и кивал. Он готов был уехать на любых условиях. Главное – уехать.
Гришу отвезли в аэропорт.
Ася не поехала. Собственно, ее никто и не звал.
Поздно вечером Ася выбралась на кухню. Она старалась перемещаться по квартире потихоньку и быстро, чтоб не попасть никому под горячую руку. Но в этот раз не удалось. Вероника сидела за столом и смотрела в чашку. Потом она перевела взгляд на Асю, и Ася вжалась в стену. Глаза у Гришиной мамы были неживые.
– Это ты во всем виновата! – сказала она.
Ася мотнула головой и хотела объяснить, что она никак не может быть виновата, что ей тоже очень плохо, но она успела только вдохнуть.
– Я тебе доверила самое дорогое, что было у меня в жизни! – патетически воскликнула Вероника. – А ты, дура малолетняя…
Вероника отшвырнула от себя чашку, остатки кофе залили пол и частично стену. По белым обоям расползлось пятно.
– Да чтоб ты…
– Молчать! – сказал Богдан.
Он вышел из спальни на крик жены.
– Ася, марш спать! – приказал он.
Ася все еще не могла дышать. Низ живота как-то странно дергался. У нее даже мелькнула мысль, что сейчас все закончится, сейчас ее проблемы решатся автоматически. Нет ребенка – нет проблем.
Богдан подошел и положил руку ей на живот.
– Ребенок шевелится? – спросил он.
Ася тихонько выдохнула. Неужели? Уже?
– Если хочешь, могу тебя завтра свозить на УЗИ, узнаем мальчик или девочка.
На заднем плане зарыдала Вероника.
– Как ты можешь думать о каких-то мальчиках, когда своего мы потеряли…
Богдан с тоской посмотрел на часы.
– Бабы! Три часа ночи! – сказал он. – Спать!
Ася ушла к себе, свернулась клубочком на кровати. И еще долго слышала из кухни причитания: «Я не могу ее видеть», «Жизнь всем сломала» и «Пусть катится куда хочет».
Ася проснулась с восходом. Видимо, слишком много дрыхла в последнее время, выспалась на месяц вперед. Представила, как сейчас проснется тетя Вероника, как начнет ее поливать…
Во дворе было прохладно и безлюдно. Только восточного вида дворник медитировал под шарканье метлы. Ася села на лавочку у подъезда и тоже принялась медитировать. Это оказалось прикольно: она прекрасно видела все, что происходит вокруг, но ничего об этом не думала. Просто фиксировала.