— Ладно, хватит про меня. Как вы? — сказал он.
— Хороший год, — ответила она, — уфимцы задрали цены на скот. Северяне даже молодняк продают.
Он покачал головой.
— А что так? Не припомню, чтобы они так деньгами разбрасывались.
— Говорят, в Уфе голод. Подгребли всех мужиков, в теплицах работать некому.
— А сами северяне что есть зимой будут?
— Ну вон пока снег стоит, закупаются у нас и обратно на север. Купят у своих же часть молодняка и откочуют. К зиме новый скот народится.
Это тоже было странно. Две недели назад, когда он уезжал в Белорецк, в Сибае было малолюдно. Искандер не придал тогда значения, хотя видел, как в Факторию прибыл непривычно большой состав.
— Вы все распродали?
Венера кивнула.
— Да. Хотим в Ревду к родне уехать, неспокойно, — сказала она с тоской в голосе.
Искандер был бы рад разубедить её, но это был очевидный факт. Война была уже тут. Уехать было действительно отличной идеей.
Все в городе чувствовали, что война приближается. Золотая Орда официально не поддержала войну Уфы и Казани, но перестала прореживать дикие банды на границе. За три года войны те разрослись до огромных отрядов в сотни бандитов, и Уфа была вынуждена направить пограничные роты на южные границы. Многие люди из Сибая бежали к Белорецку или Златоусту, подальше от разгорающегося конфликта.
— Тётя Венера, мне нужна помощь, нужно людей найти, — со вздохом сказал он.
Он кратко пересказал ей разговор с Василем, рассказал про бой и похищение. Торговка нахмурилась, эти люди были её коллегами и знакомыми, нехотя она кивнула.
— Мне нужно найти их. Кто-то из них, или Луиза, или Плюха, навели на караван работорговцев.
— Этот, — рассмеялась она презрительно, услышав про Плюху — не сомневаюсь, что мог. Там рыльце в пушку. Со всего долю имеет. Если он узнал, что Василь законник, легко мог бы.
— Как думаешь, Александера мог меня слить?
Она отрицательно покачала головой.
— Он гад ещё тот, но про такое я не слышала. Я его с самого основания города знаю.
То, что Венера не верила, что Александера причастен, успокоило Искандера — он думал так же. Грек был ужасным руководителем, обожающий наказывать невиновных и награждать непричастных, но чтобы сдать своего ордынцам?
Мог ли Плюха? Искандер представил сытое, надменное лицо руководителя торговли и жуликоватых погонщиков. Да, тот ради денег мог пойти на многое.
Ну а Луиза? Он представил её строгое лицо. Сколько раз к ней в медпункт приносили умирающих или детей, но у родителей не было денег на лечение. Она ни разу не согласилась помочь, ссылаясь на правила города. Вроде врач, при этом очень хороший врач, но не человек. Её скальпель и то эмоциональнее.
— Наверное, налёт был по душу законника. И поделом, — сказала мама, подумав.
— Не любишь их?
— А за что? Душегубы. Столько ужасов про них рассказывают. Нет, нам такого в Сибае не надо.
После возвращения в людное подземелье, связывающее дома, он несколько минут думал, что же ему делать дальше. Наверняка Александера ждёт его в «Полушке» с докладом. Вот только туда идти не хотелось. Ещё можно было поспрашивать людей, особенно бойцов из Внешней охраны, которые контролировали ворота в город. Те могли видеть кого-то из этой троицы.
Иванка.
Искандер рассмеялся про себя, он настолько застрял мыслями в налёте, что совсем забыл про девушку. «Прогонит, наверное», — с тоской подумал он.
Дом администрации представлял собой контраст по сравнению с остальными домами в городе — лестницы были чистыми, в квартиры вели хорошие, добротные двери. Он поднялся по лестнице на третий этаж, осмотрелся, чтобы не было свидетелей и тихо постучал.
Открылась дверь, и на шее Искандера повисла девушка. Она явно ждала его — на ней был яркий красный свитер и облегающие брюки. По меркам города, где все ходили в одинаковых серых робах, она была одета в роскошный наряд. Сегодня она накрасилась. Он не понимал, зачем это Иванке — у неё были сочные губы, огромные карие глаза и восточные черты лица. Да и вся она была как черника летом: такая сочная что, казалось, надави, и брызнет сок.
— Я скучала, — сказал Иванка и закрыла глаза, подставив губы для поцелуя.
Ещё две недели назад, когда его понизили до рядового, она лишь смерила его презрительным взглядом и захлопнула дверь. Сейчас разительная перемена задела Искандера.
— Ты что, твой батя меня прибьёт, — сказал он, заглядывая в квартиру, где явно были люди.
Иванка потащила его вниз и с заговорщицким видом открыла дверь в одну из квартир на первом этаже — внутри всё заставлено старыми картонными коробками. Она усадила его на кучу связанного картона, уселась ему на колени и начала жадно целовать. Искандер целовал её в ответ, но поймал себя на мысли, что радости он не чувствует. Месяц назад он был счастлив, что дочка Ильфата стала его девушкой, но он признавался себе, что мотивы его были корыстными и сейчас ему было стыдно.
— Что с тобой? — спросила она. — Ты словно не со мной.
Искандер промолчал — он не знал, что сказать ей. Вот только и объяснить ей, что происходит, он не мог. Он погладил её по щеке и вымученно улыбнулся.
— Прости. Да, сам не знаю, что со мной. До сих пор перед глазами убитые ордынцы, — соврал он.
— Расскажи, — попросила Иванка.
Он уже в третий раз за день начал рассказывать историю. Во только когда Искандер начал рассказывать про толстого узбека, девушка переспросила и сказала, что уже его видела. Он удивлённо посмотрел на Иванку и попросил описать подробнее.
— Я его видела, когда в начале войны уфимские пленных ордынцев на своих меняли. Тебя тогда в городе не было. Я видела, как во Внешний город приезжали пятеро на переговоры. У них главный был толстый, пожилой такой, я тогда ещё удивилась, что узбек был за главного. Ещё с ним парень был, похоже сын, и три охранника.
— Ты точно его видела? Узбека?
— Да час там просидела, хотя скукота это, любопытно было. Я никогда ордынца не видела.
Искандер вспомнил, что как раз в то время его отправили в Заповедник. Дело было плёвое, какая-то мелкая претензия от деревенских, но почему-то отправили разбираться его. В нём опять начали разгораться подозрения, что Грек был причастен к налёту.
— Ты знаешь, через кого организовали встречу?
Она нахмурилась, вспоминая, но отрицательно покачала головой.
— Ну что ты всё про казахов, — она обхватила его лицо ладонями, недовольно глядя ему в глаза, — надеюсь, другую не встретил? Я тут его обнимаю уже минут десять, другой бы лопнул от счастья!
— Брось, — рассмеялся Искандер, — не нужна мне другая.
Иванка обняла его и страстно поцеловала. Вот только всё, о чём мог думать, так это откуда же у неё такая опытность в пятнадцать лет, и что бы сказал Василь, увидев его сейчас. А ещё он думал, кого же знал в Сибае узбек-работорговец?
Глава 7Василь
В коридоре гнусно заорали.
Василь поймал себя на мысли, что его рука уже была под столом, где на тумбочке лежал пистолет. Потом он выдохнул и откинулся в кресле, разминая пальцы — когда хотят убить, так не орут.
— Тварь! Как ты посмел?! — скандалил кто-то за дверью.
Законник посмотрел на часы — было шесть вечера.
— Да ты за всю жизнь столько не заработаешь! — ему отвечал другой голос, какой-то тусклый и дребезжащий.
— Да вы сами не смотрите, куда идёте!
— Да он мне еще и указывать будет!
Послышался звук удара, шум разлитой воды, после чего визг поднялся на новую высоту.
Василь встал из-за стола и рывком открыл дверь. За поворотом, в коридоре перед туалетами, в луже стоял торговец, вереща, как сирена. Дорогие унты торговца были залиты грязной водой по колено. Перед ним стоял уборщик, низкий, весь какой-то скрюченный, держа перед собой швабру как защиту. Вид его был виноватый, но Василь почему-то подумал, что тот внутри улыбается.
— Вы видели, видели? — закричал торговец озираясь. Он посмотрел на Василя, набирая воздух для нового крика.
— Нет, — покачал головой законник.
— Этот, этот! — не мог подобрать слова торговец. — Он испортил мою обувь! Руки оторвать за такое надо!
Василь поморщился — стоило открыть дверь, как кабинет наполнился сортирным амбре. Против воли вспомнилось первое дело — у законников Белорецка рабочие помещения были в подвале у сортиров, и они задыхались от вони. Он вернулся за стол, взяв в руки отчёт и карандаш. Толстый блокнот уже почти кончился, но, по крайней мере, теперь он знал все прорехи в отчётности города.
В коридоре снова закричали и его рука непроизвольно дёрнулась к пистолету. Проклятый налёт сделал его параноиком. «Хватит мучить себя, — подумал он, — тебе нужны руки, делающие грязную работу, и пара глаз, приглядывающих за спиной».
Василь знал, что накопил уже достаточно материала, чтобы перейти к допросам. Он проверил гору документов и исписал половину блокнота вопросами — пришло время получать ответы. Кроме архива массу сведений сообщили добровольные помощники — стукачи из городских, те, болтливость которых даже не нужно было оплачивать. Кто-то сдавал начальника, надеясь получить его место. Другой стучал на соседа, чтобы улучшить жилплощадь. Такими данными, фальшивым золотом, требующим проверок, Василь исписал полтора блокнота. Настоящего же золота — проверенной информации — законник не нашёл ни в отчётности города, ни в куче доносов.
Он не успел допросить караванщиков. Стоило ему вернуться в город и они в тот же день отправились с караваном в Кумертау. Вот только Василь был уверен, ни у них, ни у торгового начальства города не было планов отправить караван в Кумертау. Также без внятной причины пропал и начальник торговли Сибая — в конторе комиссии ему сказали, что Плюха отправился на переговоры в Гай. Кроме того, и Луиза, начальник госпиталя Внешнего города, внезапно направилась в Заповедник.
Он достал цепочку со значком законника и положил в карман, проверил пистолет и вложил в кобуру на пояснице. Потом, ругаясь, открыл сейф, сложил туда блокноты и документы, и с трудом закрыл его. По крайней мере, на сейф и железную дверь комендант расщедрился — добраться к его док