После трагедии в Белгороде МВД не поддержало идею закрытых витрин с пуленепробиваемыми стеклами в оружейных магазинах, потому что возникла путаница, что такое открытая и закрытая витрина. Закрытая — та, которая вообще недоступна. В оружейных магазинах таких быть не может по определению, потому что продавец достает, показывает покупателю товар. Другое дело, что каждый ствол должен быть на замке и под сигнализацией. В этом случае, как только Помазун взял бы «тигр» в руки, поступил бы сигнал SOS, и его могли бы задержать раньше, чем он устроил бойню на улице. А что касается видеокамер в магазинах — они никак не спасут от таких, как Помазун.
Глава 5. Тюремщик Сандрыкин
Сотрудника колонии Юрия Сандрыкина обвинили в том, что он заставлял «подопечных» писать явки с повинной, признаваясь в преступлениях, которые те не совершали (в их числе якобы даже были громкие убийства Анны Политковской и Пола Хлебникова). Явка с повинной человека, который уже получил пожизненный срок, — штука опасная. Речь не о случаях, когда он признается в своих же злодействах, чтобы очистить душу. Что, если он возьмет на себя ужасные преступления других — и те, оставшись безнаказанными, совершат новые и новые? Но есть и совершенно другой поворот. Что, если он, наоборот, честно заявит, что совершил громкое убийство, за которое сидит кто-то другой, и за «раскрытие по горячим следам» этого преступления главы местного управления МВД, ФСБ, прокурор региона получили награды, внеочередные звания (то есть по факту за то, что укатали совершенно невиновного человека)? Вы правда думаете, что они все обрадуются, покаются и тут же исправят ошибку?
Суд приговорил 50-летнего тюремщика Юрия Сандрыкина к трем с половиной годам за «превышение должностных полномочий». Недавно он освободился и рассказал мне об особенностях жизни в «Полярной сове» (интересно было услышать это из его уст уже после моего посещения) и о том, как и почему осужденные маньяки пишут явки.
Суть скандала в двух словах: старший оперуполномоченный колонии Юрий Сандрыкин с помощью рецидивиста Вадима Журавлева (его подсаживали в камеру к нужному сидельцу) выбивал фальшивые признания. Всего было написано 190 явок с повинной меньше чем за год.
Зачем это было нужно? Якобы так оперативник Сандрыкин хотел получить очередное звание, выслужиться и вообще покинуть край земли, перебравшись на повышение в Белокаменную. По крайней мере именно так все это преподносили СМИ. А еще рассказывали, что Сандрыкин лично избивал осужденных. Так что те, по сути, писали явки под пытками. Остановил этот конвейер, как писали газеты, следователь Корешников из Екатеринбурга. Пока шел судебный процесс над Сандрыкиным, Корешников охотно давал интервью и рассказывал интересные подробности — как, например, тюремщик искал сюжеты для явок с повинной в интернете: читал в сети о каком-то громком уголовном деле, выяснял подробности, а потом шел к арестанту и вынуждал признаться в преступлении. Но криминальных новостей для такого количества явок с повинной не хватало, так что он включал фантазию. Тюремщик раскладывал перед очередным арестантом атлас, тот выбирал город, а потом придумывал, как там убил жертву, расчленил и сжег труп. В итоге следствие направлялось по ложному пути. Цитата из Корешкова: «Зэка Жукова, который написал явку по изнасилованию в Питере, повезли туда на следственные действия. Но следователи удивлялись, что он ничего определить не может. В итоге Жуков сам отказался от явки. У него таких явок было 28».
Несколько неожиданно было получить на адрес редакции «МК» письмо из «Полярной совы», подписанное Владимиром Жуковым. Никогда еще я не испытывала столь двойственного чувства, читая корреспонденцию. Как-никак автор — 45-летний убийца по прозвищу Нижегородский Чикатило и Кочующий Маньяк. Как он сам рассказал: имеет высшее образование, увлекался компьютерами, дорос до начальника компьютерного отдела фирмы, а потом увидел в интернете запрещенное видео — и понеслось. 15 сентября 2008 года Нижегородский областной суд признал его виновным в трех убийствах и 11 изнасилованиях детей.
Осужденный в письме кается в том, что оговорил тюремщика. Якобы мучает совесть. Но, во-первых, есть ли у таких отморозков вообще совесть? Во-вторых, в свое время, когда только было заведено дело на Сандрыкина, в одну из газет уже поступали письма от осужденных из «Полярной совы», где те клеймили тюремщика. Кому верить?
Жуков прислал копию своего официального обращения в Генпрокуратуру, в котором требует убрать его из числа потерпевших от Сандрыкина. Не поздновато ли? Сандрыкин уже отмотал срок от звонка до звонка в Нижнем Тагиле. Недавно освободился, вернулся в Харп. Ни работы, ни жилья, ни семьи, ни доброго имени. Вряд ли стоит жалеть «оборотня», но история слишком запутанная и неоднозначная. Да и в письме Жукова есть нечто, мимо чего никак нельзя пройти. Кстати, в уголовном деле против Сандрыкина в конечном итоге осталось всего два потерпевших — педофил Жуков и криминальный авторитет Кузнецов.
«Я был признан потерпевшим в рамках ложного уголовного дела в отношении невиновного человека Сандрыкина Ю. П., — начинает свое письмо в „МК“ Жуков. — Я был вовлечен в это безобразие под угрозой физического насилия со стороны следователя по УрФО СУ СК РФ капитана Корешникова лишь в силу того, что ему был очень необходим второй потерпевший, чтобы подтвердить ложь первого — Кузнецова. Мне уже не важно, будет ли явлена миру правда о невиновности Сандрыкина, но мне важно, чтобы я сам не участвовал в этой лжи и был бы убран из списка лжепотерпевших. Весь суд над Сандрыкиным я сидел с опущенной головой, чтобы не смотреть в глаза тому, кого оклеветал. Мне было невыносимо слышать, как его соседи, друзья, коллеги рассказывали, что он полжизни провел в „горячих точках“. Более того, в тот самый момент, когда следователь Корешников с моей помощью фабриковал против него дело, он был в очередной командировке на Кавказе».
— Жуков? Он писал мне, — начинает Юрий Сандрыкин, которому я показала письмо в редакцию. С экс-тюремщиком общение продолжалось дней, но по телефону, потому что он за тысячи километров от Москвы, в Харпе, причем, по сути, бомжует: служебного жилья его лишили.
— Каялся Жуков в тех письмах. Я на него зла не держу. Я сразу говорил и следователю, и судье: «Зря вы впутываете в дело против меня осужденных. У меня к ним претензий нет. Все в тюремной системе знают, какие у меня с ними взаимоотношения. Как мы говорим, „по-людски“».
— Зачем вы вообще пришли работать в тюрьму? Неужели мечта детства?
— Я окончил Высшую школу МВД СССР, устроился в угрозыск. А потом оттуда уже попал в Харп. Тогда тем, кто туда командирован, сразу жилье давали плюс всякие надбавки. Я сам родом со Среднего Поволжья, так что суровый климат, вечная мерзлота меня не пугали. Я физически крепкий, никогда за всю службу не болел. Сначала я работал оперативником в колонии строгого режима ИК-3 (она тоже в Харпе), а потом уже, в 2005 году, был переведен в «Полярную сову». Всю дорогу я был «земной работник». При моем опыте другой бы руководящую должность давно занял, а я в начальники не стремился. У меня нет мохнатой руки, и я не был подхалимом, потому таких, как я, недолюбливали.
— И какое впечатление на вас произвела «Полярная сова»? Все-таки там сидят одни пожизненники…
— Для меня ничего особо нового. Хотя специфика есть в абсолютно любой колонии. Даже в одном регионе колонии одинакового режима отличаются друг от друга.
В «Полярной сове» главная особенность — камерная система. Осужденные живут в камерах по два — четыре человека. Передвигаются они только в наручниках в согнутом состоянии (голова к коленям), обязательно в робе и так далее. Кстати, там не только маньяки. Есть профессиональные наемные убийцы. Есть рецидивисты, которые всю жизнь в тюрьме провели. В «Полярной сове» не работают воровские понятия и нет деления по мастям. И все у них общее — кружки, миски.
— Неужели такое возможно? Не верится, что воры не пытались изменить такие порядки.
— «Цыганская почта» распространяется среди заключенных моментально. Когда наши «жильцы» еще сидели в СИЗО, они уже знали, куда их повезут отбывать наказание и что их там ждет. Так что все были морально готовы. И никаких попыток «раскачать режим» не делали и не делают. Знают, что это бесполезно. При мне в колонии не было ни одного бунта. Факт. Уже после меня была попытка побега, но ее пресекли — осужденный смог только выбраться из прогулочного дворика. Отношение к осужденным одинаковое, и ведут они себя примерно одинаково. Что террорист, что маньяк, что убийца — разницы никакой.
— А как вел себя печально знаменитый Евсюков?
— Да как все. Я был первым, кто с ним беседовал, когда он еще только заехал и попал на карантин. Мне он показался совершенно обычным. Я ему разъяснил все правила. Помню, сказал, что у нас и кроме него есть бывшие сотрудники правоохранительных органов. Это помогло ему немного расслабиться, он ведь думал, что он тут единственный полицейский, приговоренный к пожизненному сроку. Депрессивным он не выглядел. Что у него в голове, сказать было трудно. Он все больше молчал, слушал.
— Правда, что он сидел в камере с Пичушкиным?
— Нет. Никогда они не были вместе. Вообще это самое сложное — подобрать сокамерника. В семье и то люди ругаются постоянно, а тут день и ночь вдвоем с кем-то. Да и Пичушкин довольно спокойный арестант. Я бы даже назвал его в некотором роде изумительным. Вопросов лишних не задавал, если записывался на прием, то обычно просил только газеты. Конфликтов у него не было.
— В обязанности оперативника колонии входит расследование преступлений?
— В его обязанности (помимо предупреждения побегов, пресечения противоправных действий осужденных и сотрудников, различных ЧП в учреждении) входит раскрытие преступлений прошлых лет. Но никаких нормативов по явкам с повинной нет.
— Почему вообще осужденные пишут такие явки?