Из приказа № 13 (1911 года) по войскам гвардии и Петербургского военного округа. «1. Всем гг. офицерам, находящимся в г. Петербурге, воспрещается безусловно посещать: 1) Частные клубы и собрания, где производится азартная игра. Гг. офицеры не имеют права вступать в число членов частных клубов и обществ без разрешения своего прямого начальства.
Запрещены: “Варьете” – Фонтанка, 81 (зимний кафе-шантан); “Кафе де Пари” – кофейная под Пассажем на Невском пр.; “Эден” – летний увеселительный сад, Глазовая ул., 23; “Яр” – ресторан на Большом пр. Петербургской стор.; Мелкие кинематографы; Рестораны и гостиницы низших разрядов; Все вообще трактиры, чайные, кухмистерские, кофейные, пивные, портерные, а также буфеты III класса на станциях железных дорог.
В качестве гостей гг. офицерам разрешается безусловно посещать следующие клубы: 1) Императорский яхт-клуб; 2) Императорский речной яхт-клуб; 3) Английский клуб; 4) Новый клуб; 5) Дворянское собрание; 6) Благородное собрание; 7) Купеческое собрание; 8) Железнодорожный клуб; 9) Театральный клуб; 10) Сельско-Хозяйственный».
Рядовой гвардеец получал жалованье вдвое против армейцев, кормился очень хорошо (помимо более чем сытного общего рациона, далеко не редкостью были добавления в солдатский котел за счет ротных и особенно эскадронных командиров), носил красивую форму. «К случаю будет сказать, что за все парады и смотры, а также учения и маневры в Высочайшем присутствии, все гвардейские солдаты-рядовые получали по 1 рублю, ефрейторы – по 1 рублю 50 копеек, младшие унтер-офицеры – по 3 рубля, старшие унтер-офицеры – по 5 рублей, вахмистра на действительной службе – по 10 рублей, а сверхсрочные – по 25 рублей от Его Величества». Музыканты всех гвардейских полков вообще могли считаться людьми вполне обеспеченными, так как могли играть на благотворительных базарах, в театрах. Причем выступление стоило от 300 до 500 руб., немалый прибыток давали и вызовы на офицерские пирушки.
Офицеры лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады за игрой в бильярд. 1913
Неофициальное жалованье от своих офицеров получали сверхсрочнослужащие и «специалисты»: старший полковой писарь – от полкового адъютанта, делопроизводитель по хозяйственной части – от полкового казначея, полковой оружейный мастер – от заведующего оружием. Отправляясь в отпуск, гвардейцы были не прочь щегольнуть перед своими односельчанами преимуществами службы.
Лозунг «За Бога, Царя и Отечество», бывший в армии более или менее абстракцией, в гвардии воспринимался солдатами вполне серьезно. Царя и членов царской семьи они видели регулярно на полковых праздниках, гвардейские офицеры были искренними монархистами и учили солдат тому, во что верили сами. До начала войны гвардия оставалась последним аргументом Романовых.
Группа офицеров и солдат с родственниками перед отправкой в действующую армию. 1916
Судьба тех, кто призывался в гвардию и армию в 1913 году, сложилась печально – подавляющее большинство из них погибло в первые два года войны. Окончательная гибель гвардейского корпуса произошла в сражении при Стаходе в 1916-м. И хотя формально гвардия еще существовала и даже квартировала в Петербурге, в ее составе уже не было тех выученных, не рассуждающих деревенских парней, которые охраняли покой династии Романовых.
Командующим Петербургского военного округа, в который входил Гвардейский корпус до 1905 года, служил великий князь Владимир Александрович. По словам семеновца Юрия Макарова, «был он веселый и “добрый барин”, зла никому не делал, правда, и добра делал немного». Его сменил великий князь Николай Николаевич младший, «который, хоть умом был и не орел, несомненно был преисполнен энергии и желания принести пользу. Перед этим Н. Н. несколько лет был “генерал-инспектором кавалерии” и, нужно отдать ему справедливость, такого ей, по хорошему солдатскому выражению “поддал живца”, что во время войны наша конница была на голову выше и немцев и венгров».
Генерал от инфантерии Владимир Николаевич Данилов командовал Гвардейским корпусом с 1906 года. «Он был коренной офицер л. – гв. Егерского полка и в молодости был известен приверженностью к Бахусу и неряшливостью в одежде. Говорили, впрочем, что на японской войне он, действительно, выказал если не воинские таланты, то большую личную храбрость. Данилов был небольшого роста, довольно плотный, с длинными свисающими усами и седоватой бородкой клином, человек порядочно за 50. Общим видом весьма напоминал престарелого пехотного “капиташу” одного из российских полков с глухой стоянки. Ходил вразвалочку и явно играл под “мужичка-простачка”. Офицеры его звали “Данилкой” и никакого почтения к нему не питали».
После «Данилки», командиром Гвардейского корпуса был назначен генерал-адъютант Безобразов, коренной лейб-гусар и бывший командир Кавалергардского полка. Он и повел гвардию на войну. По воспоминаниям, «Безобразов был человек придворный, совершенно не военный и как начальник типичнейший “добрый барин”».
Между Мойкой и Невским проспектом
Дом Зингера – Голландская церковь – Конюшенные улицы – Конюшенная площадь – Спас на Крови – Михайловская (Искусств) площадь – Дом Энгельгардта – Елисеевский магазин – Манежная площадь – Инженерный замок – Фонтанка – Аничков дворец – Александринский театр – Чернышева (Ломоносова) площадь
Невский проспект. 1902
Между Мойкой и Невским проспектом до революции располагались первые участки Казанской (до Екатерининского/ Грибоедова канала) и Спасской частей Петербурга (между каналом и Фотанкой). Это, наряду с Адмиралтейской и Литейной частями, – аристократические кварталы города. Здесь было относительно мало частных квартир, зато много дорогих магазинов, контор акционерных обществ и банков, сберкасс и ломбардов, книжных лавок и издательств. Цена аренды торговых помещений в первых участках Спасской и Казанской частей – самая высокая в городе. Квартирная плата, населенность квартир, количество прислуги на душу населения, наличие удобств в домах – на уровне Большой Морской, Миллионной или Гагаринской улиц. В отличие от Адмиралтейской части, здесь почти не было административных зданий и казарм. Употребляя выражения Черчилля, можно сказать, что эти кварталы служили «мягким подбрюшьем» административного центра.
Поражает обилие культовых сооружений – собор Спаса на Крови, Голландская, Реформатская, Финская, Шведская, Армяно-Григорианская церкви и костел Святой Екатерины. Неслучайно в этих кварталах доля иностранцев и инородцев была выше, чем где-либо в городе. Здесь всегда, при преобладающем русском населении, жило непропорционально много немцев, поляков, шведов, финнов и французов.
Невский проспект у Гостиного двора. 1913
Невский был и остается важнейшей транспортной коммуникацией столицы. По торцам неслись автомобили и извозчики, с 1907 года посредине проезжей части проложили трамвайную линию. По главной улице города шли маршруты на Васильевский остров, Петербургскую сторону, к Смольному собору. Здесь всегда было полно народу, причем самого разного. Со времен Владимира Михневича, назвавшего в 1870-е Невский «главной артерией петербургской деловитости и шалопайства, петербургской суеты и разврата», мало что изменилось. В декабре 1913 года вышел циркуляр главы военно-учебных заведений великого князя Константина Константиновича, который гласил, что воспитанникам военно-учебных заведений запрещается появляться на «солнечной» стороне Невского проспекта после 6 часов вечера. Товарищ военного министра генерал Вернадер прокомментировал циркуляр для прессы косноязычной военной прозой: «Конечно, можно только сочувствовать всему, и всем тем случаям, и тем мерам, когда бы и кем бы меры эти не принимались, если они имеют целью оберечь юношество от соблазна в той или иной его форме». Чего же опасалось военно-учебное ведомство?
Монтаж контактной сети трамвая. 1907
Невский – улица приезжих. Русский обычай: дела делают в столице. Первая забота всякого приехавшего – найти кров над головой. Гостиницы тяготеют к вокзалам и к центру. На Невском главная гостиница – «Европейская». Цены за номер в сутки («с прислугой, электрическим освещением и отоплением») здесь были от полутора до 30 руб. (жалованье чиновника средней руки – 150 руб. в месяц). У вокзалов дежурили экипажи, довозившие в гостиницу за 75 коп., от гостиницы к вокзалу путь обходился в два раза дороже. «Европейскую» любили заезжие знаменитости, здесь останавливались Айседора Дункан, Анатоль Франс, Рихард Вагнер, Гордон Крэг, парламентарии из Великобритании и Франции.
Средний класс, стремившийся к комфорту в рамках бюджета, предпочитал гостиницы, где номера стоили от рубля до пяти за сутки. Приезжающим с еще более скромными средствами приходилось пользоваться помещениями в меблированных комнатах, имеющихся в достаточном количестве в любой части города. Заплатив рубль-два за «нумер» в сутки, здесь можно было иметь вполне приличную комнату без добавочных расходов на белье, самовар и свечи. Оставив вещи на хранение при вокзале, приезжий, выбрав улицу для жительства, отправлялся туда трамваем или извозчиком и, наняв подходящий по цене «нумер», посылал рассыльного или слугу при меблированных комнатах за своими вещами.
Возле гостиницы «Европейской». 1910-е
Ну и, наконец, так называемые «гостиницы для приезжающих» – в них не жили, их снимали парочки на несколько часов. Здесь тоже были номера разных сортов. Были для адюльтера (как у героев «Дамы с собачкой»): зеленый плюш, полы покрыты бобриком и линолеумом, венская двуспальная никелированная кровать с «шишечками». А были для господ с подкрашенными дамами, требовавшими в номер шампанское, ликер и апельсины и уходившими через два часа.
Поесть на Невском было нетрудно. Хотя большинство первоклассных ресторанов находились чуть в стороне, на Большой Конюшенной или Большой Морской, при наличии денег можно было и на Невском пошиковать – например, на «Крыше» в «Европейской». Тяжелую дубовую дверь откроет вежливый и представительный швейцар, в гардеробе бережно разденут несколько услужающих, величественный метрдотель выберет столик (в общем зале или отдельном кабинете), он же примет заказ. Двое официантов стремительно и молча будут менять закуски, вина, вторую и третью перемены, принесут десерт. Ну а счет потянет миним