— Ты заплатила за многое? — спросил он. — Ты?
Сейчас он готов был убить её. Карина без эмоций посмотрела на него.
— Да. Я заплатила не меньше. Но с другой стороны, посмотри на себя. Ты в этой игре много лет и ещё не сломался, так что ты был готов предать, вопрос был в цене.
Ким с ненавистью понял, что она права. На аванс Карины он мог бы царски жить. Но и чем заниматься? Всё, что он умел, это быть предателем. Тайная работа наполняла его значимостью. Ким говорил себе, что делал это в память об отце, тот бы гордился, узнав что тот стал народником, вот только ночами, когда не мог уснуть, он понимал, что это было лицемерие. Он делал это ради власти.
Он с какой-то высоты начал смотреть на окружающих его, сильных, волевых людей, которые боролись и умирали за идеалы, которые не стоили ничего. Он увидел, что какими бы важными и красивыми не были эти идеи, это был лишь инструмент, которые использовали те, кто на вершине. Даже Комитет легко жертвовал своими людьми, когда это было выгодно.
Во Внешнем городе было пусто. Войдя в заброшенный дом на сгоревшей улице, она открыла дверь и осветила фонариком. Вдоль стены были сложены ящики с оружием. Он открыл один. Внутри были автоматы, древние, выпущенные задолго до Зимы. Кто-то восстановил их, заменил деревянные части. Карина вскрыла ещё пару ящиков у другой стены. Внутри были цинковые ящики с патронами, тоже выпущенными до войны. «Хитро, — подумал он, — такое не отследить».
— Я рассказываю детали, потому что тебе пора на новый уровень, — сказала девушка. — Можешь гордится собой. Я не буду использовать тебя втёмную, ведь это я выбрала тебя тогда в Уфе. Выбрала, зная, что ты ищешь только шанса возвысится. Я сразу это поняла, ведь я такая же. Всё это, диверсии в городе, революция народников, даже попытка Люция удержаться у власти. Всё это мой план, мой шанс возвысится. Я работаю на казанских. На уфимских тоже. И на народников тоже, именно охранка внедрила меня в подполье. Но они все лишь инструменты, я работаю на себя.
Ким мог только восхититься многостаночницей.
— То, что я стала помощницей Люция, устроило всех. И уфимских, и казанских. Даже людей Кумертау, которые до сих пор уверены, что я работаю на них. В подполье можно встретить только крыс. Слышал такое? Мы в мутной водичке, тут никто не понимает, за кого ты.
— Зачем тебе я?
— Я ведь девушка. Главой города мне не стать. А вот ты совсем другое дело. Герой войны, да и поезд помог. Если ты сейчас сумеешь защитить город, легко станешь комендантом. Не переживай, в управлении города нет ничего сложного, тем более с такой помощницей как я.
Ким потрясённо молчал.
— Сейчас ты пойдёшь на рынок, поднимешь тревогу. Половина народников там, да ещё и добровольцы будут. Пару сотен бойцов сможешь собрать. У вас будет время забрать оружие, расставить людей. С твоей помощью они смогут отбиться, и это не вызовет ни у кого вопросов. Гильза, встретив сопротивление, пойдёт на переговоры. Так что после победы ты возглавишь Комитет и станешь новым комендантом. Думаю ни Хворост, ни Люций, ни Расим штурма не переживут, так что оппозиции у тебя не будет.
Кима накрыла паника.
— Нет, я не буду! Я на такое не подписывался, — попятился Ким.
Его руки тряслись. Всё, что сейчас он хотел, это сбежать.
— Да куда ты денешься!? Твой маленький тайничок, — зло сказала она. — Думаешь, его не нашли? Четыреста золотых рублей. И ещё сто шестнадцать, я так понимаю, это ты общак народников в Уфе подломил.
Кровь прилила к лицу. Как? Откуда? Это был его тайник, о нем не знал никто. Выследили…
— Серьёзно? Я предлагаю тебе лучший шанс, который только мог у тебя быть в жизни, а ты о деньгах думаешь? — спросила она презрительно.
Ким сел на стул, схватившись за голову. Переиграла.
— Хватит ныть, это шикарное предложение. Если ты сделаешь всё, что я прошу, я верну тебе всё и доплачу. Армянин с города имел около десятки тысяч в год. Ну а потом казанские будут платить, очень щедро, лишь бы мы были врагами Уфы. Ты даже не представляешь, сколько можно заработать. Согласен?
Ким медленно кивнул.
— Отлично, — ответила она, — обсудим детали позже. Время поджимает, нужно начинать, иначе всё будет бесполезно.
Ким чувствовал восхищение, смешанное с ужасом. Может, это и был тот шанс, о котором он мечтал? Карина была права. В Уфе он не мог стать даже десятником в кавалерии.
— Мне нужно понимать. Зачем казанским нас поддерживать? — спросил он. — Ведь и так город переходил под власть народников?
— Да, переходил, — коротко ответила Карина, — но через неделю тут бы были бронепоезда уфимских, и народники сдали бы власть. Но как только прольётся кровь, местные уже не отступят.
«Вот только уфимские не отступят, — подумал Ким. — Если власть взяли народники, с этим они не смиряться. Да и кто знает, не в этом ли был план казанских? Без Сибая не будет меди, а значит и гильз для патронов. Да много чего не будет».
— Хорошо. Я сделаю, что ты хочешь. Но пообещай, что я смогу уйти с деньгами.
Он по её циничной улыбке понял, что конца не будет. Куда бы он не побежал, его найдут. Карина шутливо отдала ему честь.
— Есть у революции начало. Вперед, команданте, твои люди ждут.
Глава 20Искандер
Искандер через бинокль изучал убежище Луизы.
Деревней это было назвать сложно — скорее тайная база, несколько домов, надёжно укрытых от чужого взгляда сосновым бором и оврагами. Через такие затаившиеся хуторки, в стороне от основных дорог, шла торговля и с Ордой, и с Казанским Ханством. Дома были под стать месту — настоящие крепости, из крупных брёвен и узкими бойницами окон. Деревню нельзя было найти по дыму печей — даже сейчас, в мороз, тот без следа растворялся среди вершин сосен. Дома сгрудились на небольшом прогале, куда между оврагов вела лишь одна дорога. Корчма возвышалась над остальными зданиями — исполинское, несуразное сооружение в три этажа, с небольшими окошками, горящими недобрым светом.
— Я знаю этих людей, — сказал Куча, трясясь от страха, — они нам не помогут.
— Посмотрим, — ответил Василь хрипло, — я бываю очень убедительным.
Они остановились в сотне метров от деревни, в овражке, укрытые от взглядов. Искандер лежал на гребне, в бинокль изучая убежище контрабандистов. «Ох, непростая деревня, — подумал охранник, дыша на побелевшие от мороза ладони. — Помощи мы тут не дождемся, скорее выстрел в спину получим». Из сумрака леса неслышной тенью вынырнула Алёна, свет луны переливался на белоснежном меху. Искандер подумал, что последний раз видел эту экипировку в плену, и по спине пробежал холодок.
— На крыльце никого нет, во дворе тоже — сказала она негромко, — а вот внутри полно народу, я насчитала восемь постояльцев. Кроме хозяина, там два человека обслуги. Луизы нигде нет, а вот погонщик, Ковыль, в зале.
Искандер внутренне зааплодировал.
— Работаем, — сказал Василь. — Если Луиза прячется внутри, нужно её спугнуть, чтобы её повязала Алёна. Схема простая: злобный законник суёт нос не в своё дело. Оружием без дела не размахиваем. Алёна, ты заходишь сверху и берёшь Луизу. Помните, мы пришли за ней. Если получится взять её, вытаскивай на улицу, и маякни Сыме, чтоб зашёл. Так я пойму, что дело сделано, и мы свалим.
— Я не уверена, что всё гладко пройдёт, — перебила его Алёна. — Я не разобрала, кто там с Ковылём, но по тому, как одеты, думаю боевики из степных.
Василь бросил задумчивый взгляд на Алёну, потом медленно посмотрел на каждого в отряде, словно выбирая. Куча под обжигающим взглядом законника постарался спрятаться за Одноглазым.
— Висельник, ты пойдёшь со мной. Куча, ты тоже. Сыма, ты на крыльце останешься, прикроешь нас через окно. Искандер, оставайся тут, прикрой дорогу, а, главное, охраняй сани. Они нам позарез нужны, это куда важнее, чем ещё один стрелок. Я все-таки думаю, что мирно договориться не получится и сваливать придется быстро. Если нам устроят засаду на отходе, всё впустую. Только вначале с Алёной метнись до двора, поможешь ей на второй этаж забраться.
Бойцы, кому предстояло идти в корчму, скинули верхнюю одежду и достали из саней оружие, тщательно укрытых от холода в свёртки из толстых оленьих шкур. Искандер смотрел, как Висельник проверяет автомат, и ощутил укол ревности. Он не стал спорить с законником, но внутри кипел от возмущения, что его оставили охранять сани. Даже Кучу взяли, а ведь он пришлый долган из деревни, всего неделя в городе. Так его считали за бойца, а Искандера нет!
Отряд, ведомый Василем, двинулся к корчме. За Василем, ступая в шаг, умело шли Висельник с Одноглазым, а последним, нелепо проваливаясь, шёл Куча. Алёна пребольно ткнула Искандера в плечо.
— Пошли, — сказала она, — поможешь мне наверх забраться.
Сибайцу тут же стало не до обид — он едва поспевал за девушкой, которая словно не замечала глубокого снега. Когда через пять минут они вышли во двор корчмы, с Искандера ручьём лился пот. «Укатали сивку крутые горки, — подумал он, — всего месяц в городе, а навыки испарились».
— Слушай, а что за название такое странное было у деревни, которую мы проходили? — спросила Алёна тихо.
По пути к деревне контрабандистов они прошли через деревню, скрытую в борах, с несколькими сгоревшими домами. Тогда Сыма зло пошутил, мол, выживальщики, а не выжили.
— Выживаловка? Когда пришла Великая Зима, там люди из Магнитогорска осели, — ответил он. — Решили, что города им нафиг не сдались. Оружия у них был полно, лекарств тоже, ещё они запасы еды на годы достали. Думали, пересидят. Отсюда и название деревни.
— И как, у них получилось?
— Нет, конечно. Какая-то вооружённая банда пришла по следам. Тогда времена странные были, куча военных дезертировала и шерстила деревни в поисках еды.
Алёна тихо рассмеялась. Сейчас Искандер понял, что она не дурачилась, расспрашивая про дурацкую деревеньку, а внимательно слушала, что происходит вокруг корчмы. Охранник тоже слышал громкий скрип с другой стороны корчмы шагов — это подошел отряд Василя.