льшой натяжкой.
Впрочем, рождение сына Веник отмечал недолго – нужно было срочно раскручивать сеть.
Веник сказал, что если из какой-то точки города не видно их магазин, то должно быть видно рекламу магазина. Или слышно рекламу магазина. Так что каждый утюг пел про новую сеть, а Гришин отдел, который раньше казался огромным, скукожился в старом помещении и стал казаться бедным родственником богатого папаши.
Зато головной офис поглотил весь этаж, появились секретарши, куча девочек неизвестного предназначения носилась по этажу с документами.
Так что следующие восемь месяцев после рождения Костика Веник с Гришей по работе почти не пересекались. Веник вообще редко бывал в городе, курсировал как одержимый между Китаем и соседними областями, заматерел, завел шофера и шкаф с выглаженными рубашками на работе, спал в самолетах, ел в машине и излучал такую бешеную энергию, что действительно казался всемогущим.
Гриша получал очень хорошую зарплату, снял квартиру получше, сменил пару девушек и был вполне доволен жизнью.
После очередной планерки Веник небрежным движением руки распустил сотрудников и сказал:
– Все свободны. Гриша, останься.
Гриша остался, хоть и удивился. Обычно у Веника никаких вопросов к нему не было.
– Вот что, Гришка, – сказал Веник, потягиваясь, – производство твое я закрываю.
– Почему? – еще больше удивился Гриша. – У нас уже репутация, да и прибыль…
– Знаешь, сколько ты мне за полгода принес? – перебил босс. – Пятьдесят тысяч рублей! Я в ресторане больше оставляю!
Гриша посмотрел на старого друга. Тот как раз встал из-за стола и продемонстрировал накушенное в ресторанах брюшко.
– Но… – попытался оправдаться он.
– Вопрос решен! – отрезал Веник. – Но ты не волнуйся, без работы не останешься. Я в твоем городе открываю представительство. И ты будешь там главный.
И Веник изложил подробности. Пара месяцев на рекогносцировку. Узнать, что да как, кого из чиновников нужно подмазать, с кем подружиться. Что и как делают конкуренты. А через полгода выйти на рынок быстро и агрессивно.
– Не боись, – сказал Веник. – С тобой поедет Мишка, наш директор по маркетингу. Он все делать будет.
– Так, может, – совершил последнюю попытку увильнуть от высокого поста Гриша, – он и возглавит там все?
– Не может. Во-первых, он потом мне тут нужен. Во-вторых… Умный он слишком, Мишка. И хитрый. Больше о своем кармане думает, чем о моем. Так что будешь его пасти.
Гриша совсем загрустил. Но потом узнал про оклад, бонусы, а главное – служебную двушку в хорошем районе – и подумал: «Ну и ладно. Давно пора в люди выбиваться».
Напоследок Гриша спросил:
– А как там Улька? Растит сына?
И тут что-то случилось с лицом Веника. И без того неласковое, оно скривилось в гримасе отвращения.
– Не говори мне про нее больше, понял?! – сквозь зубы ответил Веник. – Даже имени не упоминай этой…
И он коротко, зло выругался.
Первое, что сделал Гриша, выйдя от Веника, – набрал Ульяну.
– Что случилось? – спросил он.
На том конце трубки помолчали.
– Веник на громкой связи? – спросила Уля.
– Нет, что ты, – испугался Гриша, – я тут один. Просто Веник мне только что рассказал…
– По телефону не буду, – тщательно проговаривая слова, сказала Уля, – приезжай в парк через час. Пого… Пого… Пого-врим.
Со стороны их можно было принять за супружескую пару. Только жена очень уставшая, с кругами под глазами. И с отчетливым запахом дешевого коньяка.
Они сидели рядом на бортике песочницы. Костик ел песок. Гриша слушал. Ульяна говорила. Запиналась, но говорила:
– Знаешь, что мне сказал Веник в первый же день, когда мы познакомились?
Гриша помотал головой. Он вообще смутно знал историю знакомства будущих супругов Глаголевых.
– Что я стану его женой.
– А ты что?
– Поржала. И сказала, что на первом свидании ему не обломится, зря старается.
– А он?
– Начал объяснять, что он не спешит, у него есть план…
У Веника, сколько его помнил Гриша, всегда был план. Иногда совершенно дебильный (облить в феврале водой ступеньки школы, чтобы никто не мог войти), иногда гениальный (например, как спасти бизнес с помощью бюджетных денег). Веник всегда свой план воплощал.
План завоевания руки и сердца Ульяны тоже был воплощен почти в деталях. Он дарил цветы. Срывал лекции, стоя под окнами поточки с бумбоксом на плече – а из бумбокса надрывался Паваротти. Когда Ульяна все-таки согласилась зайти к нему «посмотреть классный фильм» – они действительно смотрели «Реальных упырей», запивая багровым кагором, и только после этого Веник позволил себе поцеловать Ульяну.
И так далее, вплоть до предложения руки и сердца четырнадцатого февраля в «Фениморе Купере». Столик он резервировал за три месяца, а кольцо для помолвки три раза переделывали, пока не понравилось жениху.
– Ну, – неуверенно сказал Гриша, – так это же круто… У него есть план, он хочет его реализовать…
– Гриш, я тебе уже говорила. Он все время чего-то хочет. Сначала меня, потом сына, теперь самую крутую сеть в стране. Потом папочку своего за пояс заткнуть. И он сделает, нет вопросов. Он сможет. Вот только и я, и сын – это уже пройденный этап. Он птичку поставил, добился своего и прет дальше. А мы где-то там, сзади телепаемся.
Ульяна уронила голову и тяжело вздохнула. Гриша никак не комментировал. Как тут прокомментируешь?
– Сын ему очень был нужен, да, – продолжала Уля горько. – На полгода прислал ему из Китая радиоуправляемый вертолет. Малой оценил. Ох оценил. Взял за хвост и треснул об пол. А для меня муж торт заказал. Десять килограммов. С ореховым кремом. У меня с рождения аллергия на орехи. Вот ты знаешь, что у меня аллергия на орехи?
Гриша кивнул. Он знал. Однажды пытался подарить Уле шоколадку с фундуком.
– А Веник… Кто я такая, чтобы помнить все эти мелочи! Зато фото торта во всех инстаграмах. И клиенты на всех языках поздравляют. Заботливый, понимаешь, отец.
– Ну он же старался, – попытался защитить друга Гриша.
– Да, он мне нанял няню. И клининговую компанию. А на хрена мне эта няня? Мне муж нужен. Чтоб было с кем по вечерам поговорить. Он же меня работать не пускает, ты, говорит, должна сидеть с ребенком, ребенку нужна мать. А отец ребенку не нужен? Живой. А не в скайпе раз в неделю. Ой, был тяжелый день, я долго говорить не могу…
Гриша развел руками. Просто чтобы не сидеть как истукан.
– В отпуск мы собрались… Я и ехать-то не хотела, но он напланировал. Это же круто, это ж картинка, это ж фоточки можно постить, там «мы с сыном в бассейне» или «мы с сыном на море». Это престижно, сейчас модно быть папой. Модно, понимаешь? Только сын должен быть чистый и не капризный. А если он не такой, то «забери его у меня, он слюнявый», поэтому с нами няня. Чтоб жена ночью по щелчку, а ребенок мешает. Я эту няню ненавижу, целый день чужая тетка в доме. А еще она на меня стучит Венику, я уверена. А может, и спит с ним… А за день до отлета он такой говорит, езжайте одни, я не могу, у меня дела. Ну я ему и вывалила…
Ульяна всхлипнула.
– Гриша, я не знаю этого человека, я не за него замуж выходила. Я с ним в отпуск ехать боюсь, мне с ним говорить не о чем. Ты его отца видел? Он в него превращается! Я ему не нужна. И Костик не нужен. Это страшно, когда ребенок утром улыбается, а папаша не реагирует. Малой к нему ползет через всю кухню, а Веник переступил через него и дальше пошел. Спасибо, что ногой не пнул! Я… Короче, я показала Венику настоящую спермограмму.
Гриша похолодел.
– Не волнуйся, – сказала Ульяна, – я не назвала…
– При чем тут это? – перебил Гриша. – Он же тебя… Я не знаю, что он мог тебе сделать! И ребенку! Это же Веник, у него, когда предохранители выбивает… да ты сама знаешь! Он точно тебя не бил?
Ульяна промолчала. Нехорошо она молчала.
– Почему ты раньше не говорила? – продолжал Гриша. – Почему не позвонила? Он же тебя сейчас вообще…
– Мы с ним больше не живем, – сказала Ульяна, – я свалила с глаз вместе со своим уб… Короче, ты понял…
– И где ты сейчас? – спросил Гриша.
– У подруги. Но это временно, еще недельку она меня потерпит, а потом…
– А к родителям?
– Где мой отец, – сказала Уля, – я понятия не имею. Мама три года назад умерла.
Разговор увял. Костик радостно продемонстрировал яму, которую вырыл в процессе поедания песка. Уля рассеянно улыбнулась. И покачнулась. Гриша вдруг понял, что Ульяна не просто пьяна. Она сильно пьяна.
– Если я чем-то могу помочь… – наконец нашел что сказать Гриша.
– Да уже помог. Выговорилась. Полегчало. – Уля старалась бодриться, но не очень у нее это получалось. – Так что звони. Поболтаем.
Ульяна встала, и ее повело в сторону. Грише пришлось вскочить, чтобы поддержать Улю под локоть.
– Ага, – сказала она с трудом, – спасибо.
Казалось, что из нее вдруг вытекли остатки сил. Уля, пошатываясь, освободилась из Гришиных рук, и двинулась по дорожке.
– Уль! – растерянно окликнул ее Гриша. – Ты куда? А Костик?
– Костик хороший, – не останавливаясь, ответила Уля. – Здоровый мальчик. Его усыновят хорошие люди.
Гриша еще секунду смотрел Уле вслед. Происходящее в голове не укладывалось. Потом он пришел в себя и бросился за ней, схватил за руку, потащил назад.
– Уль! Ты просто выпила… немножко! Там Костик! Вернись!
Но Ульяна уперлась.
– Не трогай меня, – сказала она жестко, – я все решила. Я знаю, что делаю. Лучше никакая мать, чем такая. Костику лучше от меня подальше, не то и его не уберегу…
– Что значит «и его»? – насторожился Гриша.
– А то, – всхлипнула Уля, – мама умерла… Ее нельзя было оставлять одну! Сто лет мне этот Новосибирск нужен был… Я ей жизнь сломала, если бы она не забеременела, все бы было по-другому!
– Уля, что ты несешь? – возмутился Гриша. – Ты не можешь за это отвечать!