— Я особо не любитель. В меру.
— А вот скажите как специалист: самогонка домашняя качественнее заводской водки?
— Не знаю, у меня были другие функции. Не присутствовал особо на производстве, не в курсе тонкостей. А так мое мнение — хороший продукт в хорошей компании.
— Хочется иногда выпить?
— Да нет, почему. Повод бы какой-то был.
— Вот в Новый год выпили бы бокал шампанского?
— Почему бы и нет? Я бы не отказался.
— Сколько вы уже за решеткой?
— Шестнадцатый год. Ну что ж теперь.
— Все-таки как вы стали легендой криминального мира?
— Как уголовное дело назвали моей фамилией, так и стал. Остальное дело техники. Вообще, я коммерсант. Судья отразил в приговоре, что я жил двойной жизнью.
— Как бы то ни было, вы стали известным человеком — со знаком «минус» — благодаря следствию.
— Журналистам. Кхе-кхе. Я лучше промолчу про них.
— Вы такую славу не хотели бы?
— У меня никогда не было таких замашек. Не тянулся я к славе.
— Как вы думаете, почему вашу ОПГ считают уникальной?
— Да я не знаю. Так сложилось. А вообще, по первоначальным материалам дела следовало, что существует банда «десятников» во главе с Безугловым (Геннадий Безуглов был правой рукой Тагирьянова. Именно он организовывал похищения и убийства. — Прим. авт.). Я с себя ответственности не снимаю, просто говорю по материалам МВД. Если бы Безуглого поймали первым, может, назвали бы «бандой Безуглова».
— «Тагирьяновские» лучше звучит.
— На любителя.
— Ваше отношение к лихим 1990-м в целом? Рэкет, крышевания — это уже наша история, от нее никуда не уйти.
— По материалам дела мы ни у кого деньги не отбирали. Были свои конфликты, конечно. Кому-то даешь что-то (мы ж работали), некоторые из-за трудностей не отдавали. У таких мы не отбирали. Но бывали такие, которые бахвалились тем, что взяли и не отдавали. Типа мы коммерсанты и нас можно кинуть.
— Их наказывали?
— Бывали же такие суммы. Ну, опасно, что тебе такую сумму должны. Могут же убить, чтобы не отдавать. И ты ходишь думаешь: «Либо тебя, либо ты».
— И вы на опережение действовали?
— Обычно была совокупность причин. А вообще, да, ты главным образом думаешь, что могут обидеть, ранить, убить не только тебя, но и друзей, семью. Так что причина была не в том, что деньги не отдавали. По материалам дела у нас проходят потерпевшими семь лидеров преступных группировок. Шесть погибли, один живой.
— То есть вы как Робин Гуды с бандитами расправлялись?
— Ничего робингудного нет. Так сложилось. Вот представьте: мы работаем, магазины построили, выпускали макаронную продукцию, ликеро-водочную линию запустили. Нам было чем заниматься. Мы себе могли заработать на достойную жизнь.
— И тут лидеры ОПГ докапывались?
— Ох, столько у нас банд и групп было. В каждом районе. Три-четыре человека с обрезом — и уже банда.
— Надоело, наверное, что они все время приходят, достают?
— Ну, кто-то нормальный приходил. Просили помощи. Почему нет. Были другие, которые по-плохому себя вели.
— В то время ОПГ формировались из людей, которые в других условиях никогда бы ничего плохого не делали, а занимались бы спортом, вели бизнес.
— Как бы ни было, я не сторонник того, чтобы всю ответственность перекладывать на время. Тяжелые времена периодически случаются, и не все идут грабить и убивать.
— У вас там было много эпизодов помимо убийства лидеров ОПГ.
— Да-да, есть. Все грустные. Но есть еще более грустные, если можно так выразиться.
— Какие, выражаясь вашими словами, более грустные?
— Женщина погибшая. Как было: похитили одного бизнесмена, а он с женщиной был. В итоге убили обоих.
27 мая 2003 года члены банды, переодевшиеся в форму милиционеров, остановили автомобиль, в котором ехали генеральный директор ОАО «КАМАЗ-Металлургия» Виктор Фабер и его заместитель Наталья Стародубцева. Обоих похитили и потребовали выкуп, а после его получения — убили.
— Разве женщин убивать — это «по понятиям»?
— Насчет понятий могу отдельно сказать: мы никогда не жили по ним. Насчет женщины. Так случилось. Мы испугались. Мы не планировали.
— Вы присутствовали при ее убийстве?
— Нет, я нигде не был ни разу.
— Вот конкретно на момент совершения?
— Вообще нигде. По материалам следствия я только «приказал, указал, одобрил».
— Мозг преступной группировки?
— Почему мозг? Один из участников на суде сказал, что прямых указаний и приказаний от меня никогда не было. Были только разговоры на подобные темы, эти разговоры повлияли на его решения. Его решения. Я с себя не снимаю ответственности, я говорю, как было, если исходить из материалов дела. Но так как я вооружал и содержал ОПГ для охраны завода, судья сказал, я должен нести ответственность.
— А вооружали чем?
— По материалам дела? Автоматы, оружие.
— Гранатометы.
— Не помню, вроде да. Опять-таки, повторяюсь, я этим не занимался.
— Но то, что содержали их, вы это признали?
— Я их не содержал. Они законно работали до 1995 года охранниками на заводе.
Потом завод у меня отняли бандиты в погонах. Ну, там замес свой был. Меня объявили в розыск (якобы у меня в квартире, где я даже не прописан, нашли патроны). И до 1999-го я был в федеральном розыске. А по материалам дела я содержал банду на базе завода вплоть до 1999 года. Хотя и завода самого уже не было — новые хозяева его разобрали и увезли. Все. Пустое место. А оказывается, его охраняли и защищали мои секьюрити.
— Как думаете, в то время вообще можно было честный бизнес построить?
— Честно? Смотря какой масштаб. Если небольшой, то невозможно. Все равно придут то одни, то вторые. Очень быстро и в очень большом количестве. И тут вариант либо становиться самому зубастым, либо просто начинать работать на них, забив на самоуважение. Это как жену отдать чужому человеку.
— И вы выбрали первый вариант…
— Так сложилось. А когда встаешь на такую тропу, потом по привычке идешь по «облегченному» пути. Просто решением любого вопроса выбирается такой способ.
— Герой романа «Крестный отец» Дон Вито Корлеоне именно так все и рассказывал.
— Да это и в реальности все так. Я думаю, таких историй в каждом городе было полно. Если в двух словах, вся наша история — начинали с защиты близких, потом уже спорные финансы, вопросы, которые, конечно, не стоило так решать.
— Сейчас сложно было бы представить, чтобы к предпринимателю ходили лидеры ОПГ с обрезами и что-то требовали?
— Не знаю, я 16 лет в тюрьме.
— Как думаете, мир изменился за это время?
— Естественно. Мир всегда меняется. Думаю, стал лучше. Вот интернет. До моей посадки он тоже был, но не в такой форме.
— Что бы вам хотелось увидеть, потрогать из тех достижений, которые есть?
— Мне интересно все новое, этим ведь живут мои близкие, родственники. Мне небезразлично. Долго рассказывать, просто это же ваше время. А у меня его много.
— Когда узнали про пожизненный срок, какие чувства были?
— В тот момент много разных чувств накатило.
— Такого, чтобы надежда пропала, не было?
— Я понимаю, что таким, как я, свободы не дано. Надежда — это та веревка, на которую вешаются. Она есть, конечно.
— Семейные связи не разорвались?
— Поддерживают. Спасибо. Все нормально.
— У вас есть супруга?
— Нет. Дважды был женат. Дочь и сын выросли. Не так часто пишут, как хотелось бы. Да не, все нормально, и родственники пишут, и друзья. Многим сам не пишу, чтобы время у людей особо не отнимать.
— Вы до сих пор производите впечатление очень умного человека, хотя с годами в таких колониях способность быстро мыслить теряется.
— Был бы умным, разве бы сидел здесь? А чтобы мыслить, читаю все время. На данный момент не очень удачный выбор. Пелевин. Не легло мне. А так каждый день на три часа телевизор разрешен. Более чем достаточно. Радио есть. Газеты приносят. Информации хватает.
— Стихи пишете?
— Не дано, к сожалению. Прокуратора предлагала книжку помочь написать под названием «Главарь». Они мне семь раз предлагали заменить пожизненный срок на 18 лет. В последний раз в 2003 году. Давно бы был на свободе.
— Ого. А что они хотели взамен?
— Чтобы я дал определенные показания на одного человека. Но не могу же я говорить. В общем, отказался.
— Мне кажется, можно написать книгу ради свободы.
— Просто за книжку без показаний свободу не дадут. Я сейчас пытаюсь писать. Явки восстановить. Закон позволяет. У меня два подельника (у одного 13 убийств, как у меня), которым дали 18 и 20 лет благодаря явкам. А мне без явок дали пожизненное.
— А что значит «явки восстановить»?
— Они были в деле. Просто был момент, что я от них отказался. Кто остался при явках (эти двое), получили конкретный срок, а кто нет (нас таких четверо) — пожизненное.
Я сожалею, что так сложилась жизнь. Я просто хотел работать. Я мечтал о швейном производстве. Но не за решеткой. Спасибо за легкую беседу.
Когда Тагирьянова арестовали, некоторые СМИ писали, что все преступления невозможно было совершать без поддержки правоохранителей. И в доказательство публиковали фото, где Эдуард в бане с человеком, похожим на тогдашнего прокурора Набережных Челнов Ильдусом Нафиковым с подписью: «Когда-то прокурор города мог запросто попариться с Тагирьяновым». Звучали тогда имена и других высокопоставленных работников прокуратуры. А на суде он говорил о давлении на него, угрозах расправиться с его семьей. В 2012 году Тагирьянов из тюрьмы направил прошение прокурору Татарстана Кафилю Амирову, где просил извинения за дискредитацию правоохранительных органов.