азрешалось везде, кроме столовой комнаты, в определенные общим собранием часы. Нарушители этого правила штрафовались на 25 рублей.
Самым часто употребляемым вином была сицилийская Марсала. На это вино специально подписывались, и по подписке оно стоило 1 руб. 45 коп. за бутылку. Судя по отчетам начала ХХ века, популярными играми были кегли, карты и бильярд. В клубе имелась библиотека, специальная комната для чтения, были регламентированы правила хранения и выдачи на дом печатных материалов. Газеты можно было брать на дом на неделю, журналы – на месяц.
Почетными (и непременными) членами Императорского яхт-клуба были управляющие Морским министерством. За всю историю существования клуба его членами были 12 представителей императорской фамилии. Первым почетным председателем клуба стал великий князь Константин Николаевич.
Клуб возглавлял командор, который избирался на год членами яхт-клуба и высочайше утверждался в звании по представлению Морского министерства. Он командовал эскадрой судов яхт-клуба. В течение 1903–1912 годов во главе клуба стоял министр Императорского Двора и генерал-адъютант барон В. Б. Фредерикс.
Членами клуба могли быть только потомственные дворяне. В клуб принимали по баллотировке, причем если число желающих превышало число вакансий, то избирались по очереди, в том порядке, в котором они записались как кандидаты. Число кандидатов, предлагавшихся на общем собрании, составляло около 10–15 человек. В основном, это были представители военной элиты, придворные чины, представители дипломатических служб других государств. Вступительный взнос был самым большим среди российских яхт-клубов – он составлял 250 руб., а годовой – 100 руб. серебром. К началу ХХ века размер каждого из взносов стал составлять 200 руб.
По воспоминаниям директора Императорских театров В. А. Теляковского, яхт-клуб затмевал «своим блеском, пышностью и влиянием все решительно клубы в России». Члены императорской фамилии и представители дипломатического корпуса принимались в яхт-клуб без баллотировки, но для остальных кандидатов существовала самая строгая фильтрация.
Вот что писала в своих воспоминаниях «Из потонувшего мира» баронесса Мария Клейнмихель: «Яхт-клуб – какое волшебное слово! Сколько людей, проходивших по Морской, бросали завистливые взгляды на эту святыню, на этот предмет их заветных желаний. Вспоминаю я и поныне, как члены яхт-клуба сидели у окна и с важным видом превосходства и сознания собственного достоинства часами наблюдали за движением на Морской. Юноша, бывший перед баллотировкой скромным, застенчивым, немедля после избрания его в члены становился высокомерным и полным самомнения человеком. Он говорил о своем клубе, как о Сенате или Государственном совете, и когда в его присутствии говорили о политике – он в самых сложных даже для государственных умов вопросах важно произносил: “В яхт-клубе говорят… в яхт-клубе находят… в яхт-клубе решили…”»
Но это была правда: постоянное присутствие в клубе великих князей, в особенности всесильного Николая Николаевича, и общение с ними остальных членов послужило поводом для частого посещения многими министрами и другими влиятельными лицами этих собраний, и нередко случалось, что там начинали карьеру, создавали себе имена и, наоборот, свергали нежелательных лиц с их высоких постов. Приятная жизнь, возможность продвинуть в высшие сферы своих близких делали членов яхт-клуба какими-то избранными существами.
В России было два рода близких к его величеству людей: одни, выдвинутые счастливым случаем, другие – члены яхт-клуба, особые существа, которые всего достигли. Оттуда именно в течение многих лет выбирались кандидаты на высокий административный или дипломатический пост, а также начальники гвардейских дивизий и корпусов».
Яхт-клуб в 1910-е годы стал центром великокняжеской фронды. Его членами были великие князья Сергей Михайлович, Николай Михайлович, Александр Михайлович, Андрей Владимирович. По словам великого князя Гавриила Константиновича, его отец, Константин Константинович считал клуб «рассадником сплетен и интриг, что, конечно же, было правдой».
Член Государственного совета, камергер Владимир Гурко писал: «…досужую болтовню великосветского, посещавшегося всеми великими князьями, яхт-клуба – этого центра столичных политических и светских сплетен, где перемывали косточки всех и каждого и где не щадили императрицы. Переходя из уст в уста, рассказы их, естественно, извращались и, наконец, приобретали совершенно невозможный характер. Круги, которым клуб импонировал, подхватывали новости, считая их вышедшими из достоверных источников, и пускали по городу».
В декабре 1916 года Николай II писал министру Императорского Двора: «До меня со всех сторон доходят сведения, что Николай Михайлович в яхт-клубе позволяет себе говорить неподобающие вещи. Передайте ему, чтоб он прекратил эти разговоры, а в противном случае, я приму соответствующие меры».
58. Доходный дом страхового общества «Россия»
Большая Морская ул., 35
Роскошное здание в стиле модерн было построено в 1907 году архитекторами Александром Гимпелем и Василием Ильяшевым и предназначалось для богатейшего на тот момент страхового общества «Россия». Среди прочих, обществу принадлежал дом на Большой Морской, 27–29, где до 1907 года, до переезда в дом № 35, находился главный офис.
Самое известное в стране до революции страховое общество «Россия» было основано в марте 1881 года. Его учредителями были знаменитые тогдашние дельцы Гораций Гинцбург (откупщик, банкир, благотворитель), Николай Полежаев (выходец из старообрядческого купеческого рода), Дмитрий Петрококино (одесский грек, владелец торгового дома), Артемий Рафалович (из знаменитой одесской купеческой семьи), Абрам Зак (финансист родом из Бобруйска), Игнатий Иоахимович Эфрусси (австрийский банкир).
Общество делало бизнес на страховании жизни, а не недвижимости, как большинство других страховых компаний, преуспело в этом и стало ведущим на рынке России.
Правление страхового общества занимало второй и третий этажи здания на Большой Морской, 35, на первом этаже находились магазины, в частности – «Рояли и пианино Я. Беккера», верхние этажи предназначались под жилые квартиры.
Цоколь здания покрыт черной горной породой габбро. Первый этаж – блоками красного гангутского гранита. Для верхних этажей использовался дымчато-розовый гранит из месторождения Ковантсари на Карельском перешейке. Сочетание черного, красного и серовато-розового камня придают сооружению эффектный вид.
Фасад дома украшен треугольными вставками и майоликовым фризом под карнизом по рисункам Н. К. Рериха «Северная жизнь» на тему походов варягов. Майолика была выполнена в мастерской П. К. Ваулина.
В вестибюле и на лестничной клетке вплоть до верхних этажей – рельефный фриз с разнообразными неповторяющимися сюжетами: ненцы, нарты, олени, северное сияние. Сохранились витражи на лестничных площадках. В интерьерах – керамические печи и разнообразные по рисунку и цвету полы.
Доходный дом страхового общества «Россия»
59. Первое российское страховое общество
Большая Морская ул., 40
В 1900 году Леонтий Бенуа возвел здание Первого Российского страхового общества (до этого главный фасад располагался на другой стороне участка, на набережной Мойки, 85).
Цокольный этаж и портал отделаны полированным розово-красным гранитом, первый этаж – блоками розового гранита, верхние этажи – розовым и желтым радомским песчаником со сложным резным орнаментом.
Институция была создана в 1827-м как Первое Российское страховое от огня общество. Правительство предоставило ему серьезные льготы: монополию на страхование от огня в обеих столицах, а также в Одессе, Прибалтике, и почти полностью освободило от налогов. Первоначальный капитал состоял по преимуществу из вклада придворного банкира Л. И. Штиглица.
Председателями правления общества всегда были известные государственные деятели: адмирал граф Николай Мордвинов, граф Алексей Орлов, князь Дмитрий Оболенский.
Вплоть до революции Первое Российское страховое общество занимало место в пятерке ведущих страховых компаний страны.
60. Дом Общества поощрения художеств
Большая Морская ул., 38
Здание было перестроено для основанного в 1820 году Императорского общества поощрения художеств Максимиланом Месмахером в 1878-м, а реконструировано в той части, которая выходила на Мойку, в 1893-м Иеронимом Китнером. Председателем общества состояла сама принцесса Евгения Ольденбургская. В составе числилось 14 особ императорской фамилии.
На первом этаже находились художественный магазин и выставочные залы, на втором – Художественно-промышленный музей, на третьем – Рисовальная школа.
Расположенный на самой шикарной улице Петербурга дом существовал как своего рода художественный бутик, где богатые любители изобразительных искусств могли пополнить свои собрания. Здесь ежегодно происходили выставки передвижников, выставлялись работы художников из Общества русских акварелистов, «Мира искусств», проходили персональные выставки, аукционы.
Мемуарист называл обитое белой тканью выставочное помещение общества «нелепейшим и мрачным» с «на редкость скверным освещением». Тем не менее, тут покупали работы для Императорского русского музея и для собственных коллекций два последних русских императора. Великие князья, модные адвокаты и светила медицины заходили сюда регулярно, приценивались и совершали покупки.
Вот что писал в 1910 году «Правительственный вестник»: «3 марта, в 2 часа пополудни, 38-ю Передвижную выставку картин Товарищества передвижных художественных выставок, устроенную в залах Императорского общества поощрения художеств, посетила Ея Величество Государыня Императрица Мария Феодоровна. Одновременно с Ея Величеством на выставку прибыли Августейший президент Императорской Академии художеств великая княгиня Мария Павловна и Августейший управляющий Русс ким музеем императора Александра III великий князь Георгий Михайлович с Августейшею супругою великою княгинею Мариею Георгиевною. Государыней императрицей приобретены картины: Александра Беггрова – “Венеция”, Михаила Игнатьева – “Чернушка”, Александра Маковского – “Воскресенский собор в городе Кашине” и Ефима Волкова – “Завод” и “В парке”.