Люди «Аполлона» будто предчувствовали приближение конца прекрасной эпохи. Они воспевали усадебный быт, туркестанских генералов, любовались Петербургом времен барокко, классицизма и ампира, собирали артефакты из разрушающихся помещичьих усадеб. Но они оказались большими роялистами, чем сам король. Большой свет читал мало и, в основном, поанглийски и по-французски. Знали Льва Толстого (все же граф), Аркадия Аверченко (смешно), кое-кто – Александра Куприна (занимательно). Ни Чехова, ни Блока не читали, куда уж акмеистов. В искусстве предпочитали вечные ценности – Валентина Серова, Илью Репина, Константина Маковского (исключение). Художники «Мира искусства» в этот круг предпочтений не входили.
13. Церковь Святой Екатерины
Малая Конюшенная ул., 3
Шведскую церковь Святой Екатерины на Малой Конюшенной освятили в 1769 году. В 1865-м построили существующее здание по проекту петербургского шведа Карла Андерсона.
Шведская община Петербурга была относительно немногочисленной (4173 человека в 1900 году, 2980 – в 1910-м), но богатой и прекрасно организованной. Среди шведов было множество петербургских знаменитостей – директор Пулковской обсерватории академик Оскар Баклунд; придворные портные Лидвали и Норденштремы; ювелиры Болины, Фаберже и Тилландеры; архитекторы Карл Андерсон и Федор Лидваль; генерал Карл Маннергейм; балетмейстер Христиан Иогансон и танцовщики братья Легаты. Шведские предприниматели контролировали значительную часть петербургского машиностроения – к началу XX века самыми известными были Эммануил Нобель, Ларс Эриксон (телефоны), Вильгодт Однер (арифмометры), Густав де Лаваль и Оскар Ламм-младший (сепараторы). Большинство колонии составляли, впрочем, квалифицированные рабочие и мастера шведского происхождения, сапожники, портные.
Община церкви Святой Екатерины обрастала разнообразными институциями, содержащимися на пожертвования петербургских шведов: школа для мальчиков и девочек, два приюта и богадельня. По обеим сторонам церкви располагались принадлежавшие ей доходные дома (Малая Конюшенная, 1 и 5). Возглавлял общину популярный и деятельный пастор Герман Каянус.
Юхан Хульден, директор церковной школы, вспоминал: «По воскресеньям трудящиеся в Петербурге шведские рабочие приходили в церковь с мешками еды на спине, словно собравшись на загородную прогулку. После богослужения они собирались в роскошном школьном зале для празднований, украшенном портретами императора и главного пастора, а также различными произведениями искусства. Прихожане воздавали Господу благодарение за пищу, после чего выходил Каянус с пачкой шведских газет подмышкой и сообщал новости из Финляндии. Время от времени он садился за пианино и пел шведские народные песни – “Чудесный хрусталь”, “У меня на свете есть любимый друг” и иные, так что в груди слушателей начинал журчать источник молодости и слезы орошали их одубевшие от заводской пыли лица. Наконец все вместе пели псалом “В твоей власти, о милостивый Отче” либо “Храни, Господь, наше Отечество”<…> О, он был великолепен, сей Герман Каянус».
Шведская церковь Святой Екатерины. 1903
14. Дом прихода церкви Святой Екатерины
Малая Конюшенная ул., 5
В 1905 году по проекту Федора Лидваля шведская община построила шестиэтажный доходный дом (№ 5), а во дворе – Екатерининский концертный зал.
Над входными дверями в фигурных картушах даты начала постройки (1904) и окончания (1905). В лицевой стороне дома предусматривались помещения для четырех больших магазинов и квартир размером от 4 до 8 комнат.
Здание – выдающийся памятник стиля, называющегося в России «северным модерном», а в Швеции – «арокизирующим». Эта разновидность модерна в данном случае вполне естественна – шведский подданный Лидваль строит дом для Шведской церкви.
Жилой дом Шведской церкви Святой Екатерины
Фасад оформлен в виде симметричной трехчастной композиции – спокойные крылья и резко акцентированный центр. Как пишет крупнейший знаток модерна Борис Кириков, «мощный контраст крыльям фасада составляет центральная часть, где вырывается из плоскости экспрессивный сгусток сложно сочлененных пластических форм. Два прямоугольных эркера связывает сверху в единой плоскости широкий балкон, с которым сцеплены столбики расположенного ниже балкона-лоджии. В верхние углы этой слитной группы объемов врезаны два цилиндрических эркера, обращенных в башенки с куполами и миниатюрными шпилями. Они фланкируют среднее звено стены, вздымающейся главным и упругим очертанием крупного фигурного фронтона. Силуэт завершения вызывает ассоциации с архитектурой скандинавских замков, привнося в облик дома романтическое звучание».
Поверху фасада – разноцветная гладкая и фактурная штукатурка, светло-серым силикатным кирпичом декорированы первые два этажа. Два парадных входа обрамлены гранитными полуколоннами. К дому пристроен дворовый флигель, в котором располагался Екатерининский концертный зал на 460 мест. Зал соединен с основным зданием крытым переходом. В дни, когда община не проводила в зале свои собрания, он сдавался всем желающим.
Шведский приход был доволен Лидвалем, по окончании работы архитектору подарили памятную серебряную кружку и выхлопотали ему орден Святого Станислава. Каждый из 300 строителей, помимо жалованья, получил по 50 коп. премиальных и по красной шерстяной рубахе.
В первые годы после открытия Екатерининский зал арендовал Эрик Леонард Лидваль, младший брат Федора. В 1903 году Эрик основал в Петербурге товарищество на вере «Э. Л. Лидваль и K°», занимавшееся поставкой в Россию совершенно бесшумных ватерклозетов. Однако с декабря 1905 года энергичный швед перенес свои интересы в игорный бизнес. В Екатерининском зале он, пользуясь революционной смутой, открыл первое в России легальное казино под названием «Артистический клуб». По описанию «Петербургского листка», оно состояло из «ряда прекрасно убранных салонов. На эстраде номер сменяется номером, шансонетка – шансонеткой, а в боковом зале ведется игра в “лошадки” (petite chevaux), азартнейший вариант рулетки, впервые допущенный в России по ходатайству Лидваля». И на все это безобразие с печальным изумлением взирал с парадного портрета работы Эльзы Баклунд Николай II.
В 1906 году у Лидваля возникли неприятности: укрепившаяся власть окончательно запретила азартные игры. К тому же предприниматель оказался втянут в скандал, получивший название «Лидвалеада». Он за взятки получил госзаказ на поставки хлеба в голодающие губернии, но ничего не поставил.
Вот что рассказывал знаменитый художник Михаил Нестеров: «Помещение для выставки было снято мною еще в конце 1906 года. Это был известный тогда Екатерининский концертный зал во дворе Шведской церкви, что на Малой Конюшенной.
Зал был законтрактован неким Лидвалем, аферистом, замешанным перед тем в деле с поставкой хлеба в Нижнем. Лидваль вышел сух из воды и теперь промышлял в Питере чем придется. Между прочим, снял у Шведской общины концертный зал, отдавая его под концерты, выставки, лекции за большие деньги.
Мне рекомендовал его Дягилев, предупредив, что с Лидвалем надо быть все время начеку. Я снял зал на один месяц за две тысячи рублей. И, когда время моей аренды наступило, я быстро стал развертывать выставку.
Лидваль заходил и дня за три до открытия напомнил мне, что завтра срок первого взноса. Я на его слова, в хлопотах, не обратил внимания – не до того было. Наступило “завтра”. Я кипел, как в котле, совсем позабыв о времени взноса. На другой день Лидваль заявил, что контракт мною нарушен, и он просит немедленно очистить зал. Что делать? Я в отчаянии. Кто-то мне посоветовал обратиться к брату Лидваля – архитектору, вполне порядочному человеку. Я еду к нему, и, благодаря его вмешательству, деньги в тот же день были уплачены.
Не тут-то было: накануне открытия, когда все было развешано, весь, так сказать, парад был наведен, ко мне является уполномоченный от певицы Вяльцевой и заявляет, что на завтрашний вечер зал давно сдан, что афиши уже расклеены, билеты все проданы, и чтобы я, так сказать, убирался со своими картинами.
Через некоторое время явился другой, помягче. Он предложил на время концерта завесить мои картины коленкором.
Так как ни я, ни Вяльцева в этом инциденте повинны не были, а был виноват один Лидваль, его жадность, то на такое предложение я пошел. Цыганские песни в тот вечер пелись на фоне нестеровских картин, так мало имевших общего с жанром г-жи Вяльцевой».
15. Императорские конюшни и конюшенное ведомство
Конюшенная пл., 1, 2
Императорские конюшни, в том виде, что дошли до наших дней, были построены в 1823 году архитектором Василием Стасовым. Здесь располагались до 500 породистых скакунов не старше четырех лет, которыми пользовалось императорское семейство. В конюшнях находились «водопойные залы», кузницы, небольшой манеж, квартиры служителей Придворно-конюшенного ведомства, церковь Спаса Нерукотворного Образа, где в 1837 году отпевали Александра Пушкина.
Императорские конюшни. 1900
В ведение Придворной конюшенной части, подчинявшейся Министерству Императорского Двора, входила покупка лошадей, как в России, так и за границей, лечение их; похороны и установка памятников; обеспечение фуражом; покупка карет, колясок, фаэтонов, ландо, пролеток, шарабанов; изготовление упряжи; управление государственными конными заводами (Починковским, Хреновским, Александровским); заведование Конюшенным госпиталем и Конским лазаретом. Руководил Конюшенным ведомством обер-шталмейстер (генеральский чин), пять шталмейстеров и два советника. Им подчинялись многочисленные чиновники, кучера, коновалы, кузнецы, ремесленники. Придворным конюшням принадлежал и огромный четырехугольный корпус (дом № 2), отделявшийся от главного здания площадью, и включавший церковь, квартиры для чиновников, экипажные сараи и Конюшенный музей. Проект здания, стилизованного под елизаветинское барокко, выполнил П. С. Садовников.